Московское государство в 1642 – 1650 годы

В половине XVII века Московское государство, несомненно, переживало тяжелый кризис. Глубокое недовольство московскими порядками и новой династией охватывало широкие массы населения. Уже на земском соборе 1642 г. слышатся горькие жалобы на московскую волокиту и разорение от неправедных судов. Посадские люди говорят, что они «оскудели и обнищали от даточных людей, от подвод, что мы сироты твои, давали тебе государю в смоленскую службу, и от поворотных денег, и от городового земляного дела, и от твоих государевых великих податей и от многих целовальничь служеб». Но так говорят не одни посадские люди. Дворяне заявляют еще энергичнее свое недовольство существующими порядками — «разорены мы, холопи твои, пуще турских и крымских бусурманов московскою волокитою и от неправд и от неправедных судов». На Москве в это время ходят слухи про бояр, „что боярам от земли быть побитым". Об этом, например, сообщает своим родным нижегородец, сын боярский Прохор Колбецкий. Он пишет о московских слухах и предлагает подождать с обменом землями, потому что деревня, предполагаемая к промену, поставлена на чужой земле насильством и надо погодить до царского указа, «что на сильных на Москве сделается, за то земля встала».

На соборе 1642 г. выступала легальная оппозиция торговых людей и дворян, тогда как письмо Колбецкого передавало слухи, волновавшие широкие народные массы. Правление первого Романова было отмечено крайней слабостью царской власти и произволом сильных людей. Известный Котошихин, бывший в свое время подьячим Посольского приказа, и, таким образом, прекрасно осведомленный о московских порядках, прямо пишет, что «царь Михайло Федорович, хотя самодержцем писался, однако, без боярского совету не мог делати ничего». Это мнение Котошихина подтверждается другими (известиями. В 1625 г. на съезде шведских и русских послов один из шведов открыто говорил послам Московского государства: «вашь де государь не владеет ничем, а владеют де у него чернецы и князи и бояре». Таким безвольным и «безгосударным» казался царь Михаил Федорович иностранцам 1.

Вступление царя Алексея Михайловича на престол только углубило общественное недовольство. В своем «Курсе русской истории» В. О. Ключевский в лице царя Алексея рисует образ добродушного, тихого человека, но и сам Ключевский признает, что не знает «другого древнерусского человека, который производил бы более приятное впечатление, но только не на престоле». Конечно, с портретом царя Алексея, нарисованным Ключевским, трудно согласиться. Ключевский рисовал этот портрет розовой краской. На самом деле, царь Алексей отличался значительной долей не только самодурства, но и  жестокости. К тому же с первых дней своего воцарения, Алексей показал себя малоспособным правителем, отдавшим государство всецело на произвол своих фаворитов, вначале Морозова, позже патриарха Никона. Действительным правителем государства в первые годы царствования Алексея Михайловича был боярин Борис Иванович Морозов 2. Несомненно, Морозов был незаурядным человеком. Он обладал тем ценным качеством, которое отсутствовало у царя Алексея, — волей. Морозов необыкновенно цепко держался за власть, раздав все наиболее важные должности своим приближенным. По дворцовым разрядам можно проследить возвышение креатур Морозова, с именами которых нам придется часто встречаться в истории восстания 1650 г. 1 октября 1645 г. был пожалован окольничеством Н. С. Собакин, впоследствии псковский воевода в 1648—1650 годы, в 1649 г. был пожалован в боярство князь И. Н. Хованский, в 1650 г. был пожалован в окольничие князь И. А. Хилков, позже назначенный воеводою в Новгород.

Возвышение Морозова вызвало крупное недовольство больших вельмож, отстраненных от дел правления или оттесненных на задний план. Во главе этой партии больших людей стоял царский дядя Н. И. Романов и князь Я. К. Черкасский. Оба они обладали громадными богатствами. Романову принадлежали целые слободы, заселенные беглыми людьми, спасавшимися под высокую руку царского родственника. Насколько был непопулярен Морозов, настолько в широких народных массах прославлялось имя Н. И. Романова, который «праведному государю во всем радеет и о земли болит». Конечно, это представление о Никите Ивановиче как народном благодетеле было чрезвычайно далеко от действительности. Романов и Черкасский находились в оппозиции правительству, и это их окрашивало в благоприятные тона народных радетелей. На самом деле, в лице Романова и Черкасского противостояла Морозову группа крупных придворных людей, обиженных владычеством фаворита.

Правление Морозова сопровождалось откровенным грабительством. Тяжелое положение народных низов и их недовольство выразились в восстании 1648 г. История московского восстания не входит в задачу моей работы, но оно было так тесно связано с последующими событиями в Пскове, что на нем необходимо несколько остановиться. Восстание 1648 г. имеет целую литературу и, тем не менее, до сих пор остается в достаточной мере неясным. В особенности мало освещены те социальные силы, которые выступили в этом восстании. Между тем наши источники совсем недвусмысленно говорят об участниках восстания. В одной летописи XVII века сообщается, что на Плещеева и его заступников с Б. И. Морозовым во главе восстали „всею землею". Летописец отожествляет понятие «всей земли» с другим понятием — «мира», употребляя их рядом: «миром и всею землею положили на ево государскую волю». Уже это название «мир» показывает те круги, в которых зародилась идея восстания. Это была среда посадского люда, нередко объединявшегося понятием «мира», в данном случае мирского схода. Псковская летопись говорит об участии посадских людей в восстании 1648 г. еще более определенно: «боярина и околничего посацкие люди обезчестили и платье на них ободрали». После этого всякие люди пошли от дворца прочь «и учали разбивать дворы боярские». Далее оказывается, что, кроме бояр, были разграблены дворы некоторых гостей (например Василия Шорика) и «всяких дворян грабили с сорок и больше». О разграблении 36 купеческих домов рассказывает «Лейденская брошюра». Новый летописец прямо говорит: „приходили посадские и всякие черные люди скопом на дворец с великим невежеством". Таким образом, движущей силой восстания были посадские люди. В свете этих известий становится ясным, что восстание было направлено не только против одних бояр и приказных людей, но и против всей привилегированной верхушки московского общества половины XVII века, в первую очередь против гостей, крупных торговых людей и дворян. Таким образом, восстание 1648 г. носило ярко классовый отпечаток. Шведский резидент Поммеринг, упоминая в своем донесении от 6 июля 1648 г. о „простом народе", оттеняет в его же время и роль стрельцов. По его словам, стрельцы сказали, что „сражаться за бояр против простого народа они не хотят, но готовы вместе с ним избавить себя от их насилий и неправд". Отрывок из летописи, упомянутый ранее, рассказывает о пожаловании стрельцов хлебным и денежным жалованьем вдвое. Таким образом, рядом с посадскими людьми как их союзники выступили стрельцы. Об этом говорит и «Лейденская брошюра»: «стрельцы, жалованье которым было убавлено... приняли сторону народа». Следовательно, посадские люди и стрельцы были движущими силами московского восстания 1648 г. Этим объясняются перемены в управлении Московским государством, проведенные во время восстания. В Палате у дел стал сидеть боярин Н. И. Романов, а в Стрелецком и Иноземном приказах и в Новой Чети князь Я. К. Черкасский. Романов и Черкасский пользовались влиянием именно в посадской и стрелецкой среде.

Восстание 1648 г. зародилось в среде посадских людей, вернее, меньших и середних посадских людей, поддержанных в решительную минуту стрельцами. Но уже в это время заметны были признаки того, что это движение не ограничится только средой дворян и посадских людей. Есть известие, что в июне 1648 г. боярские холопы просили царя вернуть им свободу, после чего 6 из них были обезглавлены, а 72 заключены под стражу.

Под угрозой нового восстания московское правительство делает ряд уступок. Непосредственным следствием восстания был созыв земского собора, составившего Уложение 1649 года. Выдачами жалованья задабриваются стрельцы и другие ратные люди. Князь Черкасский играет роль народного любимца и в сентябре 1648 г. угощает водкой стрельцов в своем доме. Временные уступки оказались крайне ненадежными. В октябре в Москву возвращается Морозов, а в конце того же месяца Черкасскому «с двора в город съезжать не велено». В Москве производятся многочисленные аресты среди стрельцов и посадских людей. Участников восстания 1648 г. сажают под арест и ссылают из Москвы под разными предлогами, обвиняя в продаже табака или водки, игре в карты и в кости. В январе 1649 г. идут слухи о новом заговоре против Морозова. Множество людей гибнет на пытках при допросах. На площадях производятся открытые казни. Рубят головы, отрезают языки, но толки о новом восстании не прекращаются. Холопы не хотят сражаться за своих господ. Стрельцы дерзко выступают против царя. Даже обиженные боярские дети открыто заявляют, что «они зделают еще лутче летошнего». Закладчики грозятся также новым восстанием: «пристанут к нам стрельцы и всякие люди» 3.

Московские события 1648 г. не были изолированными. В 1648—1650 годы восстания и волнения охватывают ряд городов Московского государства (Курск, Козлов, Устюг, Сольвычегодск и др.). Наибольшей же силы революционное движение достигло в Пскове, который в продолжение 6 месяцев фактически не подчинялся московскому правительству. Поэтому история псковского восстания 1650 г. имеет право на определенное место в истории революционных движений XVII века.

Цитируется по изд.: Тихомиров М.Н. Псковское восстание 1650 года. Из истории классовой борьбы в русском городе XVII века. М.-Л., 1935, с. 3-8.

Примечания

1. О земском соборе 1642 г. си. Собрание Госуд. Грамот и Договоров, т. III, стр. 378—400. Котошихин. О России в 'царствование Алексея Михайловича, СПБ, 1906, 4 изд., стр. 126. Слова шведа в 1625 г. ом. у Якубова, стр. 281. Письмо Колбецкого см. в Чтениях Общ. ист. и древн. росс., 1894, кн. 2.

2. Ключевский В. О. Курс русской истории, т. III, стр. 423.

3. Главными материалами по истории восстания служат: „Лейденская брошюра" (Исторический вестник, 1880, I. Бестужев-Рюмин. Московский бунт 23 июня 1648 г.), Летопись о многих мятежах, Новый летописец (Временник Общ. ист. и древн. Росс., т. XVII, стр. 193—194), Оледа,- рий (Подробное описание путешествия Голыитинского посольства в Московию. Пер. Ловягина, СПБ, 1906 г.), Летописец XVII века, см. Платонов, С. Ф. Статьи по русской истории, СПБ, 1912, т. I (Московские волнения 1648 года), стр. 417—430. Сводка данных о восстании 1648 г. в статье С. В. Бахрушина „Московский мятеж 1648 года" (Сборник статей в честь М. К. Любавского, Петрогр., 1917). В статье П. П. Смир-нова „Челобитные дворян и детей боярских всех городов" (Чтения в Общ. йот. и древн. Росс., 1915, кн. 3) напечатана челобитная, поданная - царю 2 июня 1648 г. На основании этой челобитной П. П. Смирнов говорит, что „уже в самом начале мятежа, в июне 1648 года, между служилыми и торговыми людьми Москвы возникло то „единачество", которое в октябре и в ноябре месяцах этого года заставляло торговых людей вместе со служилыми бить челом о конфискации и раздаче последним церковных земель, а служилых с торговыми — просить о конфискации к посадам белых слобод к выгонов под городами". Но сам же П. П. Смирнов признает, что характер челобитной указывает на составление ее в среде служилых людей. Напечатанная челобитная была подана, несомненно, uoaadej 2 июня, так как уже в прошлом говорит о „шатости" и „великой буре" в Москве» и в (других городах (стр. 55), а о черных людях говорит (стр. 59) эв третьем лице. Жалобу приносили, как видно (стр. 59), московское и городовое дворянство, гости и торговые люди (стр. 59). Если уже говорить об „единачестве", то оно было между дворянами и прожиточными торговыми людьми, напуганными восстанием, которым надо приписать составление этой челобитной. Этим и объясняется сохранность челобитной, не уничтоженной при ее подаче.