Столица

Тщетно даже на короткое время питать иллюзии насчет какого-либо непосредственного доступа к  реальности состязательного спора, к  модальностям конфликта. Историк классической Греции знает, что не располагает ни одним документом, который бы позволил ему вообразить себя лично присутствующим на заседании собрания – который обеспечил бы его информацией о конкретном протекании политической борьбы. Без архивов, без единого удовлетворительного изображения – текстуального или образного – голосования, уже в который раз приходится придерживаться того, что говорит дискурс.

Итак, после того как подзаконный быт Афин был прерван правлением, успевшим в течение немногих месяцев пройти все стадии бесстыдного терроризма (и потому называвшимся еще в древнее время правлением «тридцати тиранов»), снова приступили к устройству аттического государства. Успокоению умов способствовало то, что во время победы одна из трех партий была совершенно уничтожена. Она осудила сама себя тем, что под видом особенных государственных теорий в ней скрывалось самое низкое корыстолюбие и притом в полнейшей наготе, а нравственная негодность вождей партий ничем не уравновешивалась и не вознаграждалась. Ибо при самом безбожном произволе во внутренних делах они и во внешних делах не доставили государству ничего, кроме стыда, и даже в самые решительные минуты оказывались слабыми и недальновидными...

Об исторических памятниках Китая существует большая литература на многих европейских и восточных языках. Сказать о них что-нибудь новое — задача трудная. И все же нельзя не коснуться этой темы, хотя бы очень коротко, говоря о Пекине.

Все выходные дни мы посвящали экскурсиям по различным историческим местам, посещали музеи, храмы, дворцы. К сожалению, содержались они в то время очень небрежно. Пыль никогда, должно быть, не стиралась и толстым слоем покрывала и священные изображения в храмах и бесценные образцы древнего прикладного искусства во дворцах и музеях. Это очень портило впечатление. Какой-нибудь искусно сделанный цветок, весь из золота и драгоценных камней, некогда украшавший императорский дворец, теперь стоял перед нами серый, тусклый, мертвый, и даже солнечный луч не мог пробиться сквозь его многослойную грязь...

Над Лхасой догорали утренние зори. Наступало время цешар — время восхода солнца, возвещавшее приход первого дня пятого месяца года огня-собаки (11 июня 1706 г.). Цаньян Джамцо, VI Далай-лама, почувствовал, что продрог от утренней свежести, и вновь в волнении заходил по крыше дворца далай-лам Потала, обычному месту прогулок великих лам. Сопровождавшие его слуги почтительно толпились в отдалении. Покой и тишина царили здесь, откуда, казалось, рукой подать до изумительно голубого, почти фиолетового на такой высоте неба, теплевшего от первых лучей восходящего солнца.

Москва... С этим именем неразрывны и сегодняшний день, и глубокое прошлое родины, и ее будущее. В глубокой дали XII века Москва — маленький и незаметный пограничный городок Владимирского княжества, выросший на месте владений боярина Кучки. Первое упоминание о Москве в летописи относится к 1147 году, а археологические находки на территории города уводят начало поселения на берегах Москвы и Яузы еще глубже, в долетописные времена.

Быстро мелькали дни нашей кратковременной стажировки в Пекине, и каждый дарил нам что-нибудь новое и интересное. Мы торопились: срок нашего пребывания в Пекине истекал, да и обстановка не располагала к промедлению.

Лето 1925 года в Китае было очень напряженным. К осени всем уже стало ясно, что враги китайской революция, зарубежные и отечественные, готовятся к новому наступлению. Об этом возвестили еще выстрелы в Кантоне. 20 августа там был убит лидер левых гоминьдановцев, пользовавшийся исключительным влиянием и популярностью, по существу преемник Сунь Ятсена, Ляо Чжункай. Никто не сомневался, что в этой трагедии замешаны английские колонизаторы, приведенные в ярость направленным против них бойкотом. Даже посольство Великобритании испытало на себе силу народного протеста...

Летопись рассказывает, что полководец завоевателя Руси хана Батыя — Менгу-хан, пришедший с разведывательной целью к Киеву, был поражен величием и красотой города и даже начал переговоры о сдаче Киева без боя, чтобы в пламени пожара и стихии битвы не погибла его красота. Летописцы называли Киев «прелестью мира» и «матерью городов русских». Мерзебургский епископ Дитмар в самом начале XI века был столь поражен Киевом, что растерялся и записал явно преувеличенные данные, якобы в Киеве было 400 храмов и 8 торжищ.

Внешние недостатки. В течение нескольких недель я думал, что источником этих проявлений был страх. Они вызывали у меня недоверие уже только потому, что в Москве все еще ощущается недостаток во мно­гом, что нам на Западе кажется необходимым. Жизнь в Москве никоим образом не является такой легкой, как этого хоте­лось бы руководителям.

Питание. Годы голода остались позади, это правда. В многочисленных магазинах можно в любое время и в большом выборе получить продукты питания по ценам, вполне доступным среднему гражданину Союза — рабочему и крестьянину...

Перенос в конце IX века столицы из Ролуоса / Харихаралайи в Яшодхарапуру не означал полного забвения старой части района, памятники которого на протяжении последующих веков поддерживались в хорошем состоянии и иногда даже реставрировались (Баконг), а закладка и строительство новых монументов осуществлялись до начала ХIII века Окончательный перенос столицы произошел только к концу XII столетия, когда было полностью завершено строительство Ангкор Тхома В этот временной отрезок Ангкор, как и многие другие азиатские города, динамично застраивался, что выражалось в перемещениях его центральной ч

Я еще по существу ничего не сказала о Пекине, чудесном городе, куда мы так стремились и который не обманул наших ожиданий.

В Пекине нужно прожить немало лет, чтобы узнать его по-настоящему, и, конечно, мой рассказ не может претендовать на глубину и обстоятельность, но я всей душой полюбила этот город, а любовь, говорят, прозорлива. И вот я решаюсь поведать о своих пекинских впечатлениях, хотя жила там всего четыре месяца.

Как только мы ступили за пределы чопорного и воинственно заносчивого посольского квартала, со всех сторон нас окружило великое прошлое Китая. Его история говорила с нами языком поистине бесчисленных памятников...