Балканы в VI – XII веках (Литаврин, 1985)
Межэтнические связи и межгосударственные отношения
Становление и развитие раннефеодальной государственности на Балканах происходило, как это было показано в предшествующих главах, в сложной и постоянно меняющейся международной обстановке на полуострове. Активное участие в этом процессе принимали не только Византия и первые славянские государства на Балканах, но и другие этнополитические объединения местного населения, а также государства и народы соседних регионов Европы. Хотя эти сюжеты затрагивались выше, они, однако, не рассматривались как особая проблема. Данная глава и предназначена для восполнения указанного пробела. Необходимость в этом тем более настоятельна, что, несмотря на значительное число обобщающих работ по истории Византии, Болгарии, сербов и хорватов в раннефеодальную эпоху 1, в названном аспекте ход событий в специальной литературе почти не изучался. Основной причиной этого являются, с одной стороны, уже неоднократно отмечавшаяся скудость источников, а с другой — традиционно сохраняющееся в историографии направление исследований, отдающих предпочтение изучению двусторонних, а не многосторонних связей и контактов 2.
Отчетливо сознавая стоящие па пути трудности, авторы не ставят своей целью проследить историю межэтнических и межгосударственных отношений на Балканах на протяжении всего исследуемого периода. Они намерены выделить лишь наиболее общие особенности и тенденции, претендуя скорее только на постановку проблемы. Главное внимание будет уделено двум ее аспектам: примерной периодизации межэтнических связей и межгосударственных отношений и их специфике на разных этапах. Контакты народов Балкан с «внебалканскими» будут затрагиваться лишь в случаях крайней необходимости.
Авторы вынуждены избегать сколько-нибудь подробного пересказа фактов и событий, уже нашедших отражение в
[285]
I—VII главах: задача состоит в том, чтобы коротко рассмотреть их и в известной мере обобщить с иной точки зрения. Вне рамок главы оставлено также время, предшествовавшее появлению славян на Балканах.
Изучаемая эпоха может быть разделена, по мнению авторов, на 4 периода международных отношений в регионе: 1) от начала массовых вторжений славян до образования Болгарского государства, т. е. с середины VI до конца VII века; 2) от конца VII до конца IX века, т. е. до оформления и упрочения других славянских государств на Балканах и завершения процесса христианизации славян региона; 3) от конца IX до 20-х годов XI века, т. е. до византийского завоевания Болгарии; 4) с 20-х годов XI века до 80-х годов XII века, т. е. время гегемонии империи на полуострове. Что касается обоснования предлагаемой периодизации, то доводы авторов в ее пользу будут ясны, как они надеются, из дальнейшего изложения.
На начальном этапе первого периода славяне еще не выступали в качестве основной силы, противостоявшей. Византии на полуострове: свои набеги они совершали одновременно или совместно с протоболгарами, гепидами и, особенно, аварами. Однако с последних десятилетий VI в., с начала массового переселения, славяне стали главной угрозой имперскому господству па Балканах 3. Ко второй четверти VII века реальная власть Византии сохранялась только в районах с круппыми городами-крепостями на побережье Черного, Мраморного и Эгейского морей, в Аттике и на востоке Пелопоннеса. Номинально признававшими суверенитет империи и относительно независимыми от славян, став их данниками, были также некоторые города далматинского приморья, большинство жителей которых имели романское происхождение.
С конца 60-х годов VI века до начала второй четверти VII века ведущую роль в отношениях «варваров» с империей играл аварский фактор: в своих действиях против Византии значительная часть славян выступала в качестве подданных хагана, под властью которого частично оказались и славяне, поселившиеся в конце VI века на землях империи (на северо-западе Балкан, в Северной и Средней Македонии). В силу этого и другие славянин (от Подунавья до Эгейского моря) оказались между двумя хорошо организованными в военном отношении силами: между Аварским хаганатом и Византией, вступившими, видимо, уже в начале VII века (при Ираклии: 610—641 годы) в борьбу за влияние на славянии.
[286]
Правда, занятая войнами на востоке империя в это время еще не развернула против славян военного наступления. Военные акции она осмеливалась пока осуществлять в близких к столице районах Фракии, прибегая в отношения других к дипломатии: соглашениям о мире с помощью даров и даней, привлечению к союзу в качестве федератов.
Знать большинства Славиний стремилась утвердить независимость и от хаганата, и от империи, и ход событий после разгрома аваров под Константинополем в 626 г., казалось, благоприятствовал этому. Серьезный удар по хаганату был нанесен и восстанием славян под руководством Само, образовавших крупное политическое объединение, существовавшее около 35 лет. Роль Славиний на Балканах резко возросла. Попытка хагана образовать против империи единый фронт не только со славянами, но и с персами была отбита (626). Аварский фактор утратил первостепенное значение в международной жизни полуострова. Осповпой причиной ослабления могущества хаганата на этом этапе были внутренние противоречия между правящей аварской верхушкой и поставленными в приниженное положение ее прото-болгарскими, и особенно славянскими, подданными. С этого времени генеральным направлением в политической жизни полуострова стало противоборство славян и империи 4.
Разная ситуация сложилась при этом и сохранялась до конца VII века (а в ряде мест до конца VIII века) в четырех районах полуострова. Во-первых, в Фессалии и па Пелопоннесе, где славяне, частью вытеснив, частью подчинив местное греческое население, а частично установив с ним мирные связи, жили самостоятельно своими славиниями. Второй особый район составила территория между Балканским хребтом и Дунаем, где в 1-й четверти VII века упрочила свои позиции славянская знать союза «Семь родов», вступившая в экономические отношения с уцелевшими причерноморскими городами империи и в союзно-федеративные связи с Константинополем 5. Наибольшую политическую активность в действиях против империи почти до конца VII века проявляли славяне третьего района, включавшего Южную (отчасти Среднюю) Македонию, соседние области Эпира и Западную Фракию. К концу 670-х годов, отразив последние попытки этой группы славян захватить Фессалонику. империя утвердила свой контроль в Южной Македонии. Характерно, что и в это время резко возросшей со стороны Византии угрозы независимости славиний их знать не пошла по пути дальнейшего объединения своих сил. О наметившемся в этом районе переломе в пользу империи свидетельствует упоми-
[287]
навшийся (см. гл. I и V) факт прибытия в 678 г. в Константинополь с предложением мира посольства аварского хагана вместе с послами «правителей, экзархов и гастальдов» «западных пределов», т. е., видимо, вождей вассальных хагану племен, включая хорватов и сербов: учтя успехи империи и опасаясь ее наступления, хаган предлагал мир, претендуя на гегемонию лишь на северо-западе полуострова 6. Эти земли и образовывали четвертый специфический район полуострова с самого начала славянского заселения. Верховенство аваров, прерванное здесь с приходом хорватов и сербов, было виовь восстановлено усилившимся в 670-х годах хаганатом. В целом этот район был, однако (особенно после 626 г.), в удалении от основных событий, связанных с борьбой славян против империи.
О какой-либо политической активности па Балканах в течение первого периода иных этнических групп (а здесь имелись остатки фракийцев, а также осколки племен готов, гепидов и др.) в источниках нет сведений. Исходя из данных лингвистики, некоторые исследователи полагают, что не затронутыми славянским и аварским нашествием оставались в это время лишь представители древнего иллирийского этнического элемента (предки современных албанцев), обитавшие в труднодоступных районах Эпира; по мнении других ученых, предки албанцев именно в эпоху нашествий V—VI вв. отошли из восточных и центральных областей полуострова в горы Иллнрика 7. Распространено в науке мнение и о том, что в горные районы Балкан была оттеснена славянами также большая часть романизированного населения полуострова, обычно именуемая в источниках с конца X в. влахами (или применительно к районам к северу от Дуная и для несколько более позднего времени — волохами) 8.
Оценивая расстановку политических сил иа Балканах к концу первого периода, можно, вероятно, сделать следующие заключения. Во-первых, отношения славян и местных жителей (в основном греков) приобрели к этому времени преимущественно мирный характер; случаи острых столкновений с империей стали скорее исключением, чем правилом; внешняя активность Славиний снизилась; инициатива стала переходить к империи. Во-вторых, в условиях сравнительной безопасности и независимости находились Славинии в забалканском и греко-пелопоннесском районах; нанеся славянам поражение под Фессалоникой и на Струме, Визаптия постепенно подчиняла Славинии в окружающих город областях, заложив основы для дальнейшего наступле-
[288]
ния: связь между Константинополем и Фессалоникой была восстановлена, путь в Грецию и Среднюю Македонию войскам империи был открыт. В-третьих, внутрибалканские контакты и связи в этот период еще не стали непосредственно фактором международных отношений в Европе в целом: помимо Византии, имевшей также владения в Италии и в Азии, на положение дел на Балканах оказывал влияние лишь Аварский хаганат.
В начале второго периода международные отношения на полуострове стали не только межэтническими, но и межгосударственными. Теперь уже не Аварский хаганат. представлявший собой до государственное межнлеменное объединение, а конституировавшееся Болгарское государство выступило в качестве соперника Византии в борьбе за господство над Славиниями Северной Фракии и Македонии. Конечно, византийско-болгарский конфликт, углубившийся в середине VIII века и достигший особой остроты в начале IX века, не определял собой характера международных отношений в масштабах всего полуострова и в течение всего второго периода. И тем не менее именно отношении Византии и Болгарии в VIII—IX веках оказывали особенно действенное влияние на международную обстановку па большей части Балканского полуострова от Эгейского моря до Дуная л от Черного моря до Адриатики.
Характерно, что до середины IX века в своем противоборстве с Болгарией за Славинии империя не могла обеспечить одновременного успеха и в этой борьбе, и в походах против Славиний: значительные силы империи были заняты в вой- пах с арабами. Неоднократно Константинополь предпочитал мир с Болгарией (в 719—755, 815—837, 805—894 гг.), а иногда (в 705, 717—718, 823 гг.) даже прибегал к ее помощи в борьбе со своими внутренними н внешними врагами. Казалось, в конце 50-х — 70-е годы VIII века, во время внутреннего кризиса в Болгарии, гегемония Византии па полуострове стала реальностью 9, но с 792 г. она вновь была принуждена платить дань болгарскому хану. Инициатива в войнах стала снова переходить к Болгарии. После сокрушительного разгрома армии Никифора I в 811 г. в Болгарии с трудом утвержденные во Фракии и Македонии позиции империи опять оказались под угрозой полнотой утраты. Стремясь вернуть утерянные здесь в первой половые IX века земли, Византия прибегла не только к военному противоборству II помощи союзников, но и к христианизации как действенному средству своей внешней политики, встретившись при этом с упорным соперничеством папской курии.
[289]
Зная о решении господствующего класса Болгарии принять крещение, империя добилась разрыва ее союза с Восточно-Франкским (Германским) королевством, направленного против Великой Моравии, союзницы империи, отодвинуть к северу и стабилизировать границы в Македонии и Фракии и склонить Болгарию к принятию христианства по восточному обряду (865 г.). Наступила эпоха длительного византийско-болгарского мира, в течение которого Болгария, играя на противоречиях между папством и Константинополем, утвердила автономию своей церкви и упрочила свое международное положение.
Существенное значение для международных отношений на Балканах в этот период имело противостояние империи и Славиний. Здесь наступающей стороной была Византия. Подчиняя Славинип в ходе военных экспедиций, империя утверждала среди славян христианство и организовывала военно-административные области-фемы. Большую роль в этом отношении сыграл поход полководца империи Ставракия (783 г.), достигнувшего Пелопоппеса 10. Славинии в это время по-прежнему не объединялись в постоянные и более крупные военно-территориальные союзы, исключая годы восстаний против упрочивавшейся византийской власти (восстание славян на Пелопоннесе в 807 г. и мятеж смоленое в Западных Родопах в 837 г.). Узколокальные интересы родоплеменной знати доминировали над устремлениями вождей Славиний. До начала IX века в ходе болгаро-византийского соперничества знать Славиний, не входивших в пределы Болгарского государства, не выражала готовности перейти на его сторону, предпочитая независимость и от него и от империи. Они либо сохраняли нейтралитет, либо переходили со стороны на сторону (смолены) 11.
Даже входившие в состав Болгарии пограничные Славинпии (тимочане), недовольные политикой ликвидации их внутренней автономии, пытались освободиться от власти хана, отдавшись под покровительство соседних государств (Франкской империи, Посавской Хорватии). Видимо, быстрые успехи Болгарии в 20—50-х годах IX в. по «собиранию» окрестных славянских земель явились отражением ускорившегося процесса слияния протоболгарской аристократии со славянской в единый и в этническом отношении господствующий класс страны.
Все сказанное позволяет заключить, что время с конца VIII до середины IX века может быть определено как период ухода с политической арены на полуострове Славиний в качестве особых, автономных военно-территориальных союзов
[290]
славян в Эпире, Македонии, Греции и на Пелопоннесе. К середине 60-х годов, в сущности, впервые после славяно-аварских вторжений империя восстановила свою власть также на побережье Ионического моря и на значительной части Адриатического приморья. Оказавшиеся под византийским господством Славинии утрачивали свою этно-социальную структуру. Начался процесс постепенной эллинизации славянского населения 12.
Особым, в значительной мере изолированным, как и в ходе первого периода, был до 20-х годов IX в. северо-западный район полуострова с характерным для него «кругом» межэтнических и международных связей. Этот район оказался к тому же более доступным в течение 2-го периода для вмешательства небалканских политических сил. Крупные перемены наступили здесь при новом ослаблении Аварского хаганата в VIII веке. Около 745 г. словенцы Карантании, стремясь найти поддержку в борьбе против аварского притеснения, обратились за помощью к герцогу Баварии, являвшемуся вассалом франкского короля, и оказались в вассальной зависимости от франков 13. Это событие не только предопределило ликвидацию Карантанского княжества уже в начале IX века, но и облегчило проникновение франкского влияния в соседние северо-западные районы Балкан. В 788 г. под власть Карла Великого перешли также Истрия и некоторые далматинские города, признававшие до этого суверенитет Византии. Возможно, к этому времени от Аварского хаганата отделились и другие славянские княжества (на территории современной Хорватии н в соседних районах) 14. Началась интенсивная христианизация подвластных франкам славянских районов и активная миссионерская деятельность западного духовенства в северо-западных областях Балкан в целом 15.
В самом конце VIII — начале IX века Аварский хаганат нал под ударами франков. Его обширные владения, населенные по преимуществу славянами, были разделены между Франкской империей и Болгарией: западные были заняты франками, а некоторые восточные и юго-восточные — болгарами. В междуречье Тисы и Дуная обе волны экспансии почти соприкоснулись, и враждебное противостояние франков и болгар в этом районе в известной мере удерживало обе стороны от дальнейшего продвижения. В 819 г. тимочане, как упоминалось, отдались под покровительство Людевита Посавского. Предпринятая этим князем, находившимся в вассальной зависимости от франкского императора, попытка создать широкую коалицию славянских племен (хорват-
[291]
ских и отчасти словенских) против франкского господства окончилась неудачей (819—822 годы). Разгром Людевита франками обусловил распространение их власти не только снова на «Посавскую Хорватию», но и на тимочан. Болгария восстановила свое господство над отпавшими Славиниями и присоединила часть новых славянских земель в этом регионе в результате походов 827—829 годов. Франки, как видно, не противодействовали этому. Их власть не простиралась далее части хорватских земель и совсем не коснулась боснийских. Тот факт, что тимочане просили сначала покровительства Людовика Благочестивого и, как кажется, не получив искомого, обратились к Людевиту, а также последующая их судьба свидетельствуют скорее не в пользу курса Франкской империи на продолжение экспансии к востоку и югу от хорватских земель. Не случайно вскоре, после распада Франкской империи (843 г.), результаты ее экспансии на северо-западе Балкан были сведены на нет 16.
Принципиально новым фактором в развитии международных отношений па Балкапах в течение второго периода было завершение процесса оформления государств у сербов и хорватов, т. е. у всех славянских пародов полуострова, не вошедших в пределы Византии и Болгарии. Природно-географическая и социально-экономическая гетерогенность балканского региона обусловила разновременность выхода на политическую арену населяющих его народов и влияние внешних сил на процесс становления хорватских и сербских государств. Помимо Далматинской и «Посавской Хорватии» (последняя лишь к концу столетия освободится от иолу вассальной зависимости от Восточно-Франкского королевства), упрочились сербские княжества: Пагания (Арентания), Травуния, Захумье, Дукля, Сербия. Правда, разобщенность и соперничество между собой этих государств облегчали соседним крупным державам (Византии, Болгарии и Восточно-Франкскому королевству) возможность утвердить среди них свое влияние. Византия развернула широкую миссионерскую деятельность на сербских землях. Ее позиции упрочивались и в Далматинской Хорватии. В конце 60—70-е годы хорватские и сербские княжества выступали в качестве союзников империи в ее конфликтах с Болгарией, сицилийскими и африканскими арабами 17. Вслед за возникшими в начале IX века фемами империи Кефаллиния и Диррахий около середины столетия была основана фема Далмация 18. Укреплению Сербии пыталась воспрепятствовать Болгария (около 870 г.), потерпевшая, однако, при этом поражение. Против Неретлянского княжества (Арептании) ходил вой-
[292]
ной в 887 г. венецианский дож Канднано, сложивший при этом голову. К концу IX века положение сербских и хорватских княжеств стабилизировалось.
Таким образом, международные отношения на Балканах в IX веке стали одновременно отношениями межгосударственными. Отныне границы всех балканских государств нуждались в организованной защите на всем их протяжении. Создавалась система регулируемых по дипломатическим каналам межгосударственных связей, которые все чаще выходили за пределы Балканского полуострова. Именно в ходе 2-го периода не только Византия, но и Болгария и сербские и хорватские княжества вступила в систему европейских международных отношений в целом. Болгария имела контакты с Франкской империей, затем с Восточно-Франкским королевством, с Великой Моравией, папством, Древней Русью; некоторые из хорватских и сербских княжеств, помимо Германии и папства, вступали в отношения с Венецией, Королевством Италия, арабами Африки и Сицилии.
В известной общественно-политической изоляции и в односторонних этнических связях с различными государствами на полуострове оставались в этот период только албанцы и влахи, общественно-политические объединения которых еще не играли заметной роли в международной жизни региона. Об албанцах от этого времени не сохранилось ни одного упоминания в источниках. Что же касается влахов, то, видимо, их активность быстро возрастала. Судя но данным X века и подходя к вопросу ретроспективно, можно, вероятно, заключить, что в их среде в это время совершался процесс формирования выделяющейся богатством и влиянием социальной верхушки. Безусловно, в этот период влашские общины (катуны), расположенные на территориях разных балканских государств, были вовлечены в систему организованной эксплуатации со стороны центральной власти. Формирующаяся влашская знать, «запоздав» с утверждением своей власти в пределах собственной этно-социальной среды (главным препятствием к этому был пастушеский тип хозяйства влахов, связанный с сезонными перекочевками), усиливала свою политическую активность в рамках тех государств, в которых она находилась. Известной региональной этно-социальной консолидации способствовал н такой в целом неблагоприятный для влахов в хозяйственном отношении фактор, как установление четких и бдительно охраняемых (например, в Болгарии и Византии) государственных границ. Трассы традиционных перегонов скота оказались прерванными, должны были отчасти измениться и, во
[293]
всяком случае, стать более локальными, короткими. Интеграция влахов в экономической и политической системе балканских стран должна была заметно ускориться 19.
Следует, наконец, особо сказать о том, что на характере международных отношений на Балканах серьезно отразилось утверждение христианства как господствующей религии среди подавляющего большинства населения региона. Хотя официально крещение Болгарин датируется 864/865 г., а сербских княжеств — 60—70-ми годами IX века, полное завершение этого процесса относилось едва к концу столетия (достаточно вспомнить о попытке реставрации язычества в Болгарии в 893 г.). Утверждение христианства в Болгарии тесно связано со сложными перипетиями дипломатической и вооруженной борьбы нескольких государств, вдохновляемой. с одной стороны, папской курией, с другой — Византией. Начало этих событий связано с моравской миссией солунских братьев, первоучителей славянства, Кирилла (Константина) и Мефодия, и организацией по восточному образцу церкви Великой Моравии. Однако авторы главы считают этот сюжет не подлежащим рассмотрению в данной главе Их главная задача — сконцентрировать внимание на событиях в балканском регионе.
С принятием христианства в качестве официальной религии вероисповедные противоречия перестали служить для «старых» христианских держав Востока и Запада предлогом политики подчинения соседних народов. В свою очередь в среде господствующего класса принявших христианство стран (оно обусловило единство идеологии и упрочение центральной власти, поставившей церковь под свой контроль) усилилось в отношениях с соседями сознание собственных этно-социальных и политических интересов, представление о равенстве своих прав в семье христианских народов. Завершилось оформление феодальных народностей: ускорился процесс ассимиляции этнических меньшинств. В пределах Византии он происходил в среде ее славянских подданных, в Болгарии, хорватских и сербских княжествах — среди остатков греческого и романского населения (в городах по Дунаю и в Причерноморье, в Северной Фракии, Средней и отчасти Южной Македонии, на далматинском побережье). Особенность процесса славянизации романского населения в Хорватии и в прибрежной (далматинской) части сербских земель состояла в том, что указанное направление этнической консолидации происходило в условиях господства западного (римского) христианского обряда. Так в течение 2-го периода были заложены основы разделения сербской
[294]
народности на две части по вероисповедному признаку, ставшему для обеих частей важным фактором самосознания.
Это обстоятельство обусловило сохранение вероисповедных и идейно-политических противоречий между балканскими государствами и после принятия христианства. В частности, очагом конфликтов теперь уже в лоне «христианской ойкумены» стало надолго хорватское л сербское побережье Далмации, где утвердила свои позиции папская курия. В 879 г. в ответ на признание ставленником Византии хорватским князем Здеславом сюзеренитета империи и церковной зависимости от патриарха Константинополя местная знать, поддержанная приверженным папству клиром, совершила переворот и устранила Здеславам 20. Несмотря, однако, на церковное единство континентальных хорватских земель и далматинских городов, их интеграция в пределах одной государственно-политической системы растянулась на несколько столетий. Далматинские города сохраняли автономию, иногда были полностью независимыми от хорватских или сербских правителей; нередко они были вынуждены признавать сюзеренитет соседних держав — Венеции, а позднее — и Венгерского королевства.
Идеологической основой позиции Византии в отношениях со славянскими государствами региона (и не только его) служила теперь теория о «сообществе христианских стран» под эгидой ее высшего гегемона, повелителя и арбитра «цивилизованного мира» — императора Константинополя. Церковную зависимость славянских государств от византийского патриарха в столице империи трактовали как неотделимую от зависимости политической. Для правящего класса принявших христианство от Византии славянских стран важнейшей задачей в отношениях с империей стало отстоять свою политическую самостоятельность и свести к минимуму церковную зависимость от патриарха Константинополя.
Наиболее характерной чертой 3-го периода международных отношений на Балканах (с конца IX до конца второго десятилетия XI века) была борьба за гегемонию на Балканах Византии и Болгарии, двух крупнейших государств региона. Речь шла теперь не только о господстве над Славиниями, о расширении границ за счет друг друга или о власти над сербскими землями 21 — в завязавшейся смертельной схватке, длившейся с перерывами более полувека (894—896, 904—913, 968—1018 годы), был поставлен вопрос о самом существовании одной из враждующих сторон как самостоятельного государства.
[295]
В это противоборство были вовлечены постепенно не только все иные государства на полуострове, но также прямо или косвенно крупные внебалканские политические силы: печенеги н арабы, Киевская Русь и Венгрия, Германское королевство (затем империя) и Фатимидский Египет. Наиболее опасным для Византии, когда непрерывно наступающей стороной оставалась Болгария, было время правления ее царя Симеона (893—927). Отразив угрозу со стороны венгров, обосновавшихся после разгрома ими Великой Моравии в Паннонии в конце IX века, обеспечив нейтралитет печенегов, подступивших к Нижнему Подунавью примерно в то же время, и усилившейся Древней Руси, Симеон захватил большую часть черноморского побережья Фракии, долину реки Месты почти до низовий, северные районы Фессалии, прилегающие к Фессалонике с севера области. Усвоив имперскую доктрину единого христианского царства во главе с единственным императором, он сделал ее орудием собственной внешней политики, претендуя на создание славяно-греческой империи с ее старым центром в Константинополе, но во главе с болгарской династией 22.
Для реализации этого замысла болгарскому государю не хватало материальных ресурсов и воинских сил. Поэтому, стремясь повысить военный потенциал и предупредить возможное выступление против Болгарии в качестве союзников Византии сербских и хорватских князей, Симеон одновременно принимал меры к расширению своей власти н на сербо-хорватский ареал. Ему удалось подчинить Сербию (924 г.), но он понес поражение от хорватов 23. Империя, препятствуя образованию единой славянской коалиции, всячески поддерживала сербов и хорватов против Болгарин не только в период правления Симеона, но и позднее 24.
С 927 г. до конца 60-х годов отношения Болгарин с Визанией носили мирный характер. Болгария, в которой углубились после изнурительных войн Симеона социальные н политические противоречия, отступала перед византийским, пока еще только дипломатическим, давлением. От верховной власти Болгарии освободились сербы; на левом берегу Дуная хозяйничали союзные империи печенеги; начиная с 30-х годов из Паннонии постоянно угрожали венгры, разорявшие земли и Болгарии в своих набегах на Византию. Получив от империи по условиям мира 927 г. некоторые уступки престижного характера, Болгария оказалась в роли младшего партнера в своем союзе с Византией, обязывавшей ее защищать северные границы империя и следовать в русле внешнеполитического курса Константинополя.
[296]
Выплачивая еще со времени правления Симеона дань Болгарии, империя в то же время оказывала постоянный нажим на преславский двор, удерживая при императорском дворце наследников болгарского государя в качестве заложников 25.
Курс на ликвидацию государственной независимости Болгарии начал все более отчетливо проявляться уже в середине X века. Дипломатические акции империи имели целью враждебное окружение Болгарии и всемерное ослабление ее сил. Этим задачам должно было служить и спровоцированное константинопольским двором в 968 г. вмешательство киевского князя Святослава в балканские дела. Оно привело, однако, к неожиданному для имперских политиков повороту в ходе событии: к образованию русско-болгарской, направленной против империи коалиции, в которой на первых порах приняли участие также печенеги и венгры 26.
В результате поражения Святослава в войне с Византией (971 г.) северо-восточные земли Болгарии и часть ее земель к югу и юго-западу от Балканского хребта были аннексированы империей. Публичное лишение пленного болгарского царя Бориса II знаков царского достоинства должно было символизировать уничтожение Первого Болгарского царства. Оно, однако, не исчезло: в юго-западных и западных районах страны византийские власти утвердиться не смогли. Центральная власть здесь оказалась в руках провинциальных наместников — братьев Комитопулов, объединивших свои усилия н сумевших в 976 г. воссоединить с подчиненными им территориями Северо-Восточную Болгарию. И сами Комитопулы, среди которых главная роль перешла скоро к Самуилу, и их подданные, и византийцы, и другие иноземные современники рассматривали это государство как продолжавшее свое существование Первое Болгарское царство. Политический центр страны не был, однако, возвращен в Преслав: столица осталась в Македонии, где была наиболее сильной военная и социальная база Самуила. Империя удержала в своих руках болгарские земли в Северной Фракии и в Восточной Македонии (в верховьях Марнцы и Струмы).
Чаша весов в болгаро-византийской борьбе временно вновь склонилась на сторону Болгарии, поведшей активную наступательную политику. Самуилу удалось распространить свою власть на Фессалию и Эпир; его войска достигали Пелопоннеса; в конце X века была снова подчинена Сербия; была присоединена фема Диррахий на Адриатическом побережье. Но и на этот раз решающее значение имело
[297]
общее несоответствие между воюющими сторонами в материальных и людских ресурсах. На рубеже X—XI веков наступил перелом в ходе борьбы — перевес окончательно оказался на стороне империи. После упорного сопротивления, в обстановке внутреннего политического разлада и предательства части болярства в 1018 г. Первое Болгарское царство прекратило свое существование.
По-прежнему в значительной мере особый узел между-народных связей в течение и 3-го периода составлял сербо-хорватский район Балкан. О положении сербских земель в это время известно крайне мало. Попытки князя Рашки (Сербии) Мутимира в конце IX века объединить сербские княжества не привели к успеху. Скоро они были в той или иной мере вовлечены в болгаро-византийскую борьбу. После освобождения от власти Болгарии (927 г.), при Чославе, устанавливая свой сюзеренитет на сербских землях, правители Болгарии оставляли в них в качестве своих наместников-вассалов местных князей. Для понимания межэтнических отношений на сербских землях необходимо иметь в виду, что уже с конца этого периода постепенно начался процесс обособления новой этно-социальной общности (боснийской) с тенденцией превращения ее в раннефеодальную народность 27.
Примерно сходной была ситуация в X веке в хорватских землях. Освободившись к началу этого столетия от франкской и византийской зависимости, хорватские княжества вскоре объединились в единое сильное государство, охватывавшее и «Посавскую Хорватию», и далматинские города. Князь Хорватии Томислав в 925 г. венчался королевской короной. В соответствии с курсом на упрочен но связей с папством тогда же на Сплитском церковном соборе было принято решение о запрете церковной службы на хорватском языке. Но и здесь вторая половина века была ознаменовала междоусобиями: хорватская знать выступила против усилившейся центральной власти. Воспользовавшись этим, в 999—1000 годы Венецианская республика захватила приморские города Северной Далмации.
Таким образом, ко времени завершения завоевании Болгарии Византией в пределах балканского региона по было никакой иной политической силы, способной противостоять византийцам. Казалось, впервые со времени Юстиниана I господство империи вновь безраздельно утвердилось на всем Балканском полуострове. Однако дело обстояло не совсем так. Славянские территории Балкан четко делились с первых лет гегемонии Византии на две крупные зоны. Земли,
[298]
входившие прежде в пределы Болгарии (в том числе восточно-сербские подчиненные Самуилом районы), были преобразованы в провинции империи — фемы (Паристрион, то есть «Подунавье», Болгария, Диррахий и Сирмий) во главе с наместниками (стратигами, катепанами), ответственными непосредственно перед императором.
Вторую зону составили сербские н хорватские территории. Что касается сербских районов, не входивших в состав Болгарии при Самуиле и его преемниках, то они составили вассальные территории, управляемые местными князьями. Фактически, однако, контроль империи над своими сербскими вассалами был эффективным лишь в прилегающих к пограничным фемам районах и на далматинском побережье. В какой степени зависимости от Византии находились после 1018/19 г. хорватские земли, сохранившиеся источники судить не позволяют. Но северо-далматинское хорватское побережье было подчинено непосредственно власти Константинополя: здесь между Задаром на севере Дубровником (Рагузой) на юге была восстановлена утерянная империей в конце X века фема Далмация 28.
От 3-го периода международных отношений сохранилось два первых известия о влахах, подтверждающие мнение об их растущей политической активности на Балканах. Согласно одному известию, влахи в Элладе (скорее всего в Фессалии) служили в середине X века в фемном или местном (провинциальном) тагмпом войске империи, составляя, по всей вероятности, особую воинскую единицу. По второму свидетельству, один из Комитопулов — Давид был убит влахами между Касторией и Преспой около 976 г. при неизвестных обстоятельствах. Эти влахи были, возможно, проводниками в горах или погонщиками вьючных животных, исполняя труд в качестве повинности перед центральной властью. Было бы, однако, бесполезным гадать, почему они напали на Давида: сообщение слишком кратко и неопределенно.
Четвертый период международных отношений на Балканах (1018—1186 гг.) вновь, как н самый ранний, рассмотренный выше, был по преимуществу временем межэтнических (а не межгосударственных) связей и контактов. В связи с этим особого внимания заслуживает проблема условии социально-политического и этнокультурного развития завоеванных народов под византийским господством, в том числе спорный в историографии вопрос об эллинизации (или романизации) славянского населения бывших территорий Болгарского государства и сербских княжеств.
[299]
Византийское владычество имело весьма важные последствия для исторического развития балканских народов, однако оно не привело к исчезновению болгарских и сербских государственно-политических и этнокультурных традиций. Противоборство Византии и Болгарии в 927—1018 годы происходило в то время, когда уже оформилась болгарская феодальная народность с ее отчетливо выраженным этническим самосознанием 29 и когда уже были заложены основы древне-сербской народности 30. Поэтому правительство империи осуществило целую систему тщательно продуманных мер по утверждению своей власти на завоеванных славянских территориях. Коротко эти меры сводились к следующему 31.
Северо-Восточная Болгария была отделена от Западной н Юго-Западной не только в административном, но и в церковном отношении: епархии, которые были расположены на территории, являвшейся колыбелью болгарской государственности, были подчинены не охридскому (болгарскому) архиепископу, а патриарху Константинополя. Глава болгарской церкви, имевший в правление Петра ранг патриарха, был низведен на положение автокефального (т. е. решающего внутренние вопросы независимо от византийского патриарха) архиепископа. Фактически же он был подчинен непосредственно императору и без его санкции не мог рукополагать епископов и созывать церковные соборы 32. По мере освобождения церковных епископских кафедр на вакантные посты последовательно назначались иерархи иноэтничного, неславянского происхождения, по преимуществу греки, не знавшие языка своей паствы, осуществлявшие службу на непонятном местному населению греческом языке, чуждые болгарским культурным традициям н духовным запросам славян.
Целенаправленно были ослаблены позиции местной знати как носительницы государственно-политических традиций: члены правившей болгарской династии, как и наиболее вндные представители болярства, были переселены в далекие армянские фемы или даже в самый Константинополь. На восток, в пограничные районы империи, были переведены и наиболее боеспособные отряды (ко времени падения Болгарского государства) войска Самуила и Иоанна Владислава. Частичному переселению в соседние имперские фемы подверглось и простое население Болгарии, особенно из тех ее областей, где Василий II встретил наиболее упорное (в форме партизанской борьбы) сопротивление своим войскам (например, в Пелагонни).
[300]
На вес высшие и средние посты византийской администрации (военной, судебной, налоговой) в течение всего периода господства империи неизменно назначались знатные греки или представители иных (обычно малоазийских) народов, иного языка, обычаев н традиций, сплошь и рядом пренебрегавшие нуждами подвластного им населения и использовавшие свои посты в целях личного обогащения.
Владения членов болгарской царской династии, а также многих воевод и боляр были включены в состав императорского домена. Эти земли стали фондом раздач и пожалований василевса знатным военным и видным чиновникам, византийским церковным учреждениям и монастырям. В эпоху византийского господства такие пожалования на условиях какой-либо службы императору или дарованные на правах полной собственности феодальные владения на болгарских территориях постепенно увеличивались, продвигаясь все далее на север, особенно на юго-западе, на землях катепаната «Болгария» 33.
Иноземное владычество, господство в официальной жизни общества (в органах власти и высших церковных учреждениях, в том числе при отправлении литургии в крупнейших храмах) греческого языка оказались объективно отрицательным фактором развития средневековой культуры болгарского народа. Искусство и литература ликвидированного государства не пользовались более той материальной н моральной поддержкой со стороны центральной власти, которая им оказывалась до 1018 г. и которая имела в эпоху средневековья столь большое значение для развития культуры.
Ухудшение условий развития отечественной культуры оказывало существенное влияние на отношения местного населения с имперскими светскими и духовными властями, воинскими контингентами и гарнизонами Византии, размещенными в крепостях на болгарской земле, с представителями иноземного феодального класса, расширявшими здесь свои владения. Прежде всего новая ситуация, в которой оказались деятели болгарской культуры, обычно в условиях того времени тесно связанными с высшими слоями утратившей былое господствующее положение местной знати, стала одним из факторов сохранения и нарастания оппозиционных настроений в среде болгарского болярства. При учете факта широкого распространения в Болгарин до ее завоевания славянской грамоты и утверждения в стране в качестве привычной, ставшей повседневной насущной потребностью славяноязычной литургии, упомянутый фактор не мог не
[301]
питать (не говоря уже о факторах административно-экономических) чувств неприязни к новому порядку также в широких слоях местного славянского и иного, негреческого населения.
Лишь среди части социальной верхушки общества на присоединенных к империи землях утвердилось в период византийского господства представление о принадлежности к имперскому правящему классу, непосредственно зависевшее от степени связей знатных местных жителей с властями и вельможами Византии. Общественное поведение этой группировки, влившейся в состав привилегированной светской и духовной знати империи, мало отличалось от позиции других представителен византийского класса феодалов, так как от этого поведения зависели ее материальные интересы и социальное положение. Таких видных болгар (в отличие от другой их части) византийцы называли «заботящимися о делах ромеев» (т. е. поддерживающими власть империи и ее политический курс) 34.
Характеристика межэтнических контактов и общественных отношении на завоеванных империей землях в период ее владычества не была бы объективной, если не упомянуть о том, что в какой-то мере население бывшего Болгарского государства стало осознавать свою общую принадлежность вместе с жителями прочих провинции Византии к единому в церковно-вероисповедном отношении восточно-христианскому ареалу. Этому содействовало, видимо, не столько верховенство византийских иерархов над местной церковью, сколько схизма между западной и восточной церквами в 1054 г., и в особенности действия трижды (в 1096, 1147 и 1189/1190 гг.) прошедших через Балканы крестоносцев Первого, Второго и Третьего походов; враждебные акции западных рыцарей коснулись «схизматиков» в равной мере, будь то славяне или греки. Деятели славянской, болгарской и сербской культуры были в эту эпоху, несомненно, теснее связаны с византийскими и испытали существенное влияние грекоязычной цивилизации. К этому периоду следует, вероятно, относить проникновение болгарских и сербских книжников на Афон и возникновение здесь их первых культурных кружков, тесно связанных как с греческими, так и с русскими деятелями культуры, подвизавшимися в этом монашеском центре, являвшемся одновременно очагом образованности. В целом следует, по всей вероятности, заключить, что, стремясь к упрочению своего господства на завоеванных землях и пренебрегая интересами местной славяноязычной культуры, византийские власти не ставили при
[302]
этом сознательно цели ее искоренения и преследовании. Ухудшение условий развития местной болгарской и сербской культуры было объективным следствием не политики эллинизации (или ассимиляции), а неблагоприятных в целом перемен в политическом, общественном и социальном положении славянской знати и славянского духовенства, и материальном обеспечении деятелей культуры, в организации начального обучения и подготовки кадров славянского духовенства и деятельности местных переписчиков книг и специалистов по художественным ремеслам и т. д.
Итак, ассимиляционный процесс захватил лишь часть славянской знати и лишь часть жителей лимитрофной зоны, граничащей с населенными по преимуществу греками провинциями. Подавляющее большинство болгар не было затронуто эллинизаторскими тенденциями. Сохраняли свои этнокультурный облик и государственно-политические традиции Первого Болгарского царства как большая часть уцелевшего среднего н низшего болярства, не пользовавшегося благоволением императоров, так и часть славяноязычного духовенства. Из этой среды выходили вожди организованных народных движений против византийского господства. Болгарские священники становились ересиархами, вдохновителями и руководителями богомильских общин, настроенных остро враждебно к византийском властям и к официальной церкви 35.
Особенно сильное недовольство народных масс в болгарских фемах вызывали политика повышения размеров налогов и повинностей, низкая степень соблюдения даже официально признаваемых прав местного населения и его слабая защищенность от произвола должностных лиц, представлявших органы власти империи. Василий II как опытный политик, признававший, что завоевание Болгарии далось ему «не без крови, не без труда и пота», сохранил неизменными взимавшиеся здесь при Самуиле налоги и повинности — и по их форме (натуральной), и по размерам; он не только утвердил прежние, но и расширил имущественные права н льготы болгарского духовенства, оставил он во главе болгарской церкви и ее прежнего главу — Ивана Дебрского 36. Император опасался обострять обстановку в стране, покоренной в результате ожесточенной борьбы, и стремился создать здесь себе социальную опору 37.
Политика империи на завоеванных землях не оставалась однако, неизменной. Постепенно на них распространилась общеимперская система управления и централизованной эксплуатации; чрезвычайные, экстраординарные поборы все
[303]
чаще касались именно этих территорий. Более низким фактически оказался и правовой статус жителей Болгарии сравнительно с подданными соседних, греческих по своему этническому составу провинций.
В 1037 г., после смерти Ивана Дебрского, в сан архиепископа Болгарии был посвящен грек, и с тех пор ни разу в период господства византийцев этот пост не получал иерарх-славянин. В конце 30-х годов прежние натуральные налоги в Болгарии, несмотря на недостаточный уровень развития товарно-денежных отношений сравнительно с греческими провинциями, были по завышенным ставкам коммутированы в денежные. Эта реформа послужила поводом к первому крупнейшему восстанию в Болгарии против византийского господства (1040—1041 годы). Весьма важно подчеркнуть, что восстание охватило почти всю территорию бывшего Болгарского государства, исключая лишь его северо-восточную часть. В нем приняли участие и сербы, и албанцы, и влахи. Мало того, к Деляну, избранному повстанцами царем Болгарии, присоединилась населенная в значительной мере греками фема Никополя, жители которой страдали от произвола наместника. Восставшие избивали и изгоняли представителей византийской власти, в ходе движения проявлялись классовые, антифеодальные тенденции 38.
Возглавлявшая восстание болгарская знать преследовала задачу возрождения Болгарского государства во главе с потомком бывшей правящей династии (Делян выступал как внук Самуила). Но восставшие потерпели поражение, одной из главных причин которого был раскол в рядах болгарской знати: против Петра Деляна, пойдя на прямое предательство, выступил другой внук Самуила — Алусиан, обманувшийся в надежде занять место Деляна. В народио- оснободмтелыюм движении не участвовало население Северо-Восточной Болгарии, где жизнь в это время была дезорганизована частыми и опустошительными набегами кочевых племен печенегов 39.
Второе крупное народно-освободительное восстание в Болгарии вспыхнуло в 1072 г. Поводом к нему также послужило увеличение налогового гнета. Оно началось в центре катепаната (в Скопье) по главе с представителем рода кавханов Георгием Войтехом. Иначе говоря, и здесь была очевидной тенденция к возрождению государства, завоеванного византийцами. В силу отсутствия в Болгарии потомков бывшей династии восставшие обратились за содействием к правителю сербского княжества Дукля (Зета) —
[304]
Михаилу, который послал в Скопье своего сына Константина Бодина с военным отрядом. Бодин под именем Петра, данным в знак преемственности власти с последней династией, был коронован в качестве царя Болгарии.
В связи со сказанным необходимо особо остановиться на положении дел в соседних вассальных по отношению к империи землях, не входивших в состав ее провинций Сирмий, Болгария и Далмация. В 1034—1036 годы в результате восстания Зета освободилась от власти Константинополя. Но повстанцы были разбиты, и князь Зеты — Стефан Вой слав был пленен и заключен в темницу в Константинополе. В 1038 г., однако, Стефан бежал и Зета восстала снова. Посланные против нее весной 1040 г. войска были разбиты, а новой карательной экспедиции помешали события в Болгарии. Восстание Деляна, таким образом, отвлекло силы империи в ответственный момент упрочения сил ставшего независимым сербского княжества. Теперь же, через 30 лет, Зета пришла на помощь болгарам в их попытке избавиться от иноземного владычества. Восстание Георгия Войтеха было, однако, скоротечным. Раскол в среде болгарской знати к этому времени стал более глубоким: византийские феодалы упрочили свои позиции в Македонии, как и своп связи с частью болгарского болярства, которое, «заботясь о делах ромеев», сразу же выступило вместе с византийцами против восставших 40.
Значительно меньшей, чем в 1040—1041 годы, была и охваченная восстанием территория (Северная и Средняя Македония). По тем же, видимо, причинам (вторжения кочевников) не участвовало в восстании Войтеха население северо-восточных болгарских земель.
Рост византийских феодальных владений в юго-западной части болгарских земель, заметное ослабление здесь слоя свободного крестьянства, составлявшего ранее основную движущую силу в народно-освободительной борьбе, разгром двух восстаний на этой территории и следовавшие за этим репрессии — все это, по-видимому, обусловило постепенное перемещение центра освободительной борьбы в центральные и северо-восточные области бывшего Болгарского государства. Сохранившееся и окрепшее еще в конце XI и в XII века крупное болярство в Македонии придерживалось до времени лояльной политики в отношении к властям империи, а затем (с конца XII века) стало стремиться не к возрождению независимой Болгарии, а к основанию собственных самостоятельных феодальных княжеств.
В 1074 г. отказали в повиновении Константинополю по-
[305]
дунайские города, в 1079 г. вспыхнули бурные, но кратковременные восстания в Средце (Софии) и Месемврии (Несебре), в 1084—1086 гг. имели место волнения, к которым были причастны богомилы в округе Филиппополя. Отличительной особенностью этих движений, наиболее характерной именно для Северо-Восточной Болгарии, было все более активное участие в них неславянских этнических элементов. Об этом, однако, целесообразнее особо сказать ниже. Главную силу движения, на которую здесь опиралась поднимающаяся и мало затронутая византийским влиянием болгарская феодальная знать (византийцы опасались основывать за Балканским хребтом собственные частные владения), составлял, как некогда в Македонии, более широкий слой свободного налого-обязанного крестьянства, не находившегося в личной зависимости от феодалов. Да и военным позициям империи в этом районе, столь часто подвергавшемся нашествию кочевников, был нанесен серьезный удар.
Прежде чем сказать о событиях, ознаменовавших крушение византийской гегемонии на Бал капах, необходимо хотя бы коротко остановиться еще на двух сюжетах: на ситуации в целом в сербо-хорватском ареале в период господства империи и на положении в эту эпоху неславянских этнических групп на завоеванных Василием II Болгаробойцей территориях.
Завоевание в корне изменило положение хорватских н сербских государственных образований в системе международных отношений, как на самом полуострове, так и на границах с их северными и западными соседями 41. Бели ранее сербские князья опирались на поддержку Византии против Болгарии, то теперь они были вынуждены искать пути освобождения от имперской опеки 42. Что же касается Адриатического побережья, где под непосредственной властью Византии оставались ряд городов с их округами и некоторые острова, то здесь разгоралось все более острое соперничество за Далмацию: примечательно, что в эту эпоху эти местности и городские центры фигурируют в официальной титулатуре высших представителей власти пяти держав (Византии, Хорватии, Королевства Венгрии, Венеции и даже германских герцогств) 43.
Начало нового тура длительной борьбы за Далмацию положил хорватский король Крешимир III, напавший в 1018 г. на Задар и другие прибрежные города Нижней Далмации, но потерпевший поражение от войск византийской фемы Лангобардия 44. Власть империи ослабела здесь к концу XI века; хорватский король Звонимир подчинил часть
[306]
Нижней Далмацни, однако наиболее значительные города (Задар, Сплит, Трогир) устояли, опираясь на помощь венецианцев и норманнов Южной Италии; испытывали давление короли Хорватии и со стороны Венгрии и папства 45. Воспользовавшись феодальными распрями в Хорватии после смерти Звонимира, король Венгрии захватил Славонию («Посавскую Хорватию»), а затем в результате похода в Далмацию склонил к союзу и признанию своего сюзеренитета знать и прочих хорватских земель. В 1102 г. сложилось Венгеро-Хорватское королевство, в пределах влияний которого позднее оказалась и Босния. Однако в отличие от хорватской территории, тесно интегрированной с остальными землями венгерской короны (хорватская знать составила с венгерской единый господствующий класс), вассальная зависимость Боснии была зачастую чисто формальной, в особенности в конце XII века.
Пыталась утвердить свои позиции в Далмации и Венецианская республика. Ее власть в ряде городов Северной Далмации, установленная в 1000 г., была кратковременным эпизодом, но в XII веке ей удалость подчинить Кварнерские острова и один из наиболее крупных центров Нижней Далмации — Задар 46. Не оставались в стороне от этой борьбы и норманнские правители Южной Италии и Сицилии. Предпринимая усилия по завоеванию византийских земель и надеясь даже на овладение всей империей, норманны одно-временно старались утвердиться в Далмация. Этому благоприятствовала позиция некоторых городов Адриатики, которые, используя противоречия великих соседних держав, обращались к королям Сицилии за помощью. Так, крепнущий и превращающийся в крупную торговую республику Дубровник в 70—80-е годы XIII века временно отдался под покровительство сицилийского короля, признавая его сюзеренитет.
Краткий обзор названных выше событий позволяет заключить, что важнейшим фактором международных отношений на Балканах в XI—XII веках стали внебалканские политические силы Центральной и Западной Европы. Балканы, и прежде всего в этот период их северо-западный ореол, стали ареной экспансионистских устремлений трех соперничающих с Византией государств — Венгрии, Венеции и Сицилийского королевства. В разное время в ходе XI— XII веков они становились в известной мере также балканскими державами и обусловливали таким образом все более тесную связь балканского региона с общеевропейской системой международных отношений.
[307]
Несомненно, особая роль при этом принадлежала Королевству Венгрия. Включение в его состав Хорватии и Боснии (хотя и в качестве вассальной территории) коренным образом изменило международную систему связей на Балканах: вся северо-западная граница обороны Византийской империи рухнула бесповоротно. Венгерская угроза с севера стала постоянной и реальной опасностью для балканских владений империи (включая сербские и болгарские земли) 47, как все более грозной становилась для нее в это время в Азии и опасность наступления сил тюркских государственно-политических объединений.
Вместе с тем необходимо указать на то, что венгеро-византийское соперничество было использовано зависимыми от империи сербскими княжествами в целях обретения полной государственной независимости. В конце XI в., когда обнаружилось постепенное ослабление Зетского княжества, преобладание стало переходить к Рашке (Сербии). В 1094 г. се жупан Вукан отказал в повиновении императору и существенно расширил пределы своего государства за счет земель Византии. Хотя и вынужденный в результате военных походов войск императора Алексея I Компипа признать снова суверенитет империи, он фактически остался независимым. В первой и второй трети XII века великие жупаны Рашки нашли поддержку в борьбе с Византией со стороны Королевства Венгрии. В 1128 г. венгры в союзе с сербами впервые разорили Белград и Браничево. Эпизодически принуждаемые к признанию верховной власти Византии, сербские жупаны неоднократно восставали, переходили на сторону врагов империи, стремясь упрочить свою независимость. В 1149 г. великий жупан Рашки в союзе с Королевством Венгрия участвовал в войне с Византией на стороне Рожера II Сицилийского. Сербы входили в широкую антивизантийскую коалицию во время войн империи с Королевством Венгрия в 1150—1167 годы, ставших важным фактором общеевропейской политической жизни. Византию поддерживали Венеция и Германия (Гогенштауфены), а также Суздальское и (позднее) Галицкое княжества, Венгрию — италийские норманны, Франция, Вельфы, сербы и (на первом этапе) Киевское княжество. Победа византийцев и превращение Венгрии в вассала империи обусловили подчинение и сербов. Однако в 1180—1181 годы и венгры и сербы порвали вассальную зависимость от Византии и перешли в наступление на переживавшую кризис империю. Венгры захватили Сирмий и в 1183 г. в союзе с возвысившимся сербским великим жупаном Стефаном Неманей (основате-
[308]
лем новой династии) разгромили Белград, Браничево и Среден. Упрочив свое положение независимого правителя объединенного Сербского государства, Стефан Неманя интенсивно расширял подвластную ему территорию за счет византийских владений.
Чтобы полнее представить себе обстановку па Балканах в XI—XII веках, необходимо принимать во внимание и иные многочисленные войны, которые испытало в этот период население полуострова. Помимо разорений, причиненных упомянутыми походами крестоносцев в 1096 и 1147 годы, следует упомянуть о войнах, которые империя вела в течение этого периода против вторгавшихся"^ се земли печенегов, узон, половцев, против мятежных полководцев, стремившихся к узурпации константинопольского престола, против порманов, вторгавшихся в Далмацию, Эпир, Фессалию и Южную Македонию в 1081—1085, 1107—1108, 1147 и 1185 годы.
Несмотря на общебалканский процесс дальнейшего упрочения феодальных народностей болгар, хорватов, сербов и греков и углублявшуюся ассимиляцию представителей этих народов, оказавшихся в пределах иноэтничных государственных образований, несколько этнических меньшинств на Балканах избежали и эллинизации и славянизации, постепенно консолидируясь и как этно-социальная и как политическая новая общность. Прежде всего это неоднократно упоминавшиеся выше влахи. Их социальная и общественно-политическая роль в XI—XII веках существенно возросла. Выделившаяся из их среды знать проникала в состав господствующего класса империи, получила заметные административные посты и в провинциях, и в столице. Влашская знать обосновывалась в городах. Часть влахов по месту зимовий своего скота переходила к оседлому образу жизни и к занятию земледелием. Появились довольно компактные массивы постоянных влашских поселений (например, в Фессалии, которая стала именоваться Влахией). В 1066 г. влахи в союзе с местным славянским и греческим населением подняли в Северной Греции восстание против налогового гнета, выдвинув ряд требований перед Константинополем и угрожая посадить на престол другого императора 48. Свидетельством признания экономического и общественно-политического значения особого этнического массива, представляемого влахами, была организация для них в конце XI —начале XII в. особого епископства во Вранье, подчиненного Охридской архиепископии. В целом, однако, участвуя в восстаниях в Болгарии в 1040, 1072 и 1186 годы, влахи еще не ставили
[309]
пород собой особых политических целей, связанных с созданием собственного государственного объединения (на Балканах эти попытки влахи предпримут только в XIII веке). Однако, они, несомненно, имели в конце XII века какие-то собственные этно-социальные организации, позволившие им принять особенно активное участие совместно с болгарами в восстании против византийского господства в 1186 г.
Именно в период византийского господства впервые вышли на политическую арену (по крайней мере насколько это известно по сохранившимся источникам) также албанцы. Они составляли заметную часть войска Георгия Маннака, поднявшего мятеж против центральной власти и двинувшегося в 1043 г. из Диррахия к Фессалонике, навстречу императорской армии. Следовательно, сходные процессы выхода из гор, перехода к оседлости, основания постоянных поселений, созревания социально привилегированного слоя происходили и в их среде. Контингент, комплектуемый из албанцев, стал на долгое время одной из постоянных единиц византийского войска. Нет сомнений в том, что они участвовали в восстании Деляна. Однако о первых попытках образования самостоятельных албанских государств имеются данные лишь от начала 80-х годов XII века (о появлении в Эпире двух независимых албанских княжеств) 49.
Существенной в XII веке в Северо-Восточной Болгарии была также роль поселившихся здесь и постепенно обретавших оседлость половцев, формирующаяся знать которых находилась в тесном контакте с влашской и болгарской. Эти связи, безусловно, способствовали тому единению сил, какое имело место в 1186 г. во время восстания против власти империи, возглавленного Петром и Асенем 50.
Конечно, причина успеха восстания, в результате которого было создано Второе Болгарское царство, заключалась не только в этом. Общественно-политическая ситуация в завоеванных империей землях исключала возможность их органичной интеграции с прочими провинциями империи в единый государственно-политический организм. В этом смысле византийская «реконкиста» запоздала: в течение почти трех с половиной столетий существования независимого Болгарского государства сложилась самостоятельная феодальная болгарская народность с ее собственным этнокультурным обликом и самосознанием, с устойчивыми политическими традициями. Именно это обстоятельство определило исход борьбы, хотя сыграли роль и помощь влахов, и союз с задунайскими половцами, и ослабление сил империи, в которой не прекращалась острая внутриполитиче-
[310]
екая борьба и все явственнее давала о себе знать феодальная раздробленность.
Результатом того же процесса на славянской территории было образование в Македонии в начале 80-х годов XII века независимого княжества Добромира Хриза, поддерживавшего связи с Асенем и Петром. Несколько иного происхождения были политические объединения, возникавшие в это время в сербо-хорватских землях в обстановке соперничества за гегемонию великих держав. Появляясь как новые или возрождаясь как старые княжества, они использовали противоречия сильных соседей и добивались фактической независимости, сами устанавливая подвластные им границы. Так, в частности, постепенно формировалась Дубровницкая республика, находившаяся сначала под эгидой Византии; самостоятельным в конце XII века был некоторое время Котор; сложилась и окрепла Боснийская держава бана Кулина (1180—1204 годы); особая роль на Адриатике принадлежала новому, Омишскому княжеству Качичей.
Восстание в Болгарии весной 1186 г. имело своим поводом, как и восстания Деляна и Войтеха, усиление налогового гнета. Его возглавили братья-боляре из Тырпова, нового поднимающегося городского центра забалканской Болгарии. Они избрали наступательную тактику, и, несмотря на временные неудачи, в 1187 г. империя была вынуждена признать существование независимого государства, обозначаемого в науке как Второе Болгарское царство, но трактуемого как возрожденное старое, некогда уничтоженное Василием II Болгаробойцей.
Видимо, четвертый рассмотренный нами период международных отношений на Балканах не поддается однозначной краткой характеристике. Тем не менее следует, по всей вероятности, подчеркнуть, что для этого периода в целом свойственно постепенное и все чаще в форме непосредственного военного вторжения вмешательство в балканские дела крупных европейских держав, пытающихся перехватить у слабеющей Византийской империи гегемонию на полуострове. Яркое воплощение эта тенденция найдет несколько позже—во время Четвертого крестового похода 1203—1204 гг.
[Примечания]
1 См.: История Византии. М., 1967. Т. 1—2; Острогорски Г. Историка Визаптще. Бсоград, 1959; и др.; История па България. С., 1982. Т. 2—3; Златарски В. История па българската държава преэ сред лите векове. С., 1970. Т. 1—2; Исторща народа 1угославще. Бсоград, 1953. Т. 1; Исторща српског народа. Београд, 1981. Кн. 1; К la id N. Povijest Hrvata u ranom sreanjem vijeku. Zagreb, 1972;
[311]
Eadem. Povijest Hrvata u razvijenom srednjom vijeku. Zagreb, 1976: ср.: Fine J. V. A. The Early Medieval Balkans. Ann Arbor (Michigan), 1983.
2. См.: Наумов E. П., Арш Г. Л. Достян //. С., Виноградов В. Н. Балканы в международной жизни Европы (XV—XIX вв.).— В кн.: Балканские исследования. М., 1982, вып. 7, с. 42.
3. Ditten Н. Zur Bedcutung der Einwandorung der Slawen.— In: Byzanz im 7. Jahrhundert. Untersnchungen zur Herausbildung des Feudalis- mus. В., 1973: Кучма В. В. Славяне как вероятный противник Византийской империи по данным двух военных трактатов.— В кн.: Хозяйство и общество на Балканах в средние века. Калинин, 1978; Тъпкова-Заимова В. Нашествия и етнически примени на Балканите. С., 1966.
4. См. гл. II. а также: Zdsterova В. Los Avares et lea Slaves dans la Tactique dc Maurice. Pr., 1971.
5. Литаврин Г. Г. К проблеме становления Болгарского государства.— ССл„ 1981, № 4.
6. См.: ВИИШ, т. L с. 223—224.
7. Гиндин Л. А., Орел В. 9. Ранние этноязыковые контакты славян на Балканах и лексика южных славян.— В кн.: Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М.. 1982, с. 33—49.
8. Советы и рассказы Кекавмспа. Сочинение византийского полководца XI в. / Подготовка текста, введение, пер., коммеит. Г. Г. Ли- таврина. М., 1972, с. 519—522 (здесь и библиография).
9. См. об этом: Острогорски Г. Исторща..., с. 177; ср.: Koledarov Р. Zur Frage der politischen und ethnischen Veriinderuiigen auf dem Balkan im 7. Jh.— Etudes historique, 1980, t. X, S. 77—89.
10. Острогорски Г. Исторща.... с. 197.
11. Литаврин Г. Г. Слапинип VII—IX вв.— социально-политические организации славян.— В кн.: Этпогепсз народов Балкан и Северного Причерноморья: Лингвистика, история, археология. М., 1984.
12. Там же, с. 193—203.
13. См.: Исторща народа JyrocaaBujc, т. 1, с. 138—139.
14. См. там же, с. 132—133; см. также: Zgodovina slovencov. Ljubljana, 1979, s. Ill si.; Beuc I. Jos о probleinu formiranja fcudalnili drzava u Juznih Slavena.— Institut za lirvatsku povijest. Radovi, 1976, N 8, s. 97-98.
15. CraHojeeuh C. Визаптща и Срби. Нови Сад, 1906, кн. 2, с. 79.
16. Гюзелсв В. Средновоковпа България в светлпната па нови иаворп С., 1981, с. 68—99; CTanoJeeuh С. Визалтща..., с. 79.
17. См.: Развитие этнического самосознания славянских народов..., с. 287—288 (Константин Багрянородный).
18. Ferluga J. L'Amministrazione bizantina in Dalmazia. Venezia, 1978, p. 163—164.
19. Литаврин Г. Г. Влахи византийских источников X—XIII вв.— В кн.: Юго-Восточная Европа в средние века. М., 1972, с. 112.
20. Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe. 500— 1453. L., 1974, p. 137; Dvornlk F. Byzantske misie u slovenQ. Pr., 1970, jp. 44 sq., 46, 239 sq.
21. Ср.: Стано)ввиН С. Византша..., с. 107—108; ср.: Koledarov P. Bulgaria's place in the medieval World.— Eludes historique, 1983, t. XI, p. 57—62.
22. Ср.: Божилов Пв. Цар Симеон Велики (893—927). Златпнят век на Средновековна България. С., 1983, с. 111 и сл.
23. ИБ, 2, с. 292.
24. Jиречек К. Исторща Срба. Бсоград, 1952, с. 121.
25. ИБ, 2, с. 370 и сл., 390.
26. Сахаров А. П. Дипломатия Святослава. М., 1982, с. 146—161.
27. Наумов Е. П. Формирование этнического самосознания древнесербской народности.— В кн.: Развитие этнического самосознания..., с. 187, 191—192.
28. Ferluga J. L'Amministrazione..., p. 203.
29. Литаврин Г. Г. Формирование этнического самосознания болгарской народности (VII — первая четверть X в.) — В кн.: Развитие Этнического самосознания..., с. 79—82.
30. Наумов Е. П. Формирование..., с. 190—193.
31. См.: Литаврин Г. Г. Условия развития болгарской культуры в XI— XII вв.— В кн.: История и культура Болгарии. М., 1981, с. 293—303.
32. Obolensky D. The Byzantine Commonwealth..., p. 275—283.
33. Литаврин Г. Г. Юридический статус на българските земи в състава на Внзантийската империя (1018—1185 гг.) — В кн.: България в света от древноетта до наши дни. София, 1979. т. 1, с. 228—232; Он же. Болгария и Византия в XI—XII вв. М., 1960, с. 128—249.
34. Литаврин Г. Г. Народы Балканского полуострова в составе Византийском империи в XI—XII вв.— В кн.: Формирование раннефеодальных славянских народностей. М., 1981, с. 170 и след.
35. Ангелов Д. Богомилстово в България. С, 1909, с. 311 и сл., 391 и сл.
36. Иванов Й. Български старипи из Македония. С., 1970, с. 547—564.
37. Литаврин Г. Г. Болгария и Византия..., с. 73 и след., 250 и след., 351 и след.
38. Там же, с. 376—397; Он же. Новое исследование о восстании в Паристрионе и образование Второго Болгарского царства.— ВВ, т. 41, 1980, с. 92—97.
39. Литаврин Г. Г. Болгария и Византия..., с. 370—397.
40. Литаврин Г. Г. Условия..., с. 299.
41. Klaic N. Povijest Hrvala..., s. 321; История серпског народа, с. 171— 175.
42. Jupenex К. Исторща Срба. Београл. 1952, с. 121.
43. Там же, с. 132.
44. KlaU N. Povijest Hrvata..., s. 333.
45. Ibid., s. 386, 392.
46. Ibid., s. 57.
47 Исторща српског народа, кн. 1, с. 199—200.
48. Литаврин Г. Г. Восстание болгар и влахов в Фессалии в 1066 г.— ВВ, 1956, т. 11, с. 123—134; Он же. Византийское общество и государство н X—XI вв. М., 1977, с. 277—280.
49. Jochalos Т. P. Cber die Einwandorung der Albanor in Griechenland. Eine zusammenfassende Betrachtung (Diss.). MUnchen, 1971; Ducel- ller A. L'Albanon et les Albanais.— Travaux et тё mo ires, 1968, t. 3; Bpavouoi) … In: t. 2, o. 207—254.
50. Mallngoudis Ph. Die Nachtichten des Niketas Choniates iiber die Enlschtehung des Zweiten Bulgarischen Staates.— BYZANTINA. 1978, t. 10, S. 101 ff.; ср.: Литаврин Г. Г. Новое исследование о восстании в Парпстрионе и образовании Второго Болгарского царства— ВВ, 1980, т. 41, с. 109—112.
Цитируется по изд.: Раннефеодальные государства на Балканах. VI – XII вв. Отв. ред. Г.Г. Литаврин. М., 1985, с. 285-313.
