«Западная Европа» как стереотип в сознании европейцев

«Западная Европа» как стереотип в сознании европейцев

Интеграционные процессы в Европе (стирание границ внутри Евросоюза, создание общеевропейских структур управления, единой финансовой системы, попытки внедрения общеевропейской Конституции и законодательства) сопровождались все более интенсивными усилиями по формированию единой «европейской» идентичности.

Осознание и реализация этой задачи происходили на фоне масштабных сдвигов на континенте: распад коммунистической системы, развал Советского Союза и Югославии, «цивилизованный развод» Чехии и Словакии, объединение Германии, война и этнические чистки на Балканах, расширение Евросоюза и создание «новой Европы», формально устраняющей деление на «Западную» и «Восточную».

Переформатирование геополитического и  воображаемого «европейского» пространства происходило на фоне упомянутого становления и расширения идеологии объединенной Европы как мирного процветающего континента без внутренних границ – как политических, так и ментальных. Разумеется, важную роль в формировании идентичности «объединенной Европы» должна была сыграть некая «общая история» и общая коллективная / историческая память (в данном случае эти понятия не только тесно переплетались, но и нередко становились тождественными). Эта тема стала основной в исторической политике транснациональных европейских структур, она получила поддержку и со стороны национальных правительств «старой Европы».

Исследователи «общеевропейской истории» выделяют здесь следующие основные темы: во-первых, попытки создания неких транс- или наднациональных общеевропейских нарративов – как исторических описаний, так и мест памяти. Во-вторых, конструирование и внедрение «сквозных» тем, общих для большинства европейских наций 73. В-третьих, формирование наднациональных институций и структур, берущих на себя функции создания общеевропейских моделей и  стратегий, представляющих общие ценностные и  политические установки в отношении как к прошлому, так и к его репрезентациям в настоящем. Упомянем еще об одной «общеевропейской» тенденции: попытках регулировать интерпретации ряда проблем прошлого через законодательные акты.

Коротко рассмотрим эти сюжеты.

Создание общеевропейских исторических нарративов профессиональными историками берет начало еще в XIX столетии, с этого времени начинается традиция написания «общеевропейской» истории как набора национальных нарративов, как взаимодействия национальных акторов.

Возникновение (или новое переиздание) идеи объединенной Европы после Второй мировой войны породило политический спрос на историографические проекты, связанные уже с транснациональной общеевропейской историей, основанной на идее интеграции – вполне в духе «аффирмативной истории». Как правило, инициатором и спонсором таких проектов и,  соответственно, главными агентами интеграционной исторической политики выступают наднациональные европейские структуры, реже – национальные организации (тут лидирует Германия). Как резонно заметила А. Ассман, формирование стойкой национальной и транснациональной памяти не происходит автоматически, лишь под влиянием публичных дискурсов или медиа-репрезентаций. Оно требует политических решений, бюрократических институций, организационных сетей и соответствующего финансирования  74.

___________

73. См., например: Sierp A. History, Memory, and Trans-European Identity Unifying Divisions. Routledge, 2014.

74. Assmann А. The Holocaust – A Global Memory? Extensions and Limits of a New Community // Assmann А., Conrad S. (eds.). Memory in a Global Age. Discourses, Practices and Trajectories. Palgrave Macmillan, 2010. Р. 103.

[34]

В 1952 году Совет Европы предложил группе историков из разных стран обсудить проект создания общеевропейской истории, продвигающей и обосновывающей идею европейского единства. Уже тогда историки сошлись на том, что этот проект будет невозможен без включения в него таких регионов, как Пиренейский полуостров и Восточная Европа 75.

Все последующие инициативы по созданию «общеевропейских» нарративов, нередко поощряемые европейскими транснациональными институциями, сталкивались с целым рядом препятствий как чисто технического, так и культурного и политического характера. Прежде всего, главным препятствием здесь является наличие традиционных национальных мастер-нарративов во всех странах Европы, которые по определению противоречат любым попыткам предложить или навязать общеевропейский нарратив (он, в свою очередь, нередко превращается лишь в сумму национальных). Более того, попытки внедрения наднациональных, «общих» историй, как правило, вызывали своего рода защитную реакцию: усиление интереса к национальным историям или же оживление «автономистских» национальных нарративов (Каталония, Шотландия, Фландрия) 76, призванных обосновать свой собственный вариант «европейскости», отвечающий интересам наций, не имеющих собственной государственности.

Исследователи обращают внимание и на такие препоны, как трудности с общим пониманием того, что, собственно, является «Европой» как универсальным основанием 77 (правда, в последнее десятилетие четко просматривалась стратегия видения Европы как мирного, стабильного континента), сложности с определением общих, «объединяющих» тем, неясности с преодолением евроцентристского подхода к европейскому прошлому (в свете постколониальной критики евроцентризма и апологии «цивилизаторской» роли Европы), наконец, проблемы с определением тех самых «общеевропейских» ценностей, способных обеспечить аффирмативный и дидактический компоненты такой истории 78.

Дидактическая (в прямом смысле этого слова) история тоже может служить примером перечисленных выше сложностей. В 1950-е годы началась деятельность двусторонних франко-германской, немецко-польской и  немецко-израильской комиссий, с  перерывами длившаяся десятилетиями, но без особого прогресса: хотя некие общие позиции представителей Германии и Франции (по поводу причин Первой мировой войны) были изложены в немецко-французском Соглашении по спорным проблемам европейской истории и приняты еще в 1951 году, до окончательного «примирения» в виде совместного учебника оставалась дистанция почти в 60 лет. Рекомендации немецко-израильской комиссии были обнародованы в 1985-м 79, однако в 2010 году была создана новая комиссия. Согласованные рекомендации польско-немецкой комиссии появились в 1972 году, об их реальной имплементации в то время можно было разве что поговорить – вплоть до 2000-х, когда для этого появились реальные возможности.

В начале 1990-х была предпринята попытка создать некий общеевропейский учебник (European Schoolboоk) 80, не имевшая успеха.

Деятельность созданного в 1951 году в Брауншвейге Международного института учебников (современное название – Международный институт исследований учебников имени Георга Эккерта) изначально имела целью преодоление конфликтогенности национальных историй,

_____________

75. Berger S., Conrad C. The Past as History. National Identity and Historical Consciousness in Modern Europe. Palgrave Macmillan, 2015. Р. 344.

76. Ibid. Р. 341–342.

77. Jarausch  K.  H., Lindenberger T. Contours of a Critical History of Contemporary Europe: A Transnational Agenda  // Jarausch  K.  H., Lindenberger  T., Ramsbrock A. (eds.). Conflicted Memories. Europeanizing Contemporary Histories. Berghahn Books, 2007. Р. 7.

78. Ibid. Р. 7–8.

79. Korostelina K. History Education in the Formation of Social Identity, Towards a Culture of Peace. Palgrave Macmillan, 2013. Р. 7.

80. Jarausch K. H., Lindenberger T. Op. cit. Р. 6.

[35]

изложенных в школьных программах и учебниках истории, под лозунгом «Примирение и взаимопонимание». После 1989  года у  института прибавилось работы в  «Восточной Европе», поскольку «новосозданные государства, особенно в Юго-Восточной Европе, поменяли одни предубеждения на другие, основанные на этнических и национальных частностях, характерной чертой которых была националистическая интерпретация истории» 81. В 2000-е годы в этом институте появляются проекты, связанные с  «европейской идентичностью». Самый новый проект, начавшийся в 2016 году, так и называется: «Европейская идентичность». Его цель: выявление в учебниках по истории и географии дискурсивных форм, позволяющих формировать «новую гибкую современную европейскую идентичность» 82.

В 1992–1993 годах под эгидой Совета Европы была создана Европейская ассоциация преподавателей истории (EUROCLIO) 83, поначалу объединившая ассоциации учителей одиннадцати западноевропейских и трех восточноевропейских стран. Основная направленность этой негосударственной организации, получающей финансирование и политическую поддержку от транснациональных европейских структур, – преодоление крайностей национальных нарративов в преподавании истории в Восточной Европе. Преобладание представителей «Западной Европы» среди учредителей первоначально предполагало трансляцию «правильных» практик и ценностей в те регионы, где возвращение к классическим национальным нарративам угрожало ростом ксенофобии, этнической и культурной нетерпимости. Прямо это не декларировалось, но содержание деятельности ассоциации указывает именно на такие задачи.

Разумеется, ассоциация не осталась в стороне и от «интеграционных» проектов, целью которых было «формирование европейской идентичности, основанной на общих ценностях, истории и культурном разнообразии» 84. Название одного из ныне действующих проектов «Преподавание истории „Европы“ для усиления единства ЕС», посвященного анализу истории евроинтеграции в школьных курсах государств – членов ЕС, говорит само за себя 85.

Стоит обратить внимание на то, что именно после расширения Евросоюза в  2004 – 2007  годах в  программу «Европа для граждан», финансируемую Европейской комиссией, был добавлен компонент под названием «Активная память» 86, цель которой пояснялась так: «поддержка действий, дискуссий и  размышлений на тему европейской гражданственности и демократии, общих ценностей, общей истории и культуры… сближения Европы с ее гражданами через продвижение европейских ценностей и достижений с одновременным сохранением памяти о ее прошлом» 87. Программа финансировала проекты негосударственных организаций.

В  2007–2013  годах было поддержано 322 проекта на общую сумму 13 949 985 евро (с дополнительным финансированием – 14 203 000), из них 178 в странах Западной Европы (включая Италию, Испанию и  Грецию)  – здесь доминировала тема преступлений нацизма, Холокоста и памяти о Второй мировой войне; и 144 в Восточной Европе (включая Балканы и Балтию) 88 – здесь преобладали сюжеты о «преступлениях тоталитарного режима» – нацистского и коммунистического.

__________

81 Fuchs E., Sammler S. Textbooks between tradition and innovation. A journey through the history of Georg Ekkert Institute. Р. 10 [Not Found]

82.  См.: [Not Found]

83. Сайт организации: http://euroclio.eu/.

84. Так обозначалась одна из целей проекта «Многогранная память», посвященного памяти о нацизме и сталинизме. См.: [Not Found]

85. См.: [Not Found]

86. Полное название: Active European Remembrance aiming at preserving the sites and archives associated with the deportations as well as the commemorating of victims of Nazism and Stalinism.

87. Europe for Citizens Programme [Not Found]

88.  Подсчитано по: [Not Found]

[36]

В апреле 2014 года программа была продлена до 2020 года, в ней сохранилось два компонента (вместо четырех), один их них – «Европейская память» – был сосредоточен на «Европе как мирном проекте». Как сообщалось, программа должна поддерживать инициативы, сосредоточенные на выяснении причин появления «тоталитарных режимов, омрачивших современную историю Европы», и  проекты, «освещающие другие решающие и  отправные моменты и рассматривающие различные исторические перспективы. Память об уроках прошлого является предпосылкой для светлого будущего» 89.

В качестве примера попытки создания общеевропейского «пространства памяти» можно упомянуть грандиозный проект «Дом европейской истории». Идею создания музея высказал в 2007 году новоизбранный президент Европарламента Ганс-Герт Пёттеринг (Hans-Gert Pöttering). По его мнению, Дом европейской истории должен был стать местом изучения истории и будущего развития «концепции европейской идеи» 90. Перипетии создания концепции музея повторяют список препятствий и противоречий, возникавших при попытке сформировать общеевропейский исторический нарратив. К ним добавились чисто технические трудности. Например, экспозиции, согласно правилам Евросоюза, должны быть представлены на двадцати четырех языках стран – членов ЕС. Проект выглядит весьма затратным – только на его старт потребовалось 56 млн евро.

Международная команда экспертов решила преодолеть препятствия идеологического и  методологического характера, обратившись к  принципу «единство через разнообразие». На официальном сайте проекта музей обозначен как место дискуссий об истории Европы во «всей ее широте и разнообразии», а история континента представляется в «транснациональной перспективе» 91. Главными темами постоянной экспозиции предложены история Европы в XX столетии и история европейской интеграции 92. Официальное открытие музея состоялось в мае 2017 года 93.

Обратимся к наиболее известному примеру «объединительной» стратегии в исторической политике – канонической версии коллективной памяти о Холокосте. Здесь четко прослеживаются все основные практики, связанные с транснациональным нарративом памяти: во-первых, формирование транснационального нарратива памяти / истории, во-вторых, определение «сквозной» темы, сшивающей разные национальные нарративы, в-третьих, создание транснациональных институций, призванных внедрять упомянутый нарратив в жизнь, в-четвертых, регулирование интерпретаций прошлого через мемориальные законы и  юридические практики. Канонизированный исторический нарратив о Холокосте можно считать классическим примером сочетания аффирмативной и дидактической истории 94, а связанную с ним практику, в том числе международную, – примером транснациональной исторической политики.

Процесс превращения Холокоста в «глобальную икону» или универсальную транснациональную форму коллективной / исторической памяти продолжался почти сорок лет, с 1960-х годов 95. Основными промоутерами репрезентаций Холокоста как морально и политически

______________

89. См.: http://ec.europa.eu/citizenship/about-the-europe-for-citizens-programme….

90. Vovk van Gaal T., Dupont C. The House of European History. 2012. Р.  44 (http://www.ep.liu.se/ecp/083/008/ecp12083008.pdf).

91. См.: [Not Found]

92. Там же.

93. EU opens House of European history in Brussels (http://www.bbc.com/news/world-europe-39804142).

94. Сам центральный лозунг данного нарратива – «Никогда снова!» (Never again!) – указывает на это.

95. См. дискуссию на эту тему: Alexander J. C. Remembering the Holocaust. A Debate. Oxford University Press, 2009.

[37]

значимой формы коллективной памяти поначалу выступали Германия, Израиль и  США * 96. В 1990-е трансформация коллективной памяти о Холокосте и сопутствующего дидактического исторического нарратива в некую каноническую версию активизировалась в связи с войной на Балканах и этническими чистками в этом регионе (Косово), а также в связи с поиском опорного символа, обеспечивающего единство «европейской идентичности». Унифицированная, кодифицированная и канонизированная коллективная / историческая память о Холокосте превратилась в транснациональное явление.

Можно достаточно уверенно утверждать, что существует общеевропейская историческая политика в области увековечения памяти о Холокосте, призванная сформировать наднациональное сообщество памяти. С  2005  года в  календаре памятных дат Европейского союза

27 января (день освобождения узников лагеря смерти в Аушвице) обозначено как Международный день памяти жертв Холокоста, мемориальные комплексы национального уровня, посвященные Холокосту, есть в семнадцати европейских странах (включая Украину), из них одиннадцать – это специализированные музеи 97.

Холокост как форма общеевропейской коллективной / исторической памяти принят большинством европейских стран. В 2010 году Международный день памяти жертв Холокоста официально отмечался в восемнадцати странах Евросоюза, а в шести странах была своя особая дата памятования 98, связанная с каким-либо «своим» событием, вписывающимся в общеевропейскую картину. Тем не менее, когда речь заходит о степени восприятия Холокоста на уровне общества, нетрудно заметить ряд очевидных проблем. Даже в странах, стоявших у истоков репрезентации Холокоста как общеевропейского явления (Швеция и Великобритания), память о котором должна объединять европейцев, обнаруживаются серьезные пробелы в осведомленности об этом событии, в том числе среди учителей 99. Более того, попытки предложить (если не навязать) общий стандарт памятования Холокоста встречают отпор «на местах», сопровождаемый заявлениями о том, что опыт Холокоста в разных странах имеет свою специфику и, соответственно, память о нем тоже должна быть диверсифицирована 100.

Разумеется, реализация такого масштабного проекта была бы невозможна без международного сотрудничества на самом высоком уровне.

В 1998–1999 годах, как раз накануне финальной стадии подготовки к расширению ЕС, по инициативе премьер-министра Гьорана Перссона и при поддержке премьер-министра Великобритании Тони Блэра и президента США Билла Клинтона была создана Международная рабочая группа по международному сотрудничеству в области преподавания, изучения и увековечения Холокоста. К настоящему времени она трансформировалась в организацию 101, объединяющую тридцать одну страну мира (как постоянных членов) и десять стран-наблюдателей, из этого общего количества тридцать три – это страны Европы 102. Представительство в альянсе осуществляется только правительственными органами, что обеспечивает проекту высокий политический и административный статус.

Свои цели организация формулирует как воспитательно-образовательные  –  изучение и преподавание истории Холокоста, и политические – борьба с ксенофобией, расизмом и анти-

__________

96. См. более подробно: Levy D., Sznaider N. Memory Unbound: The Holocaust and the Formation of Cosmopolitan Memory // European Journal of Social Theory. 2002. № 1 (5). Р. 87–106.

97. См.: http://www.science.co.il/Holocaust-Museums.asp.

98. Report From The Commission To The European Parliament And To The Council. The Memory Of The Crimes Committed By Totalitarian Regimes In Europe. Brussels, 22.12.2010. Р. 4.

99. См. данные об опросах учителей: Gray M. Contemporary Debates on Holocaust Education. Palgrave Macmillan, 2014. Р. 4–5.

100. Assmann А. Op. cit. Р. 100–102.

101.  С  2013  года она называется Международный альянс увековечивания памяти о  Холокосте (International Holocaust Remembrance Alliance).

102. Официальный сайт организации: https://www.holocaustremembrance.com/about-us.

[38]

семитизмом. Например, в  2010–2014 годах альянс профинансировал девяносто три проекта в  сорока двух странах мира, из них двадцать девять  –  в  Европе. Основные целевые группы – представители правительственных структур и негосударственных организаций, преподаватели и представители органов управления образованием; они составили 56,7 % аудитории 103.

Заметим, что в  странах «Восточной Европы», которые рассматривались как едва ли не главная целевая аудитория проекта, общеевропейская версия коллективной / исторической памяти о  Холокосте нередко вступает в  конфликт с национальными нарративами. Во-первых, из-за наличия собственных виктимных нарративов, которые объединяются в своего рода транснациональный нарратив о  Восточной Европе  –  жертве коммунизма. Во-вторых, из-за присутствия собственных «скелетов в шкафу» в виде историй об участии в Холокосте как деятелей и организаций, которые составляют важную часть национального пантеона, так и рядовых обывателей (тут наиболее характерными примерами могут быть Польша, Украина, Молдова). При этом, как отмечают наиболее компетентные исследователи, участие в политике, связанной с памятью о  Холокосте, было частью «пропуска в  Евросоюз» 104  –  возможность неприятия канонической версии памяти о Холокосте не обсуждалась.

Еще одна сторона проблематичности Холокоста в качестве универсальной канонической общеевропейской формы исторической памяти связана с тем, что именно Холокост чаще всего присутствует если не в тексте, то в контексте законодательства, регулирующего вопросы интерпретаций прошлого. Законы, прямо устанавливающие уголовную ответственность за «отрицание Холокоста», приняты в четырнадцати европейских странах. При этом, как правило, речь идет не столько о Холокосте, сколько о тривиализации самой трагедии или предполагаемом оправдании преступлений нацизма. Отрицание Холокоста 105 (Holocaust denial) трактуется как открытое проявление антисемитизма и попытка оправдать преступления против человечности.

В 2007 году по инициативе представителя Германии в Европейском парламенте была предпринята попытка ввести общеевропейскую норму, направленную на криминализацию «отрицания Холокоста» 106. 19 апреля 2007 года Европарламент принял проект закона, предполагающего уголовную ответственность (лишение свободы на срок до трех лет) за преднамеренные действия, поощряющие насилие или ненависть в отношении расы, цвета кожи, религии, происхождения, национальности или этнических признаков. Такая же ответственность предполагалась за отрицание или явную тривиализацию геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений. Хотя проект закона адресовался более широкому кругу вопросов, его восприняли прежде всего в русле запрета на «отрицание Холокоста» 107. Сила действия этого закона в общеевропейском масштабе была минимизирована указанием на то, что в каждой конкретной стране он может реализовываться согласно нормам национального законодательства.

Принятие этого проекта было скорее символическим актом, таким же, как и Рамочное решение Совета Европейского союза по борьбе с определенными формами и проявлениями расизма и  ксенофобии средствами закона 108: Холокост в  нем тоже не упоминается (даются

________

103. См.: [Not Found]

104. См.: [Not Found] Метафора «пропуска» принадлежит Тони Джадту.

105. См. наиболее полный обзор и анализ практик отрицания Холокоста: Zimmerman J. C. Holocaust Denial: Demographics, Testimonies and Ideologies. University Press of America, 2000.

106. Hayden R. M. «Genocide Denial» Laws as Secular Heresy: A Critical Analysis with Reference to Bosnia // Slavic Review. 2008. Vol. 67. № 2. Р. 384.

107. Bilefsky D. EU adapts measures outlawing Holocaust denial  // New York Times. 2007. 19 April (http://www.nytimes.com/2007/04/19/world/europe/19iht-eu.4.5359640.html?…).

108. Council Framework Decision 2008/913/JHA of 28 November 2008. On Combating Certain Forms And Expressions Of Racism And Xenophobia By Means Of Criminal Law [Not Found].

[39]

ссылки на статьи актов международного права, имеющих дело с геноцидом и преступлениями против человечности), но, поскольку именно Холокост уже привычно рассматривается как «парадигматический случай геноцида» (А. Ассман), нетрудно догадаться, что речь идет прежде всего о нем.

Заметим, что попытки кодифицировать и регулировать вопросы интерпретации знаковых событий прошлого (тут к Холокосту добавляются и массовые депортации, и гибель армян в 1915 году в Османской империи, признанная в ряде стран геноцидом армян, и резня народа тутси в Руанде в  1994 году, и  массовое уничтожение босняков в Сребренице в 1995 году **) вызвали сопротивление либеральной общественности. Предметом беспокойства были возможные перспективы ограничения свободы слова, связанные с запретами на интерпретацию упомянутых событий, и возможности для чрезмерно расширительного толкования термина «отрицание». Профессиональные историки усмотрели в таких попытках и тенденцию к вмешательству государства в их профессиональную деятельность.

В 2005 году во Франции возникло движение историков «Свободу истории», поначалу представлявшее собой протест против регулирования государством интерпретаций прошлого во Франции (здесь шли дебаты о принятии закона о наказании за отрицание геноцида армян 1915 года ***). Любопытно, что именно после принятия упомянутого выше Рамочного решения Совета Евросоюза оно превратилось в международное. В  2008  году инициаторы движения обнародовали «Воззвание из Блуа» 109, в котором говорилось: «История не может быть служанкой современной политики, так же как она не может писаться в угоду конкурирующим видам памяти. В свободном государстве никакая политическая сила не имеет права определять историческую правду и ограничивать свободу историков угрозой уголовного преследования.

Мы предлагаем правительствам признать, что, будучи ответственными за сохранение коллективной памяти, они не должны устанавливать некую официальную истину с помощью законов, применение которых может иметь серьезные последствия для профессии историка и для интеллектуальной свободы в целом. В демократическом обществе свобода для истории означает свободу для всех» 110.

Возможно, позиция профессиональных историков как-то повлияла и на само Рамочное решение 2008 года, и на его имплементацию. По словам Пьера Нора, именно представители движения «Свободу истории» убедили министра по делам Европы Жана-Пьера Жуйе внести в Рамочное решение изменения, способствовавшие ограничению сферы действия этого решения 111. Доклад 2014 года констатирует, что многие страны Евросоюза не адаптировали полностью и / или не воплотили указания Рамочного решения в части нарушений, касающихся отрицания, оправдания или прямой тривиализации преступлений против человечности 112.

Мы рассмотрели разные проявления исторической политики в  «Западной Европе». Как видим, немалые усилия и средства направлялись на формирование общей исторической памяти и связанной с ней новой европейской идентичности, проецируемой в будущее. Интеграционный пафос исторической политики предполагал, что идею осмысления прошлого (особенно его трагических страниц) ради благополучного настоящего и светлого будущего подхватят и те общества и государства, которые рассматривались как необходимая составляющая «новой Европы». Эти ожидания оправдались, но лишь частично и, видимо, не в том виде,

____________

109. Декларацию подписали более 1300 историков из 49 стран мира.

110. Blois appeal [Not Found].

111.  См.: President’s report, presented by Pierre Nora, president of Liberté pour l’histoire, to the association’s annual meeting, 2 June 2012, [Not Found].

112. Report From The Commission To The European Parliament And The Council. On The Implementation Of Council Framework Decision 2008/913/JHA On Combating Certain Forms And Expressions Of Racism And Xenophobia By Means Of Criminal Law [Not Found].

[40]

в каком предполагалось возвращение «похищенной» части Европы, освободившейся от коммунизма. «Восточная Европа» привнесла в  общеевропейскую историческую политику свои сюжеты и свою повестку дня.

[41]

Цитируется по изд.: Касьянов Г.В. Украина и соседи: историческая политика. 1987-2018. М., 2019, с. 34-41.

Примечания «ИГ»

* – «…Канонизированный исторический нарратив о Холокосте можно считать классическим примером сочетания аффирмативной и дидактической истории… Основными промоутерами репрезентаций Холокоста как морально и политически значимой формы коллективной памяти поначалу выступали Германия, Израиль и  США…» – Заметьте, что вообще-то изначально речь шла о выработке нарративов и содержания ЕВРОПЕЙСКОЙ ИСТОРИИ, о насыщении новым «единым» содержанием понятия «Западная Европа»! Нетрудно заметить (по карте мира), что Израиль и  США европейскими странами ни в коей мере не являются.

** – «…массовое уничтожение босняков в Сребренице в 1995 году…» – Так называемый «международный трибунал» строил своё решение на «свидетельских» показаниях в формулировках: «скорее всего, это были гражданские лица». Между тем, в районе Сребренницы шли реальные бои между вооруженными отрядами боснийцев и подразделениями Республики Сербской. Однако тел погибших в ходе этих боёв босницев в деле не фигурирует. Возникает вопрос к трибуналу: куда же делить тела вооруженных босницев? Испарились? Или это именно те тела, которые были выданы за мирных жителей?

*** – «…дебаты о принятии закона о наказании за отрицание геноцида армян 1915 года…» – Забавно, что в США до сих пор не признан сам факт геноцида армян.