Парфянское царство: идеология (Кошеленко, 1977)

В первых главах данной книги мы уже писали о некоторых важных проблемах идеологии Парфии. В частности, отмечалось существование представлений об исторической предопределенности царства Аршакидов. Оно, согласно этим концепциям, — наследник государства Ахеменидов, и ему предназначено владеть всей Азией. Точно так же мы писали и о существовании культа царя, об обожествлении царской династии. Естественно, что эта идеология вторгалась и в сферу искусства. Ее порождением было «официальное искусство» Парфии.

«Официальное искусство», то есть искусство, связанное с царским двором, служившее его интересам,— одно из важных художественных явлений всякого древнего искусства, важное не только самим фактом своего существования, но и тем, что оно в той или иной степени влияет на все остальные художественные течения, либо подчиняя себе, либо заставляя их более отчетливо выражать свою собственную идейно-эстетическую сущность.

Не так давно В. Г. Луконин 31 показал, какие интересные результаты могут быть получены при внимательном анализе этого явления. Он изучал официальное искусство государства Сасанидов в самый первый период его существования, сопоставляя, в основном, наскальные рельефы и монеты.

В данной главе мы сосредоточим внимание на парфянских монетах, поскольку в них основные тенденции развития официального искусства выражаются наиболее ярко, влияние же его на остальные искусства постараемся проследить в других главах. Трудно переоценить значение нумизматического материала для исследуемой темы. Во-первых, начало чеканки монеты — это провозглашение перед всем миром факта возникновения нового независимого государства. Во-вторых, система символов, используемая на монетном кружке, — это целая политико-идеологическая программа. Монета каждой своей даже мельчайшей чертой отражает официальную идеологию выпускающего ее государства.

Самой ранней парфянской серией монет является так называемая серия с «безбородой головой». Название точно отражает особенности серии, поскольку, как правило, цари на парфянских монетах изображаются бородатыми и только на монетах этой серии они безбороды. Время выпуска серии — царствование первых царей династии Аршакидов.

Первый тип внутри этой серии принадлежит чекану Аршака I. На аверсе (лицевой стороне) монеты изображено в профиль лицо человека, видимо, сравнительно молодого, безбородого. Сам ой примечательной чертой является то, что на голове его находится мягкий баш лык — кочевнический, «скифский» головной убор. На реверсе (оборотной стороне) — профильное изображение сидящего человека в типичном костюме кочевника — плащ, ниспадающий с плеч, шаровары и мягкие сапоги. В вытянутой вперед руке он держит лук. Здесь же легенда на греческом языке из одного слова: «ΑΡΣΑΚΟΥ», т. е. «Аршака» (подразумевается — «Монета Аршака». Эта монета — ярчайший документ эпохи становления парфянского государства. Ведь не случайно оба персонажа, появившиеся на ней, изображены в одежде степняков-кочевников. Аршакиды пришли в Парфиену как вожди кочевого племени парное и, разбив селевкидского наместника Андрагора, незадолго до того отложившегося от центрального правительства, установили свою власть в этой стране.

Очень показательно, что монеты чеканятся от имени Аршака, но его титул не указывается. О бъяснение этому факту не подлежит сомнению — Аршак еще не решается провозгласить себя царем. Важным элементом является сцена на оборотной стороне. В течение долгого времени она оставалась непонятной для исследователей. Только недавно Д. С. Раевский 32 очень удачно сопоставил ее со сценами, встречающимися на многих произведениях скифской торевтики. Там, в частности, представлен сидящий скиф, протягивающий лук другому. Можно считать, что и на скифских чашах и на парфянских монетах передается одна и та же сцена — сцена инвеституры. Божество или, что более вероятно, обожествленный предок вручает лук, служащий символом власти, од ном у из своих потомков. На монетах эта сцена интерпретирована по-иному: изображения передаю щ его и получаю щ его власть персонажей находятся на разных сторонах монеты.

Последующие выпуски монет Аршака отличаются от первого только легендами, по которым можно изучить дальнейшие этапы политической истории Парфии и развитие ее идеологии. Сначала появляется титул «царь» — после победы над Селевкидами, обеспечившей независимость нового государства; затем «царь и бог» — после официального обожествления царя в соответствии с эллинистической практикой, но соединенной с зороастрийским обычаем возжигать коронационный огонь, и, наконец, возникает титул «великий царь» — после завоевания Гиркании. Монеты следующего парфянского царя Аршака II отличаются от монет его отца также только легендой, они чеканятся от имени «царя великого Аршака, сына божественного отца».

Поражение Парфии во время похода Антиоха III (208 год до н. э.) приводит к тому, что последующие парфянские цари лишаются права выпускать свою монету, и только тогда, когда Селевкидское царство было разгромлено римлянами в битве при Магнесии (188 год до н. э.), воспрянувшие духом парфяне при царе Митридате I (примерно 171— 138 годы до н. э.) вновь начинают чеканить свою монету.

Первоначально монеты этого царя полностью повторяют старые образцы. Новое в них только легенда: «Царя Аршака самодержца» (все парфянские цари при коронации принимали тронное имя Аршак). Очень важен титул «самодержец», подчеркивающий факт вновь достигнутой независимости.

Прослеженная в общих чертах эволюция позволяет видеть, что монеты являются первоклассным источником, иллюстрирующим основные этапы истории Парфии, одновременно они представляют собой важнейший материал для понимания официального искусства Аршакидов. Его характерными чертами является обращенность к династийно-ритуальной тематике, стремление возвысить правящую династию, показав «божественные» истоки ее власти, ее право на покорность подданных. Оголенная прокламативность сюжетов еще более подчеркивается легендами, содержащим и все более пышные титулы царей. С точки зрения художественного метода это искусство характеризует своеобразное сочетание реализма и сильной условности.

Реализм, о котором мы говорим в применении к парфянскому официальному искусству, — реализм особый. Его обычно называют «этнографическим реализмом». Для него характерны пристальное внимание и тщательная передача всех реалий: одежды, украшений, оружия и особенно атрибутов социального ранга. Очень показательны в этом отношении отмеченные выше изменения головных уборов первых парфянских царей. В самих ж е портретах парфянских царей очевидно желание передать сходство с конкретным изображаемым персонажем, которое сочетается со стремлением запечатлеть облик некоего «идеального» царя. Спокойствие, достоинство, властность— вот доминирующие черты в портретах царей из дома Аршакидов.

Условность является следствием и того, что некоторые особенности композиции носят традиционно символический характер. Так, например, на парфянских монетах царь почти всегда изображается в повороте влево. Это правило объясняется существовавшей в то время на эллинистическом Востоке традицией: поворот головы влево — это знак независимого правителя, а вправо — вассального.

При исследовании этой проблемы трудно решить, что в официальном искусстве Парфии есть результат развития местных традиций, а что явилось следствием эллинистических влияний.

Идеализация образа — это не только наследие Ахеменидов, Александра Македонского и Селевкидов. Начиная с творчества Лисиппа в эллинистическом искусстве одной из ведущих тем стала героизация царя. Даже физический недостаток Александра — слегка склоненная набок голова (следствие ранения в шею) — стал предметом идеализации. Вместе с тем портретность в собственно эллинистическом искусстве никогда не подавлялась идеализацией. Интересно сравнить практически одновременные монеты ранне-парфянских и греко-бактрийских царей.

В последнем случае реалистические тенденции иногда совершенно вытесняют идеализирующие, и цари предстают перед зрителем не великими владыками, полными достоинств и лишенными недостатков, а людьми, теми людьми, которыми они были на сам ом деле: жестокими, коварными, властолюбивыми. Это сравнение показывает, что в монетах ранней Парфии тип «идеального правителя» есть результат не столько греческих влияний, сколько местных.

Этнографический реализм — также, в первую очередь, порождение местной системы представлений.

Парфянское общество было обществом, где существовала строго поддерживаемая сословная иерархия. Место человека в обществе определялось в первую очередь его принадлежностью к том у или иному сословию или группе внутри сословия. Существовали различия в одежде, украшениях, оружии, показывающие с первого взгляда к каком у сословию принадлежит человек. Именно это обстоятельство было одной из основных причин существования этнографического реализма. Он идет на убыль там, где сильнее сказываются эллинские влияния, но стоит им чуть отступить, как он вновь расцветает пышным цветом. Такой стиль постепенно вытесняет все то, что осталось от подлинного реализма, который заменяется предельно обобщенным, почти схематическим изображением человека. Атрибуты социального статуса портретируемого становятся более важными, чем сам человек.

Те черты официального искусства, которые мы находим на парфянских монетах, можно видеть и в наскальных рельефах более позднего времени, обнаруженных на территории бывшего парфянского царства, что свидетельствует о расширении сферы официального искусства. Очень интересен рельеф, изображающий Митридата I в виде победоносного всадника. На известной скале Бисутун некогда был рельеф (уничтоженный в XVIII веке) изображавший царя Митридата II, котором у поклоняются четверо парфянских вельмож. Известная стела Хвасака из Суз воспроизводит сцену передачи символа власти над городом царем Артабаном IV сатрапу.

Таким образом, в официальном искусстве Парфии господствуют сюжеты, связанные с прославлением царя, царской власти. О н о было одним из источников широкого распространения условности во всех сферах искусства, оказывая сильное воздействие на скульптуру, живопись, прикладное искусство, о которых пойдет речь в следующих главах книги.

Цитируется по изд.: Кошеленко Г.Ф. Родина парфян. М. 1977, с. 81-88.

Примечания

31. В. Г. Луконин. Культура Cacaнидского Ирана. М., 1969

32. Д. С. Раевский. Парфянский лучник. — В сб.: «Культура Средней Азии» (в печати).