Королевство Польское в 1815-1830 годы

Передел польских земель на Венском конгрессе 1815 года:

1 — польские земли, остававшиеся под властью Пруссии;
2 — польские земли, остававшиеся под властью Австрии;
3 — граница княжества Варшавского перед разделом.

Раздел княжества Варшавского:
4 — территории, вновь захваченные Пруссией;
5 — территории, вновь захваченные Австрией;
6 — территория Краковской республики;
7 — территория вновь образованного Королевства Польского.

Двадцать второго мая 1815 г. были подписаны «Основы конституции Царства Польского». Опубликованный почти одновременно указ преобразовывал Временный верховный совет во Временное польское правительство. Вице-президентом его был назначен А. Чарторыский. Были созданы министерства, предприняты первые шаги к упорядочению финансов и т. д. Однако организация войска была изъята из ведения правительства и передана Военному комитету под председательством великого князя Константина. Существование независимого от правительства, формально равноправного с ним Военного комитета стало источником конфликтов между польскими властями и Константином.

27 ноября 1815 г. в Варшаве Александр I подписал конституцию Королевства (Царства) Польского. В ее основу был положен проект, предложенный А. Чарторыским, Шанявским и Соболевским. Александр I внес в него существенные поправки: он лишил сейм законодательной инициативы, сохранил за собой право изменять по собственному усмотрению бюджет и право отсрочивать на неопределенное время созыв сейма.

Конституция устанавливала нераздельную связь Королевства Польского с Российской империей и общность царствующей династии. Вся полнота исполнительной власти принадлежала королю (русскому царю). Законодательную власть король должен был осуществлять вместе с сеймом, состоявшим из двух палат — сената и посольской избы. В состав сената входили члены королевской фамилии и назначаемые королем епископы и высшие должностные лица. Посольская изба состояла из 77 депутатов от шляхты и 51 депутата от гмин. Пассивное избирательное право распространялось на лиц, достигших 30 лет и платящих не менее 100 злотых налогов в год. Активным избирательным правом пользовались шляхтичи-землевладельцы в возрасте от 21 года, а из остального населения — священники, учителя, ремесленники-хозяева, земельные собственники, арендаторы и купцы, владевшие товарами на 10 тыс. злотых. Крестьяне, рабочие, подмастерья не имели избирательных прав. Польский сейм, как указывает И. В. Сталин, был аристократическим сеймом. Депутаты избирались на шесть лет с переизбранием каждые два года одной трети их состава. Сейм созывался раз в два года на 30 дней. 

Сейм имел право обсуждать и принимать или отвергать (но не исправлять) законопроекты, внесенные в него правительством. Разработка законопроектов производилась Государственным советом, высшим правительственным учреждением королевства. Государственный совет разделялся на Административный совет — орган высшей исполнительной власти, состоявший из царского наместника, пяти министров, чинов высшей администрации, а также лиц, назначенных королем, и Общее собрание. Во главе управления Королевством Польским стоял наместник, назначаемый королем.

Конституция декларировала неприкосновенность личности, свободу печати, независимость суда, признание польского языка официальным в суде, администрации и т. д. Создавалось польское войско с польским языком командования и национальными мундирами. В административном отношении королевство было разделено на восемь воеводств, которые в свою очередь делились на 77 поветов и 51 гмину. Во главе каждого воеводства стояли правительственные воеводские комиссии и выборные воеводские советы — органы местного самоуправления. Конституция 1815 г. была проникнута духом шляхетской сословности. Тем не менее она предоставляла избирательное право большей массе населения, чем немногие существовавшие тогда в Западной Европе конституции.

Большинство шляхетского общества с удовлетворением приняло конституцию 1815 г. Ее считали вполне отвечающей национальным и сословным интересам польского дворянства, базой дальнейшего развития польской шляхетской государственности. Правда, было одно обстоятельство, внушавшее тревогу шляхетским политикам. Это было назначение великого князя Константина главнокомандующим польской армии и назначение наместником генерала Зайончка, полностью зависимого от Константина. Самодурство Константина, низкопоклонство Зайончка и скрытая антипольская деятельность императорского комиссара при Административном совете Н. Н. Новосильцева заставляли опасаться в будущем нарушения конституции. Высшие должности в королевстве были замещены первоначально лицами, участвовавшими в управлении Варшавского княжества. Таковы были Матушевич (министр финансов), генерал Вельгорский (военный министр), Станислав Костка Потоцкий (министр просвещения и исповеданий) и др.

Потоцкий развил энергичную деятельность. В 1818 г. был открыт Варшавский университет. Кроме того, были учреждены Лесной и Политехнический институты, Горная школа в Кольцах и др. Количество низших школ возросло с 720 в 1816 г. до 1202 в 1819 г., а число учащихся — с 23 тыс. до 37 тыс. Матушевич сумел привести в известный порядок финансы королевства. 1816 год был закончен с превышением доходов над расходами на 6,6 млн. злотых. В 1817 г., несмотря на рост военных расходов, бюджет был сведен с превышением доходов в 4,5 млн. злотых.

Вскоре, однако, Матушевич и Вельгорский ушли в отставку. Их заменили лица, более послушные Константину.

В марте 1818 г. собрался первый сейм, открытый многообещающей речью Александра I, содержавшей намеки на введение конституции в России и на расширение Королевства Польского за счет присоединения к нему земель, находившихся прежде в составе Великого княжества Литовского. Эта речь произвела большое впечатление в Польше, в России и за границей. Лишь те, кто стоял ближе к Александру I, знали, что его речь, по выражению Аракчеева, «это такая вещь, которую мудрость императора предназначает для заграничных газет».

Станислав Костка Потоцкий.
Гравюра И. Кретлова.

Последующие события целиком подтвердили справедливость мнения Аракчеева. Александр I с неудовольствием принимал известия о политическом оживлении в Королевстве Польском, о появлении новых органов  печати и распространении либеральных воззрений и обществе. Поеной 1819 г. в «Ежедневной газете» было помещено несколько статей оппозиционного характера. Этого оказалось достаточно для введения вопреки конституции, цензуры на газеты и журналы, а затем и на все печатные издания. Вскоре были закрыты «Ежедневная газета» и газета «Белый орел», редактор которой, Моравский, вынужден был эмигрировать.

Под впечатлением инсинуаций Константина о готовящемся в Королевстве Польском восстании Александр I грозил вовсе уничтожить польскую конституцию. Революционные события на Западе, восстания в Испании, Пьемонте и Неаполе, убийство герцога Беррийского во Франции и др., с одной стороны, крестьянские движения на Дону, восстание Семеновского полка, многочисленные симптомы деятельности русских Дворянских революционеров — с другой, пугали царское правительство. Александр I отбросил игру в «либерала на троне» и стал открыто осуществлять старую, испытанную царизмом, реакционную политику.

В такой обстановке в сентябре 1820 г. происходил второй сейм. Тронная речь Александра I звучала сухо и сдержанно. Он предостерегал от «злого духа», который носился над Европой.

Бельведер.

На заседаниях второго сейма впервые выступила так называемая «калишская партия», получившая это название в связи с тем, что ее главные идеологи, братья Винцент и Бонавентура Немоёвские, были депутатами от Калишского воеводства Это была либеральная шляхетская оппозиция, представлявшая взгляды состоятельных землевладельцев.

Центральным пунктом программы «калишской партии» была выдвинута защита незыблемости политических прав и конституционных гарантий. Конституция 1815 г вполне удовлетворяла интересы сеймовой оппозиции, которая не шла дальше конституционной монархии и которой мысль о разрыве с царской Россией была так же чужда, как и громадному большинству шляхты. Признавая полезность и необходимость некоторых реформ в области аграрных отношений, оппозиционеры исходили целиком из экономических интересов шляхты. В брошюре «О замене барщины хлебными или денежными платежами» «калишанин» Алоизий Бернацкий убеждал шляхту в выгодности этого мероприятия. Оппозиция враждебно относилась к демократии и предоставлению гражданских прав народным массам.

Вокруг «калишской партии» сосредоточились недовольные элементы в сейме. Упорное сопротивление сейма вызвали два законопроекта, уголовно-процессуальный кодекс и «Органический статут» сената.

Уголовно-процессуальный кодекс ограничивал гласность судебных заседаний, предоставлял чрезмерно большие права прокуратуре и отказывался от введения суда присяжных. «Органический статут» фактически лишал посольскую избу права привлечения министров к судебной ответственности. Оба проекта были отвергнуты.

В ходе сессии в президиум сейма стали поступать петиции с жалобами на неконституционные действия правительства. Количество петиций достигло 80. Несмотря на то, что сейм отверг все эти жалобы, Александр I остался крайне недоволен сеймом и в своей заключительной речи обратился к депутатам с суровыми упреками. Уезжая из Варшавы, он предоставил Константину свободу действий.

Адам Мицкевич в юности.
Рисунок В. Ваньковича.

После 1820 г. реакционная политика царизма в Польше значительно усилилась. Новосильцев развил энергичную деятельность, направленную против либеральных идей и конституции. В стране усилилось влияние духовенства. В борьбе с либеральными идеями и оппозицией аристократическое правительство выступало рука об руку с католическим клиром. Давний противник клира, министр просвещения и исповеданий Потоцкий, добившийся закрытия ряда монастырей и сыгравший положительную роль при подготовке указа об изгнании иезуитов, издал памфлет «Путешествие в темное царство», направленный против усиливавшегося католического обскурантизма. В 1821 г. Потоцкий вынужден был под давлением духовенства уйти в отставку. Его преемник реакционер Грабовский открыто взял курс на свертывание просвещения в Польше. Количество школ и учащихся катастрофически падало. Уже в 1823 г. число учащихся низших школ составляло 18 тыс. против 37 тыс. в 1819 г. Деятельность Грабовского заслужила одобрение Константина и Новосильцева. В 1822 г. к министерству просвещения и исповеданий перешло управление цензурой. Под покровительством Константина расцвела тайная полиция.

В такой обстановке в Польше вновь усилилось национально-освободительное движение, во главе которого стояли либерально-шляхетские и буржуазные круги.

Среди варшавских студентов в 1816 г. возникло тайное общество «Панта Коина», распространившее свое влияние на польских студентов, обучавшихся в Берлинском университете. «Панта Коину» в 1819 г. сменил «Союз свободных поляков». В Виленском университете с 1817 г. существовало тайное «Общество филоматов» и его дочерние организации — общества «Лучистых» и «Филаретов», основанные Адамом Мицкевичем и Томашом Заном.

Для всех этих студенческих организаций типичен буржуазно-интеллигентский облик; даже «Общество филоматов», большинство членов которого по происхождению принадлежало к шляхте, подчеркивало, что основную силу общественного развития оно видит в «среднем классе». Студенческие организации ставили перед собой просветительские задачи, но далеко не ограничивались ими. Для них характерен большой интерес к социальным проблемам, в той или иной мере они выступали против феодального строя, осуждали социальное неравенство. Идеология всех этих организаций имела отчетливую национально-освободительную окраску.

Не ставя перед собой непосредственно революционных задач, студенческие общества видели главную свою цель в воздействии на общественное мнение, в формировании общественного мнения. Эта черта сближала их с современными им организациями русских дворянских революционеров. Об этом ясно свидетельствует сопоставление, например, уставов филоматов с уставом Союза благоденствия.

Несомненно, что общие черты в развитии польского и русского общественного движения определялись прежде всего близостью социально-экономической и политической обстановки, сходством задач, стоявших перед русским и польским обществом. Вместе с тем есть основания предполагать наличие уже в эти годы некоторого контакта между русскими и польскими тайными организациями.

В среде тайных студенческих организаций выросли активные участники польского освободительного движения: Виктор Хельтман, Маврыций Мохнацкий, Северин Гощиньский и другие и великий поэт-революционер Адам Мицкевич. Из этих обществ вышли и участники декабристского движения Юльян Люблиньский, один из организаторов «Общества соединенных славян», и Михал Рукевич, один из основателей «Общества военных друзей».

Параллельно студенческим организациям возникали тайные организации и среди офицеров польской армии в королевстве. Душой офицерских организаций был майор Валерьян Лукасиньский.

Первоначальной ареной деятельности Лукасиньского и его единомышленников были легально существовавшие масонские ложи. В целом польское масонство было лишено каких-либо оппозиционных черт. Однако в рамках легальных масонских лож Лукасиньский создал в мае 1819 г. тайную организацию «Национальное масонство». Отделения (ложи) этой организации существовали не только в Королевстве Польском, но и в принадлежавшем Пруссии Познанском княжестве, в Краковской республике.

Основной идеей организации было воссоединение польских земель и (по мере того как реакционная политика правительства делала автономию Королевства Польского все более иллюзорной) восстановление независимости Польши. «Национальное масонство» уделяло сравнительно меньше внимания социальным проблемам, однако в нем существовало течение, представляемое Якубом Шредером и отчасти Августином Шнайдером, призывавшее к изучению положения крестьянства и ремесленников и подготовке планов социальных реформ. Вопрос о положении крестьянства привлекал внимание и самого Лукасиньского, что сказалось, в частности, в его критической оценке конституции 3 мая 1791 г.

Члены «Национального масонства» рассматривали воссоединение польских земель как восстановление Польши в границах, существовавших до разделов Речи Посполитой. Следует заметить при этом, что, считая губернии, отошедшие к России (т. е. литовские, белорусские и украинские земли), польскими, Лукасиньский не придавал объединению их с Королев-ством Польским первостепенного значения, как это делала либерально-шляхетская сеймовая оппозиция и ряд членов «Национального масонства» из среды крупной шляхты. Лукасиньский подчеркивал необходимость воссоединения польских земель, находившихся под властью Пруссии и Австрии, и считал, что осуществления своих национальных задач Польша должна добиваться в союзе с Россией. Среди членов «Национального масонства» существовала, однако, группа, придерживавшаяся прусской ориентации.

Пестрота состава «Национального масонства», рыхлость организации, создававшая опасность ее обнаружения властями, побудила Лукасиньского в условиях усилившейся в 1819—1820 годы реакции и полицейских преследований предпринять в августе 1820 г. роспуск «Национального масонства». Это была мера, аналогичная роспуску «Союза благоденствия» и имевшая целью очищение организации от сомнительных, колеблющихся элементов и возрождение ее как более законспирированного общества. Им стало основанное в мае 1821 г. Патриотическое общество (или Национально-патриотическое общество).

Правительство преследовало тайные общества. Патриотическое общество просуществовало только год и представляло собой еще сравнительно малочисленную организацию, как на него обрушился тяжелый удар: были арестованы и преданы военному суду организаторы и руководители общества Валерьян Лукасиньский, Якуб Шредер, Казимеж Махницкий и др.

Дальнейшая судьба Лукасиньского была чрезвычайно трагична: осужденный в 1824 году на семь лет заключения, он был после начала восстания 1830 г. переведен в Шлиссельбург и содержался там до смерти в 1868 г., пробыв, таким образом, в тюрьме более 45 лет.

Приблизительно в то же время стараниями Новосильцева было раскрыто «Общество филоматов» в Вильнюсе. Были арестованы и Высланы в глубь России Адам Мицкевич, Томаш Зам и другие члены Общества. Несколько профессоров, в том числе известный историк Иоахим Лелевель, были отстранены от преподавания.

В мае 1825 г., после пятилетнего перерыва, был созван третий сейм Королевства Польского. Правительство заблаговременно подготовилось к сессии. Была издана так называемая «дополнительная статья», отменявшая гласность сеймовых заседаний. На сейм не был допущен, а затем был арестован калишский депутат В. Немоевский, выступавший на прошлом сейме во главе оппозиции. Несмотря на значительное возбуждение в стране, польская шляхта на сейме и на этот раз продемонстрировала свою «верность монарху». Этому способствовало и то, что в марте 1825 г. был заключен русско-прусский торговый договор, понижавший пошлины на вывозимый в Пруссию польский хлеб и суливший крупные выгоды польским помещикам.

На сейме рассматривался вопрос о Земском кредитном обществе. Рост задолженности шляхетского землевладения вызывал необходимость в дешевом кредите. Эту потребность и призвано было удовлетворить Земское кредитное общество, которое должно было выдавать ссуды в размере до 75% оценочной стоимости закладываемых имений. Законопроект встретил горячее сочувствие со стороны шляхты и прошел огромным большинством голосов. Менее значительным, но также выгодным для шляхты законопроектом было изменение 530-й статьи «Кодекса Наполеона», отменявшее право крестьян выкупать свои постоянные повинности.

Сейм показал, что царизм, перешедший в Польше к открытому реакционному курсу, рассчитывал на союз с польским дворянством, в котором видел своего главного союзника.

Новое королевство начало свою жизнь в трудных экономических условиях. Разделы, континентальная блокада, войны, разрушение поместий и деревень привели к упадку сельского хозяйства. Низкие хлебные цены делали земледелие маловыгодным. Между тем сельское хозяйство по-прежнему составляло экономическую основу страны (в нем было занято более 80% всего населения).

Польша продолжала оставаться страной крупного феодального землевладения. Около 50% всей обрабатываемой земли принадлежало непосредственно 17 тыс. помещиков, владельцам фольварков и арендаторам казенных имений. Остальная земля находилась в пользовании 327 тыс. крестьянских дворов. Безземельных было 35—40%. В 1810 г. их насчитывалось 850 тыс. человек. Значительную часть фольварков составляли казенные имения, находившиеся, как правило, в аренде у шляхты. В этих имениях проживало до 33% крестьянского населения страны. Хотя крестьяне владели половиной всей обрабатываемой земли, на их долю после уплаты повинностей помещикам оставалось не более 25 % доходов от сельского хозяйства.

Тяжелое материальное положение крестьянства усиливалось внеэкономическим гнетом помещиков и бесправием. Как и раньше, в основе шляхетского хозяйства лежал барщинный труд. Барщина составляла не меньше трех-четырех дней, возрастая иногда до пяти-шести дней в неделю с полуланового надела. Кроме непосредственной работы на земле помещика, польский крестьянин был обременен многочисленными натуральными и денежными повинностями.

Прядильный цех на мануфактуре. 
Литография 1832 года.

Средний размер крестьянского хозяйства по воеводствам колебался от 9 до 14 моргов, между тем как надел, обеспечивавший прожиточный минимум, по свидетельству многих современников, составлял, при существовавшем тогда агротехническом уровне, не менее 15—20 моргов земли. Для выполнения всех денежных и натуральных повинностей и уплаты государственных налогов крестьянину не хватало его доходов. Крестьяне нередко покидали свои участки и шли бродяжничать или переходили в коморники, лишь бы избавиться от помещичьего гнета.

Помещики в 1815—1830 годы усиленно сгоняли крестьян с земли. Во многих имениях крестьянские земли превращались в пастбища. Спрос на шерсть со стороны развивавшейся суконной промышленности стимулировал овцеводство. В Польше в первой половине XIX в., как тремя веками ранее в Англии, «овцы стали пожирать людей». Если в начале XIX в. овцеводство в Центральной Польше было еще крайне незначительно, то в 1822 г в королевстве было 1,5 млн. овец, в 1828 г.— 2,4 млн. и в 1844 г.— 3,9 млн. Таким образом, помещики преодолевали трудности путем приспособления своего хозяйства к измелившимся в связи с развитием капиталистической промышленности условиям посредством новой массовой экспроприации крестьянства.

Сгон с земли и общее ухудшение экономического положения крестьян вызывали среди них широкое недовольство.

Крестьяне, особенно в казенных имениях, целыми деревнями заявляли о желании перейти на чинш, против чего высказывалось большинство помещиков. В 1815—1818 годы были массовые случаи отказа крестьян от выполнения барщины в деревнях Августовского, Плоцкого и других воеводств. Царский наместник Зайончек сообщал 28 июня 1817 г царю. «Целые села приходят ко мне в Варшаву, чтобы потребовать освобождения от барщивы». Правительство решительно отвергало требования крестьян, применяло к ним репрессии. Однако крестьянское движение не угасало. 1821 - 1822 годы были отмечены рядом новых крестьянских выступлений.

Ткацкий станок. Гравюра, 1830 год.

В 1818—1820 годы были изданы инструкции, ограничивавшие произвол помещиков. Но, как это бывало и раньше, они не были претворены в жизнь. В 1818 году, в разгар движения крестьян казенных имений, была образована комиссия по управлению этими имениями, которая приняла ряд постановлений, облегчавших положение крестьян. Но и эти постановления остались на бумаге. В то же время указ 1821 г о принуждении крестьян выполнять барщинные работы был вполне реальным и приводился в исполнение После назначения министром финансов князя Любецкого и в результате общего усиления реакционного курса помещичий и фискальный гнет еще более усилился.

В 1823 г крестьянство уплачивало «ливерунек» (квартирную подать) в размере 3373 тыс. злотых, в то время как на шляхту падало всего 2229 тыс. Налоги поглощали в среднем 60—65% всех доходов крестьянина. Особенно разорительным был налог на соль. С 5278 тыс. злотых в 1817 г соляной налог возрос к 1829 г до 16700 тыс. злотых. Центнер соли стоил 27 злотых,. тогда как центнер хлеба (зерна) всего 6—7 злотых. Правительство урезало права крестьян казенных имений на землю. Инструкция 1827 г дала право арендаторам казенных имений выдворять «нерадивых» крестьян и на их место поселять новых. Декрет 1828 года о продаже казенных имений в частные руки ни словом не гарантировал прав крестьян, переходящих в разряд помещичьих Шляхетский сейм в некоторых случаях шел дальше правительственных проектов по пути урезывания крестьянских прав. Так, в 1830 году правительство внесло в сейм проект закона об урегулировании сервитутов, который давал право требовать отмены сервитутов обеим сторонам (помещикам и крестьянам) Сейм предоставил это право только помещикам.

К моменту образования Королевства Польского в нем имелись лишь зачатки крупной мануфактурной промышленности. Более развитым в промышленном отношении в Варшавском княжестве было Познанское воеводство, но оно отошло к Пруссии. Между тем внутренний рынок королевства, несмотря на преобладание системы натурального хозяйства, предъявлял возраставший спрос на промышленные изделия. Польское правительство, главным образом из фискальных интересов, предприняло шаги к развитию в стране собственной промышленности. Учитывая недостаток квалифицированной рабочей силы, правительство привлекало мастеров и ремесленников из-за границы, предоставляя им различные льготы. Иммигранты получали участки для застройки и бесплатно строевой лес. На определенное время они освобождались от всяких налогов и военной службы. Из государственного бюджета переселенцам отпускались пособия. Все эти меры, проведенные указами 1818, 1820 и 1826 годов, привлекли в Польшу около 10 тыс. мастеров и ремесленников, преимущественно ткачей и сукноделов.

Суконная фабрика в Калише. Литография М. Фаянса.

Не следует, однако, преувеличивать роль иммигрантов в развитии промышленности королевства. Многие из них вскоре возвратились на родину.

Более важным мероприятием, способствовавшим развитию промышленности, была система покровительственных таможенных тарифов. Иностранным (прежде всего прусским) мануфактуристам становилось выгоднее переносить свои предприятия в Королевство Польское, чем оплачивать высокую пошлину за ввозимые товары. Если в 20-х годах XIX века в захваченной Пруссией Великой Польше текстильное производство начало хиреть, то в Королевстве Польском в эти годы возник Лодзинский текстильный промышленный район, впоследствии ставший одним из важнейших промышленных районов Польши.

Польский банк в Варшаве. Гравюра 1830-х годов.

Связь с Россией обеспечивала широкий сбыт польских товаров па русском рынке. Таможенный тариф 1822 г установил для товарооборота между Королевством и Россией ничтожные пошлины. Только русские хлопчатобумажные изделия и сахар облагались при ввозе в Королевство более высокой пошлиной, а вывоз польских хлопчатобумажных изделий в Россию был запрещен (на три года) В то же время польская суконная промышленность, пользуясь преимущественно местной и частично привозной шерстью (из Южной Германии и Силезии) и располагая квалифицированной рабочей силой, успешно сбывала свою продукцию в России. Польские сукна транзитом попадали даже в китайскую Кяхту По официальным русским данным, за пятилетие 1825 1829 гг. ежегодный привоз из Королевства Польского в империю достигал 7827 тыс. руб., в том число промышленных изделий на 6937 тыс. руб. Это были главным образом сукна (на 6 768 тыс. руб.) Неудивительно поэтому, что суконная промышленность росла быстрыми темпами. По свидетельству фабричного комиссара, обследовавшего в 1829 г. Калишское и Мазовецкое воеводства, суконная промышленность в течение одного года выросла там вдвое. В одном лишь Калишском воеводстве насчитывалось 530 предприятий по выработке сукна.

Менее интенсивно шло развитие хлопчатобумажной промышленности. В 1820 году в Марымонте (близ Варшавы) открылась первая хлопчатобумажная мануфактура на 40 ручных ткацких станков. В 1826 году в Лодзи была основана бумагопрядильня, просуществовавшая, однако, очень недолго.

Главную основу хлопчатобумажного производства составляли мелкие мастерские. Тем не менее в 1830 году хлопчатобумажная продукция составляла 2,2 млн. м тканей, а рабочих, занятых в хлопчатобумажном производстве, насчитывалось 11 500 человек.

Кроме текстильной промышленности, в Польше успешно развивались горное дело и металлургия. Владельцем большей части металлургических предприятий и рудников была государственная казна. В 1816 г. ей принадлежали девять железных рудников с тремя печами для плавки, два медных рудника и две угольные копи. Первая цинковая плавильня была построена по инициативе казны. Базой для развития цинковой промышленности в королевстве стали залежи гальмея в Олькуше. К 1824 г. число железных рудников увеличилось до 37. За четырехлетие 1824—1828 гг. по сравнению с 1820—1824 гг. добыча железной руды увеличилась на 62%, каменного угля — на 23 %, выплавка железа — на 30%, цинка — на 300% .

В экономической жизни страны большую роль сыграл Польский банк, основанный в 1828 г. По уставу, банк мог выступать в качестве владельца предприятий, и некоторые заводы были построены и управлялись банком.

Таким образом, период 1815—1830 гг. был важным этапом в социально- экономическом развитии Польши. Под покровом все еще господствовавшего феодализма в это время получили широкое развитие капиталистические отношения. Расширялся процесс первоначального накопления капитала, рос рынок рабочей силы, создавались условия для развернувшегося в последующие десятилетия промышленного переворота. Центральные польские земли — Королевство Польское — приобрели в это время значение наиболее развитой части польских земель. С ними могла соперничать в экономическом отношении лишь Силезия. Однако несравненно более высокая степень развития национально-культурной жизни делала Королевство Польское основным центром, вокруг которого формировалась польская буржуазная нация. В этих условиях столица королевства — Варшава, крупнейший экономический и культурный центр польских земель, приобрела такое крупное значение, какого она не имела даже в период существования независимого Польского государства.

Цитируется по изд.: История Польши в трех томах. Том I. Под ред. В.Д. Королюка, И.С. Миллера, П.Н. Третьякова. М., Изд. АН СССР, 1954, с. 409-422.