Ближний Восток (Снесарев, 1921)

Ближний Восток, о котором нужно сказать, хотя бы мимоходом, имеет длинную историю. В дальние времена существования великих монархий Ассирии, Вавилона и Персии он являлся колыбелью, в которой выявлялись эти державы. Правда, некоторые из этих монархий отбрасывали свои хвосты далеко вне первичных границ, в Европу и северо-восток Африки, но общим для всех монархий оставалось то, что мы называем Ближним Востоком. Если вам придется знакомиться с историей римской империи, когда Ближний Восток вошел в сферу ее влияния, то вы увидите, что в этот период им обнимался цикл своеобразных проконсульств или полуавтономных государств, совсем не похожих на проконсульства или провинции Африки, Испании или нынешней Средней Европы.  Малоазиатские государственные единицы носили особую физиономию, переживали особую историю, и к ним слагалось особое политическое отношение Рима [Определенную роль Восток играл, например, по отношению войн, которые вел Рим и которыми создавалось его могущество. Восток являлся в этом случае золотым мешком, огромной кассой, которая финансировала римские войны. Виппер Р. Ю., публичная лекция “Гражданские войны в древнем Риме”, июнь 1920 г.]. Характерно, что в страны Востока назначались особые люди или туда сами собою подбирались особые люди, укреплявшие свою последующую карьеру накоплением огромных сокровищ, но заражавшиеся обычно слабостью и пороками управляемых народов. Влияние Востока на Рим было огромно и в смысле переноса в недра последнего сложных духовных ценностей, и в смысле создания,  может быть, главного, хотя и косвенного, разрушительного удара по гранитной твердыне вечного города. [Об этом см. классические труды Гиббона (“История падения Западно-Римской Империи”) или Момзена (“Римская история”).]

Если перейти затем в средние века, то вы увидите, что судьба и лик Ближнего Востока меняются в зависимости от тех исторических требований, которые к Ближнему Востоку предъявлялись. В свое время волна арабская бурливым потоком залила Ближний Восток,  но в Европу не передалась, а покатилась по северной Африке и замерла на территории Испании. Она сделала Восток арабским, воинственным, привила ему пышную, хотя мимолетную культуру. С появлением тюркской волны, после арабского властвования,  Европа начинает снова обращать внимание на Ближний Восток. Это был тот момент,  когда она впервые должна была насторожиться и стала отбиваться от угрожающего наступления народов Востока; это единоборство Византии при слабой помощи юго-восточной Европы с турками является центром внимания всей тогдашней Европы и тесно связано с вопросом о тогдашнем Ближнем Востоке. К тому времени и относится первое создание в таких городах, как Венеция или Вена, школ, в которых изучались языки Востока — турецкий, арабский и персидский. Когда настала эпоха крестовых походов, то все внимание к Ближнему Востоку концентрировалось около совершенно новой идеи — борьбы за Святую Землю. Вы скажете, что в основе крестовых походов лежали и другие пружины — и экономическая, и раскрепощение масс крестьянства… это совершенно верно, но пространство, к которому устремлялись волны крестовых походов, была известная сумма территорий, под общим названием — Ближний Восток.

Но до сих пор, как вы видите, в интересах к Ближнему Востоку содержались различные идеи, которые бессвязно сменяли одна другую и не отличались постоянством. Но после того как Турция перевалила в Европу, и когда окреп слух, что где-то далеко найдена страна несметных богатств, страна исключительная, которую ныне мы называем Индией,  когда она стала в воображении народов чем-то реальным, то с этой страной в умах народов связались новые факторы и упования, которые с XVII столетия выливаются в определенное политическое представление. Эта политическая тенденция хотя для общества не всегда ясно, но для специалистов совершенно отчетливо с указанного момента связывается с вопросом об обладании Индией и ее богатствами. В конце XVIII  столетия Мирабо, который находил время всем заниматься, и Наполеон, имевший слишком наивную мысль через Россию пробраться в Индию, первые создали специальную ценность Ближнему Востоку и он с первых годов прошлого столетия стал уже совершенно определенным политическим фактором. Под Ближним Востоком, с политической точки зрения, разумели с тех пор два вопроса: один, связанный с судьбами Турции, — то была наглядная для всех легко уловимая идея; и другой — более серьезный и более закрытый:  под Ближним Востоком разумели вопрос о странах, заключающих в себе пути, ведущие к Индии. Я должен заметить, что теперь, когда вы изучаете эти далекие вопросы, вас должно поразить то нервозное отношение, которое тогда проявлялось к вопросу о Ближнем Востоке и в реализации которого замечалась значительная доля легкомыслия.  Ведь трудно представить себе, чтобы Египетский поход Наполеона, который так безжалостно оборвался на Сирийском побережье, мог окончиться завоеванием Индии. А проект Павла I, которого некоторые историки называют больным, разве этот проект завоевания Индии не нужно отнести скорее к области психопатии?

Во всяком случае, Ближний Восток с начала XIX века занимает всеобщее внимание, как включающий в себя территории подступа к Индии. Конечно, в этом вопросе, главным образом, была заинтересована Англия, и первую половину XIX столетия она проявила исключительную нервозность. Но после того как в Индии корона взяла все в свои руки,  наиболее сильные государства северной Индии были завоеваны, великое возмущение сипаев было подавлено, благополучно была закончена первая афганская война (1839–1842), был уничтожен наш Черноморский флот и Суэцкий канал перешел во власть Англии, вопрос о Ближнем Востоке, как подступе к Индии, перестал быть таким нервным,  как прежде. Правда, он вызывает к себе и по сию пору интерес мира, но таковой почти ограничивается текущими задачами, вроде соперничества Англии с Германией. Внимание мира перешло в ближней Азии к новому центру тяжести, к новому детищу Европы,  которое стало называться Средним Востоком.

Цитируется по изд.: Снасарев А.Е. Афганистан, 2002.