Германия в первые десятилетия XVI века: нарастание социальных противоречий

Расцвет городов, расширение мировых торговых связей, возникновение элементов капиталистических отношений, зарождение новых классов, так же как и начавшийся процесс феодальной реакции в аграрных отношениях, вели к чрезвычайному усложнению и обострению классовых противоречий в Германии. Из предыдущей главы уже известно, каким образом различные условия географической среды и политической обстановки обусловили в разных частях Германии особый аграрный строй и особую судьбу крестьянства. Но особенность положения в раздробленной Германии заключалась еще в том, что экономический подъем и развитие социальных отношений не вели в ней к концентрации сил и интересов в двух противостоящих друг другу лагерях. Как отмечает Энгельс, «в начале XVI века разные сословия империи — князья, дворяне, прелаты, патриции, бюргеры, плебеи и крестьяне — составляли чрезвычайно хаотическую массу с весьма разнообразными, во всех направлениях взаимно перекрещивающимися потребностями. Каждое сословие стояло поперек дороги другому и находилось в непрерывной, то скрытой, то открытой борьбе со всеми остальными» 1. Не было единства интересов и внутри отдельных классов.

Высшей прослойкой господствующего класса, класса феодалов, были территориальные князья, обладавшие в своих территориях основными правами суверенов: они вели войны и заключали мир, держали постоянное войско и облагали налогами своих подданных: Правление

________

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 7, стр. 357—358.

[35]

князей в территориях носило характер открытого произвола, несмотря на наличие ландтагов., т. е. собраний представителей сословий. В руках территориальных князей находилось и правосудие. Имперская связь территорий заключалась в том, что их обладатели — князья формально считались держателями имперских ленов.

Однако светские князья твердо отстаивали наследственный характер имперских ленов, сводя, таким образом, к нулю свою ленную зависимость от империи. Духовные князья — епископы и имперские аббаты — отстаивали свое особое привилегированное положение и свои богатые владения, опираясь на силу папского Рима и на его влияние в Германии. Между ними и светскими князьями, мечтавшими о секуляризации крупного церковного землевладения, наблюдались острые противоречия интересов. Все больше й больше обострялись противоречия между этими обоими прослойками верхушки феодальной иерархии и рыцарством, которое первоначально воплощало в себе основную военную силу империи, но с XIII века стало приходить в упадок, а к концу XV века оно уже успело потерять как свое значение военного класса, так и свои политические позиции в стране вообще. Значение военной службы рыцарей, связанное с силой их тяжеловооруженной кавалерии, было подорвано изобретением и внедрением огнестрельного оружия, возрастающей ролью пехоты и развитием военного дела, вообще. Большая часть рыцарей, разорившись, переходила на службу к князьям или же оказалась у них в ленной зависимости и в подчинении. Часть рыцарства, непосредственно подчиненная империи, была уже к началу XVI века незначительной. Рыцарство продолжало разоряться, теряя свои старые источники доходов. Как и другие прослойки класса феодалов, имперское рыцарство компенсировало себя усилением феодального нажима на: крестьян, а в ряде случаев — расширением своих собственных барских хозяйств, что стимулировалось в значительной степени повышением спроса на сельскохозяйственные продукты в растущих городах. Но растущие потребности рыцарей в деньгах, вызванные возросшими их расходами на предметы роскоши и на турниры, этим не удовлетворялись. Рыцарство проявляло бурное недовольство и находилось в воинственной оппозиции к политическому строю, основанному на территориальной си-

[36]

стеме. Однако в своей оппозиционности оно было обречено на одиночество, так как оно не могло установить более или менее прочный контакт с городской оппозицией вследствие своего враждебного отношения к политическому движению бюргерства и зависти к растущим богатствам и расцвету городов.

Само собой разумеется, что не могло быть речи о каком-либо контакте с революционными народными массами. Питая вражду к территориальным князьям, рыцарство требовало усиления имперской власти. Ф. Энгельс характеризовал имперское рыцарство начала XVI века как сословие, которое представляло империю и имперскую власть «как в силу своей военной профессии, так и в силу своего положения по отношению к князьям» 1. Но имперский идеал немецкого дворянства был реакционным идеалом. Это идеал крепостнического государства, во главе которого стоит император, опирающийся на класс дворян-крепостников и в котором города лишены всякого политического влияния. Немецкое низшее рыцарство, лишившееся своего былого значения и обедневшее, питало злобу ко всему новому и занималось разбоем на больших дорогах, нападая главным образом на караваны богатых купцов.

Рыцари-разбойники сделались в раздробленной Германии начала XVI века опасным явлением, превращавшим империю в сплошной вертеп разбоя и произвола. Императорская власть и имперский суд не обладали реальной силой для борьбы с ними и к тому же сами искали в дворянстве опору для себя против враждебных сил князей. Что же касается князей, то они готовы были бросить свои силы на борьбу с рыцарями-разбойниками лишь тогда, когда они видели с их стороны опасность для себя и своих владений, но они не без удовольствия наблюдали разбой рыцарей во владениях своих соседей. И даже в пределах их собственных владений князьям не всегда было неприятно видеть, как рыцари-разбойники грабили купцов и выжигали села. За особые поборы, которые назывались «проводными деньгами», территориальные князья предоставляли купеческим караванам охрану от ожидавших их рыцарей-разбойников.

_____________

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 7, стр. 393.

[37]

В первой четверти XVI века особенно «прославились» своей разбойной деятельностью главари рыцарей Гец фон Берлихинген и Франц фон Зиккинген, которые наводили ужас на районы, где они действовали и считали грабежи и разбой своей настоящей профессией. В 1512 г. Гец фон Берлихинген, по его собственному выражению, возымел «охоту стать врагом нюрнбержцев» и напал на большую группу нюрнбергских купцов, возвращавшихся с Лейпцигской ярмарки, ограбил их и увел в дальние места. Они были выпущены после уплаты значительной суммы. В этом нападении участвовала большая группа франконского рыцарства лично или через своих представителей, активно или путем организации укрывательства. Нападение было тщательно подготовлено. Оно было совершено, несмотря на то что нюрнбергские купцы шли под вооруженной охраной, предоставленной бамбергским епископом. Участники нападения подвергли «наказанию» бамбергского епископа за эту охрану и подожгли его замок. Попытки императора и имперского суда объявить Геца фон Берлихингена и его сообщников вне закона «за нарушение земского мира» оказались малоэффективными. После этого та же группа франконских рыцарей-разбойников совершила еще два нападения на нюрнбергских купцов в других местах.

Это нюрнбергское «мероприятие», тянувшееся около двух лет, является лишь одним из примеров «деятельности» Геца фон Берлихингена в качестве главаря франконских рыцарей-разбойников. Уже в глубокой старости Гец фон Берлихинген, предаваясь «приятным» воспоминаниям, рассказывал, как он в течение шестидесяти лет на свой собственный риск вел «войны, усобицы и распри» и имел при этом «счастье и победу», что только неумелые и неорганизованные действия его рыцарей иногда срывали его «хорошо задуманные планы».

Еще больше тревог духовным и светским князьям империи внушал знаменитый предводитель немецкого рыцарства Франц фон Зиккинген, значительно превосходивший Геца фон Берлихингена своим образованием, полководческим талантом и политическим кругозором. Под его главенством находились крупные банды рыцарей и наемные отряды пехотинцев, которые воевали с имперскими городами и с крупными князьями и напа-

[38]

Дали на купеческие караваны. Но Франц фон Зиккинген был не просто рыцарем-разбойником, как Гец фон Берлихинген. Ф. Энгельс называл Зиккингена военным предводителем рыцарства, который мечтал поставить этот класс во главе всех оппозиционных сил в Германии, т. е. возымел мечту, совершенно неосуществимую, не имевшую под собой никакой почвы в реальных отношениях. Не только крестьяне, которых дворяне угнетали, но и бюргеры разбогатевших городов не могли видеть в рыцарях своих «освободителей». Рыцарство было обречено на одиночество, а будучи изолированным от активных сил народа, оно не могло играть роль политического руководителя оппозиции. Поэтому и действия отрядов Зиккингена, несмотря на его широкие планы и политические цели, оставались только рыцарскими распрями, отражавшими глубокий раскол в господствующем классе феодалов.

Между разными группировками имущего населения городов противоречия интересов также были значительны. Патрицианские роды, образовавшие городскую аристократию, являлись, особенно в крупных имперских городах, прослойкой господствующего класса. Основная часть бюргерства в крупных имперских городах находилась по отношению к патрициату в оппозиции, касавшейся главным образом дел городского управления и городских финансов. Оппозиция, по словам Ф. Энгельса, была вполне «конституционной», потому что эта часть бюргерства, к которой принадлежали и цеховые мастера, дорожила своими привилегиями класса феодального общества. В среде этой части бюргерской оппозиции были многие, которые ориентировались на совместные действия с оппозиционным рыцарством и на союз с ним. Но в городах существовала и радикальная оппозиция тех слоев бюргерства, которые были связаны с зарождавшимися в стране капиталистическими отношениями. Купцы —раздатчики, организаторы мануфактур, разбогатевшие мастера, сделавшиеся хозяевами мастерских, в которых применялся наемный труд в отраслях производства сукон, шелка, полотна, изделий из кожи, дерева и металла, хозяева крупных типографий, члены товариществ по разработке рудников и иные предпринимательские элементы не могли мириться с существующим в политически раздробленной стране положением: каждый

[39]

крупный и мелкий территориальный владетель произвольно взимал таможенные пошлины, держал в запущении мосты и дороги, чтобы присваивать, согласно существовавшим правилам, товары, упавшие с опрокинутых и сломавшихся возов, и устанавливал для предпринимательской деятельности всевозможные препятствия и запреты. Предпринимательская деятельность тормозилась в значительной степени многообразием монет в стране и злоупотреблениями в области их чеканки.

Каждый князь, крупный или мелкий, чеканил монету, часто меняя в ней содержание металла, с целью наживы за счет разницы в весе, в результате чего ввоз затруднялся, цены на товары и на предметы питания поднимались. В ряде отраслей производства и в горном деле наемные рабочие требовали повышения заработной платы, настаивая при этом на уплате полноценной монетой лучшего чекана. Так, в 50-х годах XV века на серебряных приисках Саксонии возникали конфликты с рабочими, требовавшими, чтобы заработная плата выплачивалась им грошами, содержащими не 15 геллеров, а 18 геллеров, указывая при этом, что им приходится покупать продукты питания за гроши полноценной чеканки. Конфликты были весьма острыми и сопровождались прекращением работ. Но эти конфликты между предпринимателями и рабочими в горных разработках вели к крупным конфликтам между предпринимательскими участниками разработок и герцогской горной администрацией, которая не только ведала всеми недрами земли в Саксонии, но и стремилась держать в своих руках все управление рудниками. Герцоги саксонские получали десятину с добычи, имели монопольное право на покупку всей добытой руды благородных металлов по ими установленной низкой цене.

Поэтому герцогская администрация в еще большей степени, чем сами предприниматели, была заинтересована в сохранении низкой заработной платы горнорабочим, и притом в неполноценной, порченной монете. Герцогская администрация не допускала предпринимателей ни к самостоятельным сношениям с рабочими, ни к свободной продаже руды. Она стремилась регулировать отношения участников разработок с владельцами плавилен, с вла-

__________

1. Грош — серебряная монета, чеканившаяся в разных странах Европы.

[40]

дельцами штолен и т. п. Само собой разумеется, что предприниматели — участники разработок, а иногда и владельцы плавилен и штолен, были недовольны этим положением. Противоречия между ними и герцогской властью углублялись еще и тем, что должностные лица горной администрации сами вовлекались в предпринимательскую деятельность, используя при этом свое привилегированное положение. Таково было положение не только в рудниках Саксонии, но и в других горных районах Германии. Противоречия такого порядка наблюдались и в других отраслях промышленности.

Те элементы бюргерства, которые были связаны с зарождавшимися капиталистическими отношениями, видели единственную возможность устранения препятствий, стоящих на пути их развития, в централизации государственного управления, в упразднении княжеского суверенитета и в принятии государством мер, которые благоприятствовали бы торговле и предпринимательству. Эти радикальные круги горожан рассчитывали на возможность использования в своих интересах борьбы крестьян; многие из их среды открыто выступали против актов феодальной реакции и по крайней мере до конца XV века сочувствовали борьбе крестьян.

В особом положении находились мелкие бюргеры — непосредственные производители, которые частично еще сохраняли самостоятельность, но все больше и больше подвергались разорению, становясь фактически наемными рабочими купцов-раздатчиков, снабжавших их сырьем и авансировавших деньгами. Однако они всеми силами цеплялись за призрак самостоятельного существования и выступали против тех новых сил, с которыми они не были в состоянии состязаться. Характерно положение этой прослойки в горнорудной промышленности.

Во второй половине XV века наряду со сложившимися предпринимательскими товариществами по разработке рудников были еще трудовые коллективы рудокопов, которые работали за собственный счет. Не имея средств для оборудования рудников необходимыми материалами, для доставки руды на плавильню и для обеспечения своей семьи предметами питания до реализации продукции, эти члены трудовых товариществ требовали увеличения им субсидии от герцогской казны и боролись против введения в рудниках технических усовершенствова-

[41]

ний с целью углубления шахт и удержания напора воды. Эта прослойка разорялась, испытывая нажим с двух сторон — со стороны феодальной администрации рудников и со стороны вытеснявших ее предпринимательских элементов, применявших дорогостоящие технические сооружения. Политические позиции этой группировки в обострившейся обстановке классовой борьбы были крайне неустойчивыми и колеблющимися.

Не все обедневшие и разорившиеся члены цехов могли в условиях того времени сделаться наемными рабочими. Большинство их опускалось в ряды городского плебейства. Эти разложившиеся элементы старого феодального и цехового общества соединялись с выброшенными из своих насиженных мест крестьянами и уволенными слугами, которые не могли найти в иерархии того времени своего места. Это были деклассированные элементы, составлявшие самый низший, бесправный слой населения средневекового города, находившийся вне общины, вне феодальной и цеховой корпорации. Ф. Энгельс называл эту прослойку плебса предпролетариатом. Промежуточную прослойку между этими двумя группировками образовали подмастерья, которые также стояли вне какой-либо корпорации феодального общества, но надеялись в будущем достигнуть положения бюргеров и цеховых мастеров. Массы городского плебейства представляли собой пеструю неорганизованную толпу, весьма подвижную и шумную, политическая ориентация которой была неустойчивой и менялась в зависимости от общей ситуации. Однако в период подъема революционного движения, каким было и рассматриваемое нами время конца XV и начала XVI века, городской плебс становился самым решительным союзником крестьян в их антифеодальной борьбе, образуя вместе с ним мощный революционный крестьянско-плебейский лагерь. Сила этого лагеря заключалась в том, что в среде входивших в него народных масс, в отличие от имущих классов, не было и не могло быть никаких противоречивых интересов. Они все в одинаковой степени были бесправны и эксплуатировались всеми остальными классами общества.

В кругах духовенства наблюдались непримиримые противоречия интересов между высшей церковной иерархией, принадлежавшей к верхушке господствующего

[42]

класса, и низшим духовенством, в составе которого многие стояли близко к революционному крестьянству и сочувствовали его борьбе. В составе тайных обществ крестьян и плебеев перед Реформацией, а также в крестьянских лагерях и отрядах времени Крестьянской войны были представители низшего духовенства, которые проповедовали и комментировали тексты «священного писания» в духе народных требований социальной справедливости.

Из всего сказанного выше можно видеть, как сложна была классовая структура германского общества в период, предшествовавший Реформации и как противоречивы были интересы даже внутри отдельных классов. Ни один класс (за исключением крестьянско-плебейского лагеря) не был способен выступить с общими требованиями. В таких условиях, несмотря на общее недовольство существующим положением, не было предпосылок к тому, чтобы сложился общий объединенный лагерь оппозиции на почве общих интересов. Почти все входившие в состав оппозиции группировки имущих классов были еще в той или иной мере связаны с сословными и корпоративными привилегиями феодального общества.

Только самый низший, всеми эксплуатируемый слой народа — крестьяне и плебеи — не имел в феодальном обществе никаких привилегий и был способен выступить с общими революционными требованиями. Благодаря этому борьба крестьянско-плебейского лагеря приняла в эпоху Реформации общенародное, можно сказать, общенациональное значение. Победа этого лагеря могла стать поворотным моментом в судьбе всего немецкого народа. Наоборот, поражение его и разгром его революционных сил знаменовали собой общенациональную катастрофу.

[43]

Цитируется по изд.: Смирин М.М. Германия эпохи реформации и великой крестьянской войны. М., 1962, с. 35-43.