Ярославль – твердыня

Шумно в Ярославле на площади Подбельского. Два потока машин из центра и из-за реки Которосли встречаются здесь. Вереницами идут трамваи, среди серо-зеленых грузовиков тут и там мелькают яркие пятна легковых автомобилей, с металлическим лязгом проходят минские самосвалы, утробно рычат тяжелогруженые гиганты с ярославским серебряным медведем на радиаторе.

Что ж тут такого? Картина для наших дней обычная.

Обычная, да не совсем! Здесь лучи солнца, отражаясь от полированного никеля машин, падают бегучими бликами на белые крепостные стены Спасского монастыря. Здесь современность бросает отсветы на старину, оживляя древние, дряхлые камни, а потоки машин мчатся и мчатся мимо стен или, поворачивая, огибают суровый массив Богородицкой башни. Более трехсот лет высится эта боевая стрельня 3 (построена в 1623 году). Высокий шатер ее кровли, увенчанный золотым флажком, опирается на могучие зубцы. Под узкими щелями бойниц верхнего боя видны нависающие отверстия варниц 4 и, еще ниже, бойницы среднего и нижнего боя.

[08]

При взгляде на башню не остается никакого сомнения в ее подлинном крепостном назначении. Ясен и план обороны.

Забудем на миг о шуме современного города. Посмотрим на башню, вставшую на углу между двух крепостных стен, как на боевую твердыню. Вон в темных проемах меж зубцов нет-нет и вспыхнут огоньки фитилей: того и жди, что со всех трех ярусов бойниц башня полыхнет на подходящих врагов огнем пушек и пищалей 5, а если врагам все же удастся прорваться, завалить землей, деревом, а может быть, и собственными телами крепостной ров, подойти под самые стены — по желобам варниц на головы супостатов хлынут потоки кипятка или расплавленной смолы. Правда, эту башню никогда не заволакивало пороховым дымом, никто не падал с ее зубцов, сбитый в ров шестопёрами 6 защитников, но построена она на месте подобной же стрельни XVI века, испытавшей удары польских панов.

Иная судьба и иная слава у этих древних камней.

На северной стене монастыря прикреплена мраморная доска, на ней краткая надпись, сообщающая, что рукописный список «Слова о полку Игореве» был найден в XVIII веке в стенах Спасского монастыря. «Слово о полку Игореве» — величайший памятник древнерусской литературы, вдохновенная поэма о героической борьбе Руси с «дикой степью». В средневековой литературе всего мира нет памятника, равного «Слову» по исторической достоверности, народности и глубине патриотического чувства.

Монастырь был сильной крепостью, и уже в XII веке за его могучими стенами было создано богатейшее книгохранилище.

Стены! Стены! Много довелось им изведать. Потеряв со временем значение оборонных сооружений и постепенно ветшая, они обрастали хозяйственными и торговыми пристройками. Дошло до того, что на восточном прясле 7 купцы в древних стенах (первая половина XVII века) выгрызли арочные ниши для складов, исказив вид стен до неузнаваемости. Частичная реставрация 1920 года освободила их от пристроек, но лишь сейчас проведена более полная, научно обоснованная реставрация. Еще недавно чахлая трава росла на полуразрушенных зубцах: ныне все стены (кроме южного участка) приняли свой первоначальный грозный вид, с бойницами и варницами, с ласточкиными хвостами зубцов 8, накрытых по-старинному, по-боевому — тесовой крышей.

В западной стене сделана простая полукруглая арка современного проезда, заменившая безобразные монастырские ворота с колоннами, которые уродовали боевую стену.

В северной стене тоже сделана арка, но не она привлекает здесь глаз, а чрезвычайно эффектный уступчатый подъем стены, примыкающий к угловой Углицкой башне.

С первого взгляда Углицкая башня (1646) может показаться просто двойником Богородицкой. Тот же объем, тот же силуэт, но, если приглядеться, остановишься в изумлении, поняв всю необычайность, всю неповторимость сооружения.

[09]

Богородицкая башня Спасо-Преображенского монастыря.

[10]

Углицкая башня Спасо-Преображенского монастыря.

[11]

Часобитная башня на Святых воротах Спасского монастыря.

[12]

Эта башня — звено, смыкающее монастырские укрепления с городскими. Она вся выдвинута наружу из монастырских стен, и ворота ее вели мимо монастыря в Земляной город. На северной стене башни нет бойниц, ибо здесь к ней примыкал насыпанный еще в XVI веке земляной вал с деревянной стеной на нем. Отсюда городские укрепления шли к сохранившейся поныне Знаменской башне и далее поворачивали по линии современного бульвара к Волге.

Даже в XVIII веке, когда не очень-то умели ценить древние памятники, суровая, могучая красота Углицкой башни была настолько очевидна для архитекторов, что при новой планировке города в 1778 году башня оказалась в центре четырехлучевой звезды. Перспектива четырех улиц замыкается этой великолепной белой громадой.

Совсем по-другому выглядят угловые круглые башенки на южном прясле стены (1803). Хорошо проведенная и нужная в плане общих работ реставрация их еще более подчеркнула, что сооружения эти совсем не оборонные, а всего лишь пустые каменные декорации. Небольшие по размерам, измельченные по форме, со сложным силуэтом кровли, они спорят с древними твердынями, но претензии их напрасны: глядя на них, видишь массу лишних деталей, цель которых одна — украшательство. Ни в какое сравнение не идут эти образцы монастырского благолепия с боевой, лаконичной мощью Богородицкой и Углицкой башен.

Но бывает же так: именно здесь между безвкусицей круглых башен сохранился древнейший памятник Ярославля — Святые ворота (1516). В русской архитектуре известно немало торжественных входов с нарядными надвратными церквами, но здесь эта торжественность совершенно необычно соединена с серьезными оборонительными сооружениями. Памятник двулик. Изнутри, из монастыря, видны широкие открытые арки галереи, идущей вокруг надвратной церкви, видны нарядные стены из резного камня, снаружи — суровые бойницы и суровая простота отводной стрельни 9, от которой сейчас сохранились лишь отдельные фрагменты. Замечательно, что ворота в отводной стрельне были сбоку. Были! Теперь их нет! Но зная, как они располагались, и сейчас можно понять, что, даже пробив эти ворота, даже ворвавшись внутрь стрельни, враг попадал в западню. Ведь через брешь не видно главных ворот. Чтобы пробить их, надо внутрь стрельни затащить пушки, развернуть громоздкие орудия в тесном пространстве под прямым углом, а в это время сверху гремят выстрелы, льется кипящая смола, падают охапки горящего льна. Стоны раненых, вопли обожженных. Видимо, не случайно роспись внутри арки Святых ворот выполнена на темы Апокалипсиса 10. Чудовищные звери, гигантские драконы, пожирающие людей, — все это как-то перекликается с тем адом кромешным, который был подготовлен замыслом зодчего для осаждающих крепость врагов.

Сразу неизгладимо запоминается высокая башенка, венчающая Святые ворота. Ее подкупающе простая четырехугольная призма, накрытая пирамидальным шатром, повторяет облик древних угловых башен; только она легче, стройней, потому что это дозорная вышка; с нее всматривались стра-

[13]

Спасо-Преображенский собор (после реставрации).

[14]

Спасо-Преображенский собор, вид на западную галерею.

[15]

жи в туманные низины поймы реки Которосль, готовые отсюда, с высоты, воплем набатного колокола поднять всполох, позвать воинов к бойницам готовить встречу врагу. Здесь, на этой башенке, когда-то находились часы. Теперь часы установлены напротив, на звоннице, — самом высоком сооружении монастыря, в котором вот уже более столетия спорят шестнадцатый и девятнадцатый века.

На первый взгляд, здание звонницы, увенчанное готическими, заостренными арками с легкой, также готической ротондой 11 над ними, привлекает своей нарядностью, но потом взгляд падает ниже... Перед глазами древняя часть сооружения — могучий, столпообразный монолит. Трудно сказать, какой была звонница в старину. Видишь дуги арок, ранее наглухо заложенные, видишь спокойную гладь уходящих ввысь стен и, даже не восстановив всего облика здания, начинаешь чувствовать, что верхняя надстройка мельчит суровый облик древнего памятника. И заостренные арки покажутся нарочитыми, и легкая ротонда — слишком легкой. Нет и нет! Нельзя «исправлять» старинные памятники, подделываясь под вкусы своего времени! Этого долго не понимали, и только в наши дни реставраторы возвращают памятникам их подлинный, первоначальный вид. Сейчас в Спасском монастыре восстановлены не только стены и башни, но и ровесник Святых ворот — Спасо-Преображенский собор 12. Четыре с половиной столетия легли тяжким бременем на стены собора. Теперь страшно вспомнить, до какого убожества довели монахи этот ценнейший памятник древнего зодчества.

Какими варварами были «святые отцы», когда со спокойной совестью приказывали безграмотным подрядчикам заделывать арки галерей, закладывать впадины между закомарами 13 и вместо живописного позакомарного покрытия, делать примитивную четырехскатную кровлю, в которой тонуло основание подкупольного барабана и сразу нарушались пропорции венчающего здания декоративного убранства.

Впрочем, что говорить о таких тонкостях, как нарушение изысканных пропорций барабана, когда вместо трех глав осталась только одна, а вместо строгого шлемовидного купола на барабан нахлобучили безобразную главу, напоминавшую приплюснутую репу. И это здесь, в Ярославле — городе давних художественных традиций, где, конечно, было немало людей, понимавших, что монахи творят злое колдовство над древним прекрасным творением народа. Но что могли сделать эти люди в те времена?! Чем помешать? Не спорить же с монастырскими властями, того гляди, в монастырскую тюрьму попадешь «за предерзостную ересь».

Сейчас памятник сверкает первозданной красотой и три его купола напоминают о древней боевой доблести народа. Будто три богатыря встали на заставе богатырской, сверкая на солнце тремя шлемами. Золотой — у старшего брата, серебряные — у меньших; эти шлемы очерчены с такой изысканной простотой, которая родилась не в замысле какого-то одинокого гения, но несет на себе отпечаток безошибочного вкуса целого народа, который далеко не случайно назвал церковные купола главами, вкладывая в это название иное, героическое содержание.

[16]

Общие вид Спасского монастыря с реки Которосль. Справа звонница и Святые ворота.

Интересно было следить за медленным, растянувшимся на годы процессом реставрации. Достаточно было вскрыть заложенные арки галереи, как облик памятника изменился, ожил. Перед реставраторами возник вопрос: как быть с галереями? Дело в том, что западная галерея построена в одно время с собором, а северная — несколько позднее. Но северная галерея срослась с храмом; это не искажение памятника, а талантливое обогащение первоначального замысла. Настоящий творческий подход помог реставраторам правильно оценить значение северной галереи и приняться за восстановление ее источенных веками стен. Ничего не скажешь, это было хорошо сделано!

[17]

Правда, полностью вернуть памятнику его древний облик не удалось и поныне. Достаточно сказать, что пропорции памятника невозвратимо нарушены. В течение почти полутысячелетия ветер наносил пыль, она смешивалась с остатками строительного мусора, скреплялась дерном, наполнялась перегноем, остающимся от истлевающих трав и опавших листьев... Так постепенно вокруг собора рос слой земли, несущий в себе следы деятельности человека и поэтому называемый в археологии «культурным» слоем. Древний собор как бы тонул в земле, становясь все более приземистым. При реставрации собора этот слой около стен удалили, и собор с севера и востока оказался окруженным довольно глубоким рвом. Это все, что можно было сделать — нельзя же снимать слой земли со всей площади монастыря, — но и при этом было достигнуто многое: открылись прекрасные пропорции здания (теперь видимые только вблизи), открылся простой, но выразительный рельеф цоколя, был восстановлен древний облик апсид 14, прорезанных узкими, щелевидными окнами, очень напоминающими крепостные бойницы.

Конечно, узкие окна делались в старину потому, что невозможно было остеклить широкие проемы, делались они и для того, чтоб создать внутри храма таинственный сумрак. Все это так, но совершенно очевидно, что строители собора видели в нем не только церковь, а и последний оплот защитников крепости. Отсюда окна-бойницы в глубоких расширяющихся нишах, удобных для ведения огня: и пусть у защитников, укрывшихся в соборе, после того как враги ворвались в монастырь, было мало надежд на спасение, собор-крепость давал возможность сражаться в последний, уже безнадежный час битвы. Зодчий верил: защитники не сложат оружия, не запросят пощады, не сдадутся на милость победителей, но заставят врагов кровью добывать эту последнюю твердыню. Для русского крепостного зодчества очень характерно такое переплетение религиозных идей с героическим замыслом бороться до конца, до последней капли крови. Страницы наших летописей подтверждают, что именно так гибли русские города 15. Не смирением, а суровым мужеством веет от древних могучих и хмурых стен Спасо-Преображенского собора.

Одно из древнейших сооружений монастыря — Трапезная и примыкающие к ней Настоятельские палаты 16. Бывало, здесь собирающаяся на обед монастырская братия еще издали начинала принюхиваться: из подклета 17 тянуло запахами доброго кваса, горячих щей, каши, жирно политой постным маслом. Запахи простой пищи мешались с соблазнительными ароматами стерляжьей ухи, жирной кулебяки из свежей осетрины и прочих яств, приготовленных для игумена, высших монастырских иерархов и знатных гостей.

Подсобные помещения трапезной размещались внизу, где сводчатые перекрытия держатся на одном единственном срединном столпе. Такой же столп поддерживает и своды верхней столовой палаты. Подобный способ перекрытия сводами большого пространства был широко распространен на Руси. Взглянув на эту единственную мощную опору, невольно испытываешь чувство уважения к древним зодчим, к смелости создаваемых ими

[18]

Знаменская башня.

конструкций. Это не ложные, ничего не поддерживающие колонки, которыми так любили грешить архитекторы позднейших времен. Здесь столп, как могучий исполин, принимает на себя непомерную тяжесть сооружения, принимает и держит, не осев, не треснув, вот уже более четырехсот лет.

Снаружи здание трапезной также могуче, сурово и лишено каких-либо украшений. Иной облик у Настоятельских палат. Правда, и они украшены довольно скупо, только каменные наличники обрамляют окна да богатый карниз венчает здание, но и этот скромный наряд производит впечатление роскоши рядом с аскетической простотой трапезной палаты. Впечатление это, конечно, не случайно: перед нами проступает застывшая в камне та рознь, то экономическое неравенство, которому, казалось бы, не оставалось места за монастырскими стенами. Казалось бы! Но немые камни опровергают это. XVII век—век великих крестьянских восстаний, великих классовых битв. И здесь, в стенах монастыря, настоятельские палаты встают перед нами палатами могущественного церковного феодала. И в черной смиренной монашеской одежде настоятель монастыря оставался боярином. Ему суждено было жить в украшенных каменных палатах, здесь же принимать приезжающих в город царей; отсюда, если случится, руководить обороной крепос-

[19]

ти, а ведь Спасский монастырь Ярославля был основным звеном на рубеже городских укреплений, от которых ныне остались лишь две башни — Знаменская и Волжская.

[20]

Цитируется по изд.: Рапов М. Каменные сказы. Сокровища древней русской архитектуры Ярославской области. Ярославль, 1972, с. 8-20.

Примечания

3. Стрельня — так в старину на Руси называли башни.

4. Варницы — бойницы, сделанные в верхней, нависающей части стены. Через варницы лили кипяток и горячую смолу на подступивших вплотную к стенам врагов (рис. 1).

5. Пищаль — старинное артиллерийское орудие. Применялось в XV—XVII веках.

6. Шестопёр — род булавы, у которой вместо шара на конце рукояти были расположены расходящиеся в стороны пластины, обычно сложного рисунка. В бою удар наносился именно этими «перьями» шестопера.

7. Прясло — участок крепостной стены между двумя башнями.

8. Зубцы в виде ласточкина хвоста с остроугольной впадиной наверху. Такой рисунок имеют широко известные зубцы московского Кремля.

9. Отводная стрельня — четырехугольник стен перед башней, прикрывающий подход к воротам, находящимся в этой башне.

10. Апокалипсис — откровение Иоанна — раннехристианское произведение, повествующее в виде фантастических видений о судьбах мира, приходе антихриста, страшном суде и конце света.

11. Ротонда — круглый павильон, обычно покрытый куполом и окруженный колоннами, также идущими по кругу.

12. Собор построен в 1516 году на основе сгоревшего храма XIII века.

13. Закомара — в древней русской архитектуре верхняя полукруглая часть наружной стены, повторяющая очертания полуцилиндра свода, который перекрывает внутреннее пространство здания (рис. 2). Таких сводов было несколько, поэтому и закомар получалось три и больше. Покрытие по закомарам — это покрытие кровлей прямо от наружной поверхности сводов, оно сложно, но очень выразительно в художественном отношении. В позднейшие времена позакомарное покрытие обычно заменялось упрощенной четырехскатной кровлей.

14. Апсида, или абсида. — полукруглые выступы на восточных стенах церквей для размещения в них алтаря.

15. «Последние часы сопротивления киевлян южно-русский летописец связал с судьбой древнейшего храма Киева. В северо-западном углу Владимирова города стоял мощный каменный храм Богородицы Десятинной. В этом храме, как тремя годами раньше в Успенском соборе во Владимире, оборонялась последняя горстка оставшихся в живых защитников Киева» (М. К. Картер. Древний Киев. Т. 1. М.—Л., АН СССР. 1958, стр. 511).

16. Трапезная — построена в первой половине XVI века, а Настоятельские палаты сооружены примерно на полстолетия позднее и, очевидно, перестраивались в XVII веке

17. Подклет—нижний этаж, чаще всего используемый не для жилья, а для Хозяйственных надобностей.