Смоленск (Воронин, 1945)

Смоленск (Воронин, 1945)

Смоленск. Церковь Михаила Архангела. 
Реконструкция по Н.И, Бурунову.

Подобно Киеву, Смоленск лежит на высоких холмах над Днепром. Начало его истории связано с жизнью крупнейшего славянского племени — кривичей, занявшего в VI—IX веках верховья Днепра, Волги и Западной Двины и простиравшего свои границы на север до Пскова. Это был водораздел рек великого пути из варяг в греки. Эти реки питали силу и многолюдность славянских поселений по своим берегам: одна из летописей сообщает, что в середине IX века варяжская дружина во главе с Аскольдом и Диром, спускавшаяся по Днепру к Киеву в очередной поход на Царьград, не посмела захватить Смоленск, «зане град велик и мног людьми». На берегу Днепра ниже Смоленска, у устьев речек Свинки и Олыпи действительно сохранились следы двух обширных поселений X—XI веков, состоявших из укрепленных валами «кремлей» и окружавших эти кремли селищ.

Поблизости от них был расположен обширный курганный могильник — языческое кладбище, насчитывавшее до 4 000 насыпей, под которыми покоились останки сожженных на погребальных кострах славянских воинов. Самый большой курган около 10 метров высотой и 100 метров в окружности содержал погребение знатного смоленского вождя, возможно, князя, сожженного вместе со своими рабами и рабынями. Здесь же находились его железный шлем, два щита, копье и тяжелый меч; рядом, под особым малым курганом, был погребен княжеский боевой товарищ — конь. Большой Гнездовский курган — смоленский двойник черниговской Черной могилы — это величественные земляные «пирамиды» дружинной Руси. Рядовые курганы были также могилами воинов. Небольшие насыпи хранят их пепел, стрелы, широкие боевые ножи, кольчуги, мечи. В честь воинов, погибших на чужбине, насыпались курганы; насыпавшие их веровали, что

хотя прах воинов тлел вдали от родины, но дух их оставался в кругу усопших собратьев. В курганах находят не только оружие, но и византийские и арабские монеты, произведения прикладного искусства Ирана и различных районов Руси: узел водной системы Восточной Европы делал древнейший Смоленск важнейшим торговым центром. Византийский император Константин Багрянородный (905—959 гг.) описывает, как весной, по вскрытии рек, из Новгорода, Смоленска, Чернигова спускаются флотилии долбленых ладей-однодеревок, чтобы, собравшись у пристаней Киева, двинуться с товарами к рынкам Византии.

Город быстро рос; в XI веке богатства Смоленской земли привлекают взоры южных князей; в конце XI столетия Смоленщина закрепляется за Владимиром Мономахом и его родом; по-видимому Мономах и избрал для будущей столицы Смоленской земли высокие холмы над Днепром, на которых расположился современный Смоленск. На вершине городской горы Мономах строит в 1101 году обширный собор Успения богородицы (его древние фундаменты были обнаружены незадолго перед Великой Отечественной войной) и окружает город валами и рвами; при сыне Мономаха Мстиславе в 1137 году учреждается епископия и город становится столицей Смоленского княжества. Оно живет в сфере торговых и политических интересов всей Руси; отсюда по Двине идет оживленная торговля с Западной Европой. Великий Новгород и Киев чувствуют значение Смоленска — его князья пытаются захватить власть на Волхове и Днепре, входя в союз со своими могущественными родичами — владимирскими князьями. Они воинственны и смелы, о них суздальские бояре отзываются с боязливой похвалой и уважением «(смоленские князья) мудри суть и рядни и хоробри, а мужи их новгородци и смолняни дерзи к боеви».

Смоленские князья развили большую строительную деятельность и щедро украсили родной город прекрасными каменными храмами; современник с удивлением отметил их «любовь несытну о зданьих». Городской холм Смоленска увенчивал собор Мономаха. Наследники Мономаха спустились в городское торговое и ремесленное предместье в устье речки Смядыни. Здесь был основан княжеский Борисоглебский монастырь с небольшой церковью Спаса и «великой Церковью», посвященной князем Ростиславом памяти святых князей Бориса и Глеба. Благочестивое предание связывало гибель Глеба от руки убийц со смоленской Смядынью: Смоленск был причастен к общерусскому национальному культу, и Смядынь стала именоваться «вторым Вышгородом». «Великую церковь» в конце XII века окружила пристроенная с трех сторон галерея, в которой погребались смоленские князья. В архитектуре смоленских храмов, развалины которых сохранились до наших дней, ясно сказывается связь с киевской строительной традицией; они были украшены сверкающими майоликовыми полами и фресковой живописью.

Во второй половине XII века крепнут западные торговые связи Смоленска, обогащая его культуру; в самом городе живут иноземные купцы, построившие здесь свою церковь. В зданиях этого времени — церкви Иоанна Богослова, построенной князем Романом и богато наделенной золотой, украшенной эмалью утварью, в церкви Петра и Павла, бывшей приходом корпорации смоленских купцов «Петровского ста», смоленские зодчие тонко используют понравившиеся им декоративные приемы романской архитектуры. В целом же они создают вполне своеобразные памятники, которые выделяют смоленскую художественную школу среди других областных ветвей русского зодчества. Смоленский храм очень мощен и пластичен, массивные полуколонны членят его фасады, по глади стен тянется простой и изысканный поясок арочек, заимствованный у зарубеных зодчих. У некоторых храмов были порталы, выложенные из лекального кирпича, из кирпича выкладывались и фигуры крестов, украшавшие верхи стен.

Каждый кирпич смоленских храмов и их развалин — своего рода исторический документ; он несет разнообразные знаки и клейма смоленских ремесленников-кирпичников и зодчих, свидетельствуя о сложности их ремесленной организации. Письменные источники говорят нам о высоком уровне городской культуры Смоленска, о вечевых собраниях и конфликтах населения с князьями, вынужденными под давлением горожан, подобно новгородским князьям начала XII века, вынести за город свою резиденцию. Здесь князь Давид строит в конце XII века замечательный княжеский храм Михаила Архангела, удививший современников красотой своей архитектуры. Он был очень высок и просторен, в нем, по-видимому, не было хор и свет свободно заливал его пространство, играя на богато украшенной золотом, жемчугом и драгоценными камнями утвари и иконах. Столь же эффектны были его наружные формы: величественное тело храма, усиленное мощными выступами высоких притворов и алтарной апсиды завершалось трехлопастными очертаниями; сложные пилястры увлекали глаз зрителя ввысь к венчавшей здание легкой главе. Этот смоленский храм стоит в ряду тех памятников искусства XII—XIII веков, в которых русский национальный гений смело отрывался от старых киево-византийских художественных норм и создавал свой идеал прекрасного (рис. 10).

Смоленск был также одним из передовых центров просвещения; предания и источники говорят о высокой образованности и любви к книгам смоленских князей. Из Смоленска вышел ученый монах Климент Смолятич, ставший в 1147 году вторым после Илариона русским по происхождению митрополитом, поставленным без воли константинопольского патриарха, вопреки сопротивлению греческой церкви; он был выдающимся книжником и философом, прекрасно владевшим греческим языком и церковной литературой, которой были богаты смоленские монастырские библиотеки. Еще более яркой фигурой XII века является Аврамий Смоленский. Покинув мирскую жизнь, он ушел в природный монастырь и отдался изучению и переписке книг по искусству живописи. Здесь он прославился как выдающийся проповедник, стяжавший любовь не только у княжеско-боярского общества, но и у горожан, ремесленников и холопов. Зависть духовенства и опасность речей Авраамия повели к клеветам, обвинению в ереси и суду над ним городского веча, оправдавшего своего любимца. Однако перенесенные мытарства сломили дух Авраамия, и он окончил дни в мрачных размышлениях о загробном мире и страшном суде.

Авраамий умер в двадцатых годах XIII века, незадолго до татарского нашествия. Любимый им Смоленск избежал ужасов непосредственного разгрома, он даже нашел силы для помощи Новгороду в борьбе с немцами. Под первыми впечатлениями боев с татарами возникла сказочная повесть о героическом подвиге воина Меркурия, остановившего врагов, обезглавленного в бою, принесшего свою отсеченную голову в город и завещавшего ему свое победоносное орудие как залог победы над врагами.

«Легенда смоленская, как бы предвещая Мамаево побоище, проникнута фанатической враждою к неверным и героическим сознанием о возможности победы над ними» (Ф. И. Буслаев).

Тревожное обращение народной мысли к чудесному отражало крайне сложную историческую обстановку Смоленска в XIII веке. На восток лежала обескровленная и порабощенная Русь; на севере шли ожесточенные битвы Новгорода на русских границах; на западе, отбиваясь от агрессии немецких рыцарей, борясь с соседними польскими феодалами, крепло Литовское княжество, втягивая в свою борьбу часть русских земель. В этих условиях обладание Смоленком играло немаловажную роль. Однако Смоленск и его земля, еще держались: внешняя опасность сплачивала народные силы.

Лишь к концу XIII века Смоленщина слабеет; в XIV веке она оказывается между двумя могущественными княжествами — Московским и Литовско-Русским, а в 1404 году литовский князь Витовт овладевает древним Смоленском. Его княжение было временем политического расцвета литовско-русского княжества: литовско-русские войска нанесли страшное поражение немецким рыцарям в битве под Грюнвальдом (1410 г.). В ней особенно отличились смоленские полки, необычайная стойкость которых решила победу над немцами. Успешной была и борьба с татарами. Однако под польским влиянием в Литве усиливался национальный гнет и поднялось гонение против русской веры и народных обычаев, вызывавшее ненависть и сопротивление различных слоев русского населения. В 1440 году в Смоленске вспыхнули восстание «черных людей», жестоко подавленное польско-литовской знатью. Но и в эти тяжкие времена не гаснет русская культура; из-под пера смоленских монахов XIV столетия выходят описания их путешествий на православный Восток и в Царьград. В конце XV века смоленские писцы и художники создают драгоценную копию с иллюстрированной владимирской летописи 1212 года (так называемую Радзивилловскую летопись).

Готовясь к неизбежной борьбе с Московским государством, литовско-польское правительство усиленно укрепляло Смоленск, превращая его в первоклассную крепость: насыпались новые валы, возобновлялись стены; валы, по словам современников, были так высоки, что из-за них были едва видны кровли зданий. Но борьба началась лишь в первые годы XVI века. В 1500 году московский полководец Даниил Холмский разгромил литовско-польские войска в битве на реке Ведроши и русские рати заняли часть смоленских земель. В 1513 году сам московский государь Василий III повел войска к Смоленску; две осады выдержал литовско-польский гарнизон, а 29 июля 1514 года под стенами Смоленска заговорили 300 пушек русской артиллерии; пушкарь Степан нанес большой урон врагу, после чего Василий III приказал открыть огонь по городу со всех сторон. Сопротивление врага было сломлено.

Смоленск, ключ Поднепровья и важнейший русский город на путях во внутренние области русского государства, бы освобожден и вернулся в руки Москвы. Иноземные наблюдатели конца XVI века ясно оценивали огромное стратегическое значение Смоленска: англичанин Флетчер приравнивал его к Пскову, Казани и Астрахани. Он был одним из крупнейших городов тогдашней Европы и насчитывал 20 тысяч жителей. Польско-литовские феодалы не оставляли надежд на его возвращение: в 1535, 1564, 1579 годах валы и бревенчатые стены Смоленска видели польско-литовские войска.

В 1595 году в Смоленск был послан знаменитый русский горододелец Федор Савельевич Конь, только что опоясавший Москву гигантской стеной Белого города, длиной в 9 километров с 28 башнями. Постройке смоленской каменной крепости придавалось огромное государственное значение: предвосхищая меры Петра, запретившего на время строительства Петербурга каменные постройки в других городах, чтобы сосредоточить все строительные силы в новой столице, Московское правительство строило твердыни Смоленска «всеми городами Московского государства». Смоленские кирпичники и гончары приготовили огромное количество тяжелого кирпича, за 200—350 километров от Смоленска жгли известь, ломали камень и везли их на стройку. В исключительно короткий срок — 5 лет — Федор Конь создал могучие стены Смоленска около 7 километров длиной, при высоте до 14 и толщине до 5 метров; старые валы частично остались позади новых стен, образовав вторую линию обороны; соборная гора также сохранила древние укрепления, ставшие цитаделью города. 38 прямоугольных и граненых «круглых» башен с 9 воротами образовали главные оборонительные узлы каменной стены; навесные бойницы, двойные створы ворот, падающие решетки и подъемные мосты делали ворота неприступными. Башни были увенчаны высокими шатровыми кровлями, стены были выбелены, а горизонтальные тяги окрашены красной краской. Стены были обращены внутрь города множеством арок, несших широкую, огражденную зубцами бруствера боевую площадку; город с его живописными жилищами и храмами был как бы заключен в монументальную раму. Борис Годунов с гордостью называл это детище своего царствования «ожерельем России» (рис. 11).

В грозные годы борьбы с польско-шведскими интервентами Смоленск оправдал вложенные в него труды, задержав у своих стен одну из крупнейших армий польских захватчиков и облегчив положение Москвы. Двадцать месяцев смоленский воевода боярин Михаил Борисович Шеин со смоленскими воинами и горожанами оборонял город от обложившей его 28-тысячной армии Сигизмунда; у «пушечного наряда» стояли смоленские ремесленники Сенька-кузнец, Анфимка-мясник, сапожник Кондрашка и многие другие герои обороны 1609—1611 годов. Они мужественно отбивали яростные приступы, восстанавливали разбитые стены, с беспримерной стойкостью переносили муки голода и болезни, гордо отвергая предложения о сдаче. Их дух укрепляли воля воеводы и горячая проповедь смоленского архиепископа Сергия. Только гнусное предательство боярского сына Андрея Дедишина, перебежавшего к врагу и указавшего слабый участок городских стен, отдало город в руки врага. Но и самая его гибель навела ужас на победителей. Горожане, собравшись со всеми своими пожитками в древнем Мономаховом соборе, подожгли лежавший в храме порох и погибли в грохоте чудовищного взрыва. Кто не успел в храм, — сжигали свои дома. Полякам досталось море огня. Ненависть росла и в Смоленске, и в других городах Смоленщины, где усиленно работали иезуиты, преследовавшие православие и стремившиеся к ополячению народа.

Герой смоленской эпопеи, боярин Шеин, в 1632 году во главе русской армии двинулся под Смоленск и организовал осаду города. Победа была уже недалека, но разброд в наемных иноземных отрядах и своевольство русских дворян подорвали близкий успех; войска Шеина были окружены и вынуждены к сдаче. Поход на Польшу 1654 года вернул Смоленск России: он был взят 23 сентября после двухмесячной осады. Крестьянство и горожане Смоленщины с радостью встречали русские войска.

Неоднократно во второй половине XVII века Москва посылала в Смоленск своих лучших зодчих: Ивана Калинина, Алексея Королькова, Осипа Старцева, Гура Вахрамеева, чтобы «смечать» порухи смоленских стен и башен и чинить их. Они строили в городе и новые здания. Гур Вахрамеев построил храм и колокольню Вознесенского монастыря с живописными сходами крылец. В 1678 году Алексей Корольком начал постройку нового Успенского собора на месте руин древнего Мономахова храма, покрытых бессмертной славой погибших под его развалинами смолян. Мастер отступил от московского наказа построить скромный храм по образцу собора подмосковной Александровой слободы, он положил основание огромному зданию, достойному памяти храбрых. За недостатком средств, храм был завершен лишь в 1740 году «архитектом Антоном Шеделем»; украинский мастер Сила Трусицкий со своими учениками создал торжественный резной иконостас собора — одно из выдающихся произведений декоративного искусства XVIII река.

В 1812 году, когда в Россию вторглись армии Наполеона, Смоленск видел и его недолгое торжество и его разгром, когда, отступая, озлобленный маршал Ней приказал поджечь город и взорвать его 9 башен.

Цитируется по изд.: Воронин Н.Н. Древнерусские города. Л., 1945, с. 28-34.

Tags
Рубрика