Вольный город Краков и Западная Галиция (1812-1826)

Разногласия между великими державами на Венском конгрессе по польскому вопросу привели к образованию Краковской республики. 3 мая 1815 года Россия, Австрия и Пруссия подписали так называемый дополнительный трактат, учреждавший на небольшом клочке польской территории новое государство — «вольный, независимый и строго нейтральный город Краков с округом».

Краковская республика представляла собой узкую полосу земли, вытянутую вдоль левого берега Вислы. Вся территория республики составляла около 1 тысячи км²; на ней, кроме Кракова, было расположено три местечка и 244 деревни. Население республики в момент ее организации составляло 96 тысяч человек, из них 25 тысяч приходилось на город Краков.

Россия, Австрия и Пруссия назначили своих уполномоченных, которые создали Организационную комиссию Краковской республики. При участии представителей от трех сословий вольного города — шляхты, духовенства и горожан — они должны были разработать конституцию и ввести ее в действие. «Расширенная» конституция (называемая так в отличие от «краткой» 1815 года) была опубликована в 1818 году.

Высшей исполнительной властью в республике был сенат из 12 сенаторов. Во главе его стоял президент, избираемый на три года сеймом. Сенат имел три постоянных отдела: внутренних дел и юстиции, полиции и финансов. В ведении последнего находилось управление всеми государственными имениями и горным делом. Вместе с тем сенат обладал и значительным влиянием на законодательство. Без его санкции сейм не мог приступать к голосованию законопроекта.

Сейм республики созывался ежегодно. В его состав входил 41 человек: по три депутата посылали сенат, капитул и университет, в сейме заседали шесть мировых судей, остальные 26 депутатов избирались гминами. Сейм имел право с согласия сената принимать законы, одобрять налоги и бюджет и утверждать отчеты об исполнении бюджета, избирать высших чиновников и судей.

Право голоса на гминных собраниях, избиравших депутатов, предоставлялось белому духовенству, лицам, владевшим недвижимостью, налог с которой превышал 50 злотых, купцам, фабрикантам, ремесленникам, профессорам и учителям и лицам свободных профессий.

Конституция вольного города содержала весьма либеральный пункт. «Права крестьян будут сохранены. Все граждане равны перед законом и все находятся под равной его защитой». По конституции, крестьяне могли принимать участие в выборах депутатов в сейм республики. Однако право это выражалось лишь в том, что от деревни, имевшей более 10 дворов, мог быть послав в гминное собрание один представитель в том случае, если в этой деревне уже не было лица, имевшего право голоса.

В сейм могли быть избраны лица, имевшие университетское образование и владевшие недвижимостью, облагаемой налогом не ниже 90 злотых. Имущественный ценз для избрания в сенат был еще большим (150 злотых налога), сверх того, от кандидата требовалось, чтобы он предварительно исполнял должности войта гмины, судьи и сеймового депутата (не менее чем по два года каждую).

Все эти предписания в достаточной мере говорят сами за себя. Краковская республика была государством, охранявшим интересы помещиков и торговой буржуазии г. Кракова, и лишь эти классы и получили действительные политические права в этом карликовом государстве.

Своеобразные условия вольного города наложили отпечаток на экономику Кракова. В тридцатилетие своего полунезависимого существования Краков более чем когда-либо был городом купцов.

Границы Краковской республики были открыты для ввоза товаров, с которых взималась ничтожная пошлина. Вывоз из Кракова в соседние государства был связан с оплатой пошлин на русской, прусской и австрийской таможнях. Однако торговля с Краковом представляла известную выгоду для этих держав. Поэтому в ряде случаев товары оказывалось выгоднее направлять, например, из Пруссии в Королевство Польское через Краков, чем непосредственно. Политическая ситуация иногда создавала условия, при которых вольный город оказывался единственной отдушиной для торговли. Так было в годы русско-прусской таможенной войны (1823—1825), когда краковские купцы обогатились на посреднической торговле между Пруссией и Королевством Польским.

Наиболее тесные экономические связи соединяли Краков с прилегающими юго-западными районами Королевства Польского, для которых он был естественным центром сбыта сельскохозяйственной продукции. В краковском предместье Клепаже дважды в неделю происходили базары, на которые прибывали обозы из ближайших районов королевства. Летом на так называемых святоянских ярмарках (день св. Яна — 24 июня) здесь заключались крупные торговые сделки. Помещиков притягивала в Краков не только забота о сбыте сельскохозяйственной продукции, но и дешевизна промышленных и колониальных товаров. О том, как велико бывало число приезжей шляхты и купцов, можно судить по тому, что в городе с 40-тысячным населением было 13 гостиниц и 167 постоялых дворов.

Численность населения в Кракове быстро росла (в 1815 году она составляла 25 тысяч, а к 1842 году — 42 тыс. человек). Город значительно вырос, в нем были проведены большие строительные работы. Все свидетельствовало о том, что город выходил из длительной полосы упадка, в котором он находился еще в начале XIX века.

Значительное место в торговле Кракова занимали промышленные товары, получаемые главным образом из прусской Силезии. Через Вроцлав шли в Краков также английские и французские товары.

Развитие посреднической торговли обогащало верхушку краковской, буржуазии — купечество, но оно подрывало всякую возможность развития в Кракове промышленности, которая не могла выдержать конкуренции с иноземными товарами. В первые годы существования республики была сделана попытка основать суконные мануфактуры. Однако они, несмотря на казенные заказы, быстро захирели. Лишь ремесленные мастерские, обслуживавшие местный рынок и приезжавших в Краков помещиков, продолжали держаться. Но крупных мастерских было мало, ремесло продолжало сохранять полу-средневековый цеховой характер. В 1842 году в Кракове насчитывалось около 6 тысяч ремесленников и ремесленных рабочих. Вместе со своими семьями они и составляли по существу основную массу населения города.

Единственной отраслью промышленности, развивавшейся в этот период, была добывающая промышленность. Наибольшее значение имела добыча каменного угля в шахтах и карьерах в районе Явожио. Только на казенных шахтах в Явожно в 1837—1843 годы было добыто около 185 тысяч тонн угля». В этом же районе добывалась цинковая руда (гальмей), до 5,5 тысяч тонн ежегодно. Переработка ее, однако, была развита слабо, и руда шла главным образов на экспорт в прусскую Силезию. В 40-х годах началась разработка железных руд.

Организационная комиссия держав-сопекунов» республики учредила в 1816 году специальную комиссию по крестьянскому вопросу, которая приступила к проведению крестьянской реформы в казенных и церковных имениях. К числу этих имений из 244 деревень республики относились 82 деревни, в которых жило около половины всех крестьян. Комиссия действовала весьма неторопливо. Через 10 лет после ее основания реформа была еще далеко не завершена. Существо реформы сводилось к замене барщины натуральным или денежным оброком, разделу между помещиком и крестьянами бывших общинных пастбищ в лесов, ликвидации сервитутов. Деятельность комиссии вызывала недовольство крестьян, разоряемых установленными комиссией тяжелыми оброками. В 1833 году комиссия была принуждена пересмотреть и снизить нормы чинша. Крестьяне добивались раздела фольварков. В поданной ими в комиссию петиции недвусмысленно заявлялось: «Мы просим передать нам за чинш фольварочные земли, иначе мы готовы обратиться к средствам, которые могли бы нарушить общественное спокойствие». Особенно острые формы недовольство приняло среди частновладельческих крестьян, которые требовали освобождения от барщины.

Обычной формой крестьянского протеста были поджоги помещичьих усадеб, складов зерна и т. д. Президент краковского сената Станислав Водзицкий, сообщая в 1822 году об одном таком поджоге, писал: «Это повторение того, что происходит каждую неделю. Крестьяне твердо решили поджигать панам амбары до тех пор, пока те не раздадут своих земель».

Но шляхетский сенат республики был враждебен даже той ограниченной крестьянской реформе, которую проводила комиссия. В 1828 году дело дошло до открытого конфликта между сенатом и комиссией. Показательно, что в этом вопросе сенат нашел поддержку в сейме, где преобладала краковская буржуазия. Помещики и торговая буржуазия, оспаривавшие друг у друга власть в республике, находили общий язык, когда речь шла о подавлении крестьянского движения. Краковское купечество было связано экономическими интересами с помещиками, оно видело в них политических конкурентов, но отнюдь не врагов, оно менее всего было заинтересовано в демократизации, социального и политического строя.

Несмотря на свой ограниченный характер, крестьянская реформа в Краковской республике имела большое значение. Опередив реформу в большинстве других польских земель, она привлекала внимание различных социальных слоев польского народа, способствовала кристаллизации политических программ. Крестьяне Краковской республики выделялись впоследствии, в революционном движении 1846—1849 годов, значительно большой политической зрелостью, более ясным пониманием своих классовых целей и задач, чем их непосредственные соседи — крестьяне Западной Галиции.

С самого начала Краковская республика была лишь по внешности независимым государством. Она была лишена свободы действий в вопросах внешней политики, не имела представителей за границей, даже при правительствах держав-«опекунов», которые поддерживали сношения с сенатом республики через своих резидентов. На международной арене республику официально представляли державы-«опекуны». Воля великих держав определяла и внутриполитическую жизнь вольного города, начиная от его конституции. Чем дальше, том вмешательство Австрии, Пруссии и России во внутренние дела республики становилось все большим.

Значительную рать в жизни Краковской республики и в том влиянии, которое сохранял Краков в отношении всего польского народа, играл Ягеллонский университет. Именно против него в первую очередь обратилось наступление краковских консервативных помещиков и держав-«опекунов», видевших в Краковской республике опасный источник национальной пропаганды, угрозу прочности их власти над польскими землями. Краковский университет в глазах резидентов был очагом свободомыслия и злокозненного либерализма. Ряд последовательных реформ, осуществленных по указанию резидентов держав-«опекунов» в 1821—1826 годы, разрушил автономию университета, поставил его под надзор представителей великих держав, установил систему постоянного полицейского наблюдения за студентами и профессорами. По распоряжению Новосильцева из Кракова были отозваны студенты — жители Королевства Польского, что нанесло тяжелый удар университету.

С каждым годом все болое росли строгости цензуры. Пункт конституции о свободе печати оставался пустой декларацией.

В 1827 г. буржуазная оппозиция в сейме при выборах президента сената забаллотировала до того времени бессменного президента Водзицкого. Державы-«опекуны» усмотрели в этом бунтовщический заговор и, вопреки решению сейма, нарушая конституцию республики, вновь назначили Водзицкого на пост президента и распустили сейм. Была проведена «чистка» сената, введен ряд поправок к конституции, имевших целью подавить либеральную оппозицию.

. Политика австрийского правительства в отношении Галиции после Венского конгресса не изменилась. Оставались в силе все введенные ранее германизаторские порядки и хотя значительной активности в дальнейшем германизаторском нажиме власти и не проявляли, тем не менее такие факты, как восстановление в 1817 году немецкого университета во Львове, свидетельствовали о неизменности курса национальной политики Габсбургов.

Австрийское правительство было, впрочем, вынуждено сделать некоторые незначительные и носившие больше показной характер уступки в отношении польского населения. К этому его вынуждал факт существования конституционного Королевства Польского с развитой политической жизнью, с рядом польских культурных учреждений. Для того чтобы в какой-либо мере нейтрализовать притягательную силу Королевства Польского, австрийское правительство в 1817 году восстановило галицийский со словный сейм, внеся лишь незначительные изменения в его организацию (выделение духовенства в отдельное сословие и т. п.), но нисколько не расширив его компетенцию и полномочия. В 1826 году губернатором Галиции был назначен князь Август Лобковиц, пользовавшийся репутацией полонофила.

По этим же соображениям правительство не препятствовало и некоторым польским культурным начинаниям, например, организации польского театра во Львове. Важнейшим среди этих начинаний было основание галицийским магнатом Юзефом Максимильяном Оссолиньским в 1817 г. польского национального культурного центра во Львове — библиотеки, собрания произведений искусства, типографии и т. д. В честь основателя этот институт получил наименование «Оссолинеум». Он сыграл значительную роль в развитии польской науки и культуры.

Однако если политика Австрии в отношении польского народа в Галиции и не подверглась существенным изменениям, то определенная часть польского господствующего класса перешла от прежней пассивной лойяльности к активной службе австрийским захватчикам. В 20—30-х годах XIX века среди австрийских чиновников Галиции появилось уже немало поляков. Многие из них, верой и правдой служа Габсбургам, заняли видные посты в бюрократической иерархии империи. Эти польские чиновники и военные на австрийской императорско-королевской службе подготавливали почву для той сделки с Габсбургами, которая в 60-х годах предоставила польским помещикам неограниченное политическое господство в Галиции и полную свободу действий в удушении украинского национально-освободительного движения.

Цитируется по изд.: История Польши в трех томах. Том I. Под ред. В.Д. Королюка, И.С. Миллера, П.Н. Третьякова. М., Изд. АН СССР, 1954, с. 427-431.