Германская Восточная Африка: восстание Маджи Маджи и др.

Восстание Маджи Маджи — крупнейшее антиколониальное выступление в Германской Восточной Африке

Главными причинами восстания стали экспроприация плодородных земель для немецких колонистов в северо-западных, северо-восточных, южных и юго-западных районах, установление денежных налогов и принудительный труд на плантациях европейцев и строительстве дорог, жестокость колониальной эксплуатации. Любые проявления неповиновения беспощадно подавлялись. Э. фон Либерт, ставший губернатором ГВА в 1896 году, открыто заявлял: «В Африке просто невозможно было обойтись без жестокостей» [346, т. 1, с. 447].

Колониальное законодательство в германских владениях в

[98]

Африке начало интенсивно внедряться после того, как 22 апреля 1896 г. было издано специальное «Распоряжение имперского канцлера о привлечении к. судебной ответственности и дисциплинарных мерах в отношении туземного населения в немецких протекторатах Восточной Африки, Камеруна и Того» [59, с. 236—239]. В соответствии с этим распоряжением разрешались следующие наказания: «телесные наказания (палками, розгами), денежные штрафы, заключение под стражу с принудительными работами, заключение в кандалы, смертная казнь. По отношению к арабам и индийцам применение телесных наказаний исключается» [59, с. 237]. Всем германским колониальным чиновникам было заявлено, что в их владениях «должна быть заведена специальная книга учета наказаний согласно следующему образцу: Порядковый номер. Имя. Преступление. Наказание. Дата вынесения приговора. Примечание (в нем фиксировались даты утверждения вынесенных приговоров губернатором.— В. О.)» [59, с. 238]. Вот некоторые примеры из книги записей о наказаниях ту-земцев в германских владениях с мая 1896 по декабрь 1900 г.: «Туземец Симба — к 25 ударам кнута и месяцу заключения в кандалах: за возбуждение к неповиновению работавших вместе с ним. Туземка Рамазан—к 50 ударам кнута: сунула табак заключенным. Туземец Сафири — к 1 месяцу заключения в кандалах и 50 ударам кнута: за то, что он своевременно не оказал помощи опрокинутой лодке. Рабочие на плантациях Кобба, Ма- бо, Сенго, Киббиле, Тагишо и Сайси — каждый к 6 месяцам заключения в кандалах: за бегство и нарушение контракта. Туземец Исса бин Хатиб — к 20 ударам розог и 1 месяцу заключения в кандалах: дважды отказался явиться по вызову. Туземец Али — к 6 месяцам тюремного заключения в кандалах за попытку вывести рабочих в Момбасу. Туземка Кираро — к 2 месяцам заключения в кандалах: неоднократно наносила ущерб своему хозяину...» [59, с. 242—244].

На основании названного выше распоряжения в том же, 1896 г. имперское правительство одобрило «Предложение графа Пфейля об установлении системы всеобщих принудительных работ в Восточной Африке» [59, с. 239—242]. В этом документе говорилось: «В Европе рабочий вопрос регулируется спросом и предложением; в Африке этот принцип не действует, так как опроса до сих пор почти не существовало, а предложения не было вовсе. У негра нет причин для поисков работы... Независимо от труда, необходимого для возделывания новых земель, на нас лежит также обязанность воспитать самых сырых, неразвитых местных жителей, цивилизовать их... С введением трудовой повинности не делается никаких покушений на права негров, существующие или воображаемые. Дело заключается в способе проведения таковой» [59, с. 239—240].

Какие же способы, по мнению германских колониальных деятелей, «позволяли добиться поставленных целей — «цивилизо-

[099]

вать» и «внедрить трудовую повинность» среди жителей Восточной Африки? А вот какие: «В местности, выбранной для целей колонизации, надо укрепиться с помощью небольшого, но надежного вооруженного отряда. Затем заключается соглашение с вождем племени данной местности, ло которому он обязуется выставить своих подданных на работы; вскоре привлекается часть мужского населения. Своевременная демонстрация вооруженной силы поможет осуществить мероприятие, не прибегая >к принуждению, т. е. применению силы. Негр, который всегда подчиняется неизбежности, не будет протестовать против этих мер, особенно когда он убедится, что его не обращают в рабство, а, напротив, по истечении точно установленного срока работ платят и возвращают свободу.

Такого способа достаточно, чтобы привлечь к работе жителей небольшого района. Но чтобы привлечь к работе всех членов племени, требуются дальнейшие меры... Везде найдутся воинственные племена... При умелом обращении с неграми окажется нетрудным привлечь к себе в качестве союзника вождя такого воинственного племени. Он и его народ будут освобождены от общей трудовой повинности, но на них будет возложена обязанность заставлять работать другие племена, обычно миролюбивые, медлящие с поставкой рабочих... в случае необходимости с оружием в руках. Такой воинственный народ увидит в этой мере лишь возможность к неограниченному разбою, поскольку они знают, что белые, у которых, по их убеждению, есть более мощное военное снаряжение, рассматривают их как союзников. Но мы знаем, что их грубая сила будет служить только высшим целям всеобщей цивилизации. Мирные же племена скорее согласятся подчиниться желаниям белых, чем быть убитыми, разграбленными и проданными в рабство враждебными племенами, чью жестокость они знают по опыту...» [59, с. 240—241].

Столь обширная выдержка из документа приведена потому, что в ней отражена вся суть колониальной политики не только Германии, но и других европейских держав. Такие порядки насаждались европейскими «цивилизаторами» повсюду в Африке, в том числе и Восточной. Естественно, что у «племен, обычно миролюбивых», правда «медлящих с поставкой рабочих», имелся предел долготерпению. Так случилось и с миролюбивыми народами в южной части Танзании. Кстати, этот факт вынужден был признать даже сам губернатор ГВА фон Гетцен в своей записке о причинах восстания в Германской Восточной Африке в 1905 г. Он писал: «Несомненно, что возбуждение и подстрекательство к восстанию не было привнесено в протекторат извне... Можно утверждать, что нам противостоит внутреннее движение, которое охватывает 1/3 протектората, т. е. площадь, равную прусскому королевству. Причины восстания можно с полным правом рассматривать в связи с общими колониально-политическими аспектами и психологией народов. Колониальная 

[100]

политика была завоевательной политикой, и нигде на свете захват страны иноземцами не проходил без борьбы... Хотя несомненно, что стремление вождей к восстановлению самостоятельности, колдовство и тому подобное были побудительными мотивами восстания, само воздействие этих причин можно объяснить только наличием недовольства у народов экономическим положением, установившимся в результате господства белого человека... Настоящее восстание учит, что проведение всеобщей трудовой повинности, против которой ничего нельзя возразить с этической точки зрения, требует несравненно большего персонала европейских чиновников и военных сил, чем это необходимо для поддержания спокойствия» [59, с. 245—246, 248].

Маджи Маджи — восстание религиозное по форме — имело ярко выраженную антиколониальную направленность. Оно началось в той атмосфере отчаяния, которая воцарилась в результате господства белого человека во многих африканских обществах после военных поражений. И вот от одной деревни к другой, от одного племени к другому пошла молва о появлении в деревне Мпанга, что у порогов р. Руфиджи, священной воды, обладающей чудодейственной силой. Вода эта якобы мгновенно превращает пули и артиллерийские снаряды в безобидные капли воды — на суахили «маджи». Знахари-проповедники из различных частей страны активно поддерживали и распространяли эти слухи. Наибольшей известностью среди них пользовались Бокеро, Мпута, Кибасила, Нгамея, Лекубиро. Религиозные убеждения участников движения включали элементы и христианства, и традиционных верований и были характерны для движений подобного рода. Например, Бокеро утверждал, что через ангела, который в образе змеи живет в р. Пангани, бог передает ему волшебную чудодейственную воду, чтобы вручить ее тем, кто встанет на борьбу против немцев. Бокеро жил в Нгарамбе, в районе Руфиджи. Настоящее его имя — Кинджикитиле Нгвале, однако участники движения, относясь к нему как к верховному существу, опасались лишний раз называть его по имени. Считалось, что по имени к Бокеро обращаются только сам бог и ангелы-хранители. Колониальные власти арестовали Бокеро и казнили его в Мохоро в апреле 1905 г. Казнены были и другие проповедники движения, но вера в чудодейственную силу «маджи» не померкла [81, с. 15].

Участники движения создали военные отряды. Они пользовались особым языком, непонятным для непосвященных. На этом языке льва называли овцой, тигра — кошкой, европейцев — «красной землей», «землей, залитой кровью». Вместо «мы идем в бой» говорили «мы идем на женские танцы» и т. д. Все повстанцы знали пароль «сейид» (бог, всемогущий, повелитель) и прикрепляли на лбу особое украшение из сорго. Того, кто появ-лялся в расположении отрядов Маджи Маджи без этого украшения и пароля, считали лазутчиком и уничтожали. Во время учений воинов учили дружно кричать «Маджи! Маджи!» («Вода! 

[101]

Вода!»). Проповедники поясняли, что в настоящем бою этот клич ускорит превращение металла в воду. Европейцы, участвовавшие в боях против повстанцев, поражались тому порыву, который охватывал их во время наступления: не обращая внимания на пулеметные очереди, артиллерийские залпы и горы трупов, покрывавшие поле боя, бойцы Маджи Маджи продолжали штурм укрепленных позиций.

Во главе восставших встал бывший охотник на слонов Абдулла Мпанда из деревни Китандаигангора, расположенной в районе Ливале. Под руководством Мпанды командиры отрядов, многие из которых были выходцами из племени логоро, прошли специальную подготовку. От него они получили «чудодейственную воду» для окропления воинов. Чтобы привлечь к восстанию как можно больше участников, его руководители объявили, что каждый, кого окропили водой, должен встать в ряды борцов. Они говорили, что если такой человек откажется от борьбы, то вода убьет предателя. По ночам в деревнях, где жили воины Маджи Маджи, Мпанда проводил военные занятия. По учебным боевым тревогам перед ним выстраивались не только воины, но и все жители. Помощники по команде Мпанды окропляли собравшихся водой, а затем начиналась отработка различных приемов и методов ведения боя [81, с. 18—21].

Абдулла Мпанда говорил своим воинам, что в борьбе нельзя щадить никого: если предателем станет отец, то Долг сына — покарать его. Случилось так, что в этом ему пришлось показать им пример. Дочь его была женой полицейского в Ливале. Во время подготовки штурма этого укрепления Мпанда попросил ее сообщить ему о численности и расположении охраны в городе. Дочь отказалась выполнить его просьбу. Когда город был взят, Мпанда сам казнил свою дочь, хотя очень любил ее [81, с. 21].

Восстание началось в середине июля 1905 г. в Уматумбе, районе Килвы. По сообщениям губернатора ГВА, наиболее активное участие в нем принимали нгони, бунга, мвера, китчи, кемба, бена, сагара, зарамо, тумби. Первые сражения произошли 2 августа 1905 г. в г. Саманга, приморском дистрикте Килвы, затем в городах Килва, Махоро, Махенге, Сонгеа и др. Вскоре восстание охватило весь юг страны от центральной ветки железной дороги на участке Дар-эс-Салам — Килоса до северных берегов оз. Ньяса (ныне Малави). Восставшие штурмом овладели г. Ливале. Когда туда были переброшены немецкие части из Килвы, произошло кровопролитное сражение, в результате которого колониальные войска вынуждены были отступить.

Колониальные войска, прибывшие в Сонгеа 28 ноября 1905 г., возвели опорные базы неподалеку от Мпенгере, Ливале и Мбаранганду. Еще до этого повстанцы безуспешно атаковали немецкий гарнизон в Мпенгере. В апреле 1906 г. их отряды вынуждены были отступить в долину р. Лувегу. Там собрались все руководители восстания: Абдулла Мпанда, Абдалла Мчимейе, Каполо, Омари Кинджала и др. Летом того же года колониальные 

[102]

войска захватили г. Мгенде. Восставшие отступили дальше на запад, к р. Ндапата. Об их передвижении стало известно германскому командованию, и оно отдало приказ штурмовать их временные позиции. Около деревни Макунгувира был наголову разбит отряд А. Мчимейе, сам он схвачен и казнен в Ливале. Воины Мчимейе оказались бессильны против ружейно-пулеметного огня колониальных войск, устроивших засаду на их пути. Позднее стало известно, что помощник Мчимейе по имени Лингиса предал своих товарищей. Дольше всех в районе Сонгеа сражался отряд А. Мпанды. В последнем бою во время рукопашной схватки с немецким офицером Мпанда был ранен, ко ему удалось скрыться. Через несколько месяцев он все-таки был схвачен и в 1907 г. казнен. В этом же «году были разгромлены все основные силы повстанцев Маджи Маджи [81, с. 13—28].

При подавлении восстания германские колониальные войска истребили тысячи мужчин, женщин, стариков и детей, пленных расстреливали, вешали, сжигали на кострах, уничтожали деревни, посевы и скот. Власти и военное командование считали, что только политика устрашения способна полностью искоренить антиколониальные настроения, навсегда подчинить население немецкому господству. Немалую роль в подавлении восстания сыграло постановление властей о «вознаграждении» в размере четырех шиллингов за каждого убитого повстанца или сочувствующего.

Но было и другое. Капитан Вангенхайм, возглавлявший один из карательных отрядов, говорил: «На мой взгляд, лишь голод и нужда могут содействовать окончательному подавлению восстания. Применение одних только военных акций мало что даст» [356, с. 193]. Поддержав рекомендации военных, губернатор ГВА Гетцен решил искусственно спровоцировать голод во всем районе восстания. С этой целью уничтожались посевы, запасы зерна, запрещались сельскохозяйственные работы. По самым минимальным подсчетам, в ходе восстания погибло более 120 тыс. человек. Точных данных о численности погибших нет. Танзанийский историк Гвасса считал, что в общей сложности погибли от 250 до 300 тыс. человек [356, с. 200]. По другим оценкам, число погибших составляло 750 тыс. человек [236, с. 27, 184]. Люди десятилетиями помнили о жестокости германских колонизаторов. Уже после второй мировой войны губернатор Туайнинг говорил, что одно упоминание о репрессиях немецких войск в годы Маджи Маджи приводило африканцев в трепет [420, с. 8].

Восстание Маджи Маджи было разгромлено. Иначе и быть не могло. Для этого выступления были характерны слабая централизация руководства, отсутствие общей координации действий, мистицизм и религиозный фанатизм. Борьбу вели в разных местах разрозненные, хотя иногда и довольно сильные и многочисленные отряды. Повстанцы проявили массовый героизм и самопожертвование, но, имея мало оружия (в лучшем случае 

[103]

ружья, а чаще всего луки и стрелы, копья и тесаки), они не могли выстоять против колониальных войск, оснащенных новейшим оружием и проводивших боевые операции по всем правилам и законам военной науки того времени. Разработка операций против повстанцев осуществлялась с учетом политической, дипломатической, экономической и военной обстановки в регионе, географических особенностей» местности. Германский генеральный штаб разрабатывал теорию боевых действий в стратегических районах не только развитых государств, но и колоний [150, с. 17].

Силы повстанцев ослабляла также вражда племен, разжигавшаяся колониальными властями. Например, хехе вместе с немецкими войсками участвовали в подавлении восстания. Колониальным властям удалось использовать в своих интересах исторически сложившиеся межэтнические противоречия и привлечь на свою сторону часть родоплеменной верхушки. Для подавления восстания власти широко использовали влияние миссионеров, подкуп отдельных руководителей и участников восстания [81, с. 6, 27 и др.]. В совокупности все эти меры облегчили разгром антиколониального выступления.

Восстание знаменовало собой начало нового этапа антиколониальной борьбы, возникшего после установления колониального господства. В перспективе оно стало ярким примером для участников национально-освободительного движения в Восточной Африке. О войне Маджи Маджи сложены и складываются многочисленные поэмы, песни, пьесы и оказания. На примере героизма повстанцев Маджи Маджи воспитываются новые поколения граждан Танзании.

[104]

Цитируется по изд.: Овчинников В.Е. История Танзании. М., 1986, с. 98-104.