Великое княжество Финляндское как генерал-губернаторство

Несмотря на эффективную политику умиротворения и задаривания, в начале 1820-х годов, когда генерал-губернаторство Штейнхеля подходило к концу, в правительственных кругах Петербурга распространилось (через агентов) представление о том, что Финляндия находится в состоянии отделения от России и что ее народ враждебно относится к метрополии. Для исправления положения в 1823 г. в Финляндию в качестве нового генерал-губернатора был послан А.А. Закревский, энергичный генерал, не владевший ни французским, ни немецким языками, а только родным, русским. Прибыв к месту назначения и совершив масштабную инспекционную поездку по Финляндии, он приступил к приведению в исполнение полученного им приказа вновь сблизить ее с Россией. В числе важнейших мер были следующие: упразднение Комиссии финляндских дел и создание Канцелярии статс-секретаря финляндского, наделение генерал-губернатора правом устного представления дел, подчинение сената более жесткому контролю со стороны генерал-губернатора (правда, без изменения регламента). В случае разногласий между сенатом и генерал-губернатором слово последнего было решающим. Основное звено центральной администрации Финляндии по-прежнему находилось в Петербурге (Закревский большую часть времени проводил в российской столице), но теперь бразды правления перешли от Комиссии финляндских дел и статс-секретаря к генерал-губернатору. Следует, однако, заметить, что статс-секретарь формально не был оттеснен на второй план, хотя Комиссия была упразднена. Напротив, положение статс-секретаря упрочилось благодаря особой инструкции, которая была приведена в соответствие как с регламентом сената, так и с инструкцией для генерал-губернатора. Важным дополнением явилось распоряжение, согласно которому законы и постановления, изданные в России, следовало вводить в действие в Финляндии через посредство статс-секретаря финляндского. Только в организационных вопросах представителям центральной власти надлежало обращаться непосредственно к генерал-губернатору.

Сенат по-прежнему оставался главным органом по подготовке финляндских дел, касавшихся бюджета, законов и привилегий; представлял их в Петербурге статс-секретарь. Упразднение Комиссии финляндских дел в свою очередь усилило положение сената. В 1826 г. в его ведение перешли многие дела (в особенности касавшиеся помилования), решения по которым сенат мог принимать без предварительного представления их императору. Еще в 1822 г. в оба департамента были назначены вице-председатели, которые позже фактически председательствовали, каждый в своем департаменте. Поскольку Закревскому принадлежало верховное право принимать решения и координировать процесс выработки важных мероприятий 1826 г., можно считать, что этот генерал-губернатор, снискавший в истории Финляндии славу «истового русификатора», в значительной степени способствовал упрочению особой администрации (автономии) Финляндии.

Чрезвычайные организационные преобразования в высшем руководстве империи (временный верховный комитет), вызванные войной с Турцией (1828), а также назначение Закревского министром внутренних дел привели к изменению порядка рассмотрения финляндских дел. Их представление было поручено вышеупомянутому комитету, а Закревский получил широкие, на последнем этапе своего пребывания на посту генерал-губернатора, тайные полномочия, позволявшие ему от имени императора принимать решения по многим финляндским делам.

Восстание декабристов в 1825 г., вспыхнувшее при восшествии на престол Николая I, оказало существенное влияние на административную систему николаевской эпохи, усиленное восстаниями в Польше (1830) и Венгрии (1848). Всесторонний контроль и надзор были ужесточены. Администрация обрела милитаристские черты. Николай I начал управлять страной при помощи различных канцелярий, временных комитетов и наместников. В рамках Канцелярии Его Императорского Величества было учреждено II отделение, которое проводило кодификацию законов также в Финляндии. Третье отделение стало государственной полицией, а корпус жандармов - подчиненным ему исполнительным органом. Канцелярия императора превратилась в государство в государстве. Политический полицейский надзор распространился и на Финляндию, которая входила в Петербургский жандармский округ. В 1829 г. жандармское отделение в Хельсинки возглавил штаб-офицер в чине полковника. Надзор за границами и иностранцами усилился и в Финляндии, которая в рамках николаевской системы была пограничной зоной и зоной прикрытия Петербурга, защищавшей его от угрозы революции, исходившей с Запада. Указом 1829 г. была ужесточена цензура. В довершение ко всему в 1850 г. было запрещено издание на финском языке какой-либо печатной продукции, помимо литературы религиозного содержания 1. Финские ландгевдинги теперь именовались губернаторами (с 1837 г. - ТА.) и в 1839 г. их обязали - по примеру русских губернаторов - ежегодно подавать рапорты непосредственно императору.

В то же время страх перед революцией воспрепятствовал или, по крайней мере, заморозил многие проекты русификации законодательной и общественной системы Финляндии. К.Е. Осмонсало назвал этот механизм управления «принципиальной политикой Николая I». В числе наиважнейших из приостановленных проектов была начатая в 1835 г. кодификация законов, которую намеревались провести в Финляндии, равно как и в прибалтийских провинциях. Менее известны, но не менее значимы были планы унификации должностной системы Финляндии и России, а также планы по изменению процессуального права Финляндии. А.С. Меншиков, преемник Закревского на посту генерал-губернатора, внес значительный вклад в приостановку этих проектов. В 1833 г. Меншиков принял финляндское гражданство.

Влияние канцелярской администрации Николая I распространялось также на управление делами Финляндии. В 1826 г. Канцелярия статс-секретаря финляндского вскоре после своего создания была преобразована в Его Императорского Величества Канцелярию финляндских дел. В делопроизводстве с французского языка перешли на русский. Хотя Императорская канцелярия финляндских дел и не стала отделением Канцелярии Его Императорского Величества (так же, как, например, учрежденная в 1840 г. канцелярия, ведавшая делами на Кавказе), на практике она находилась в подчинении I отделения Канцелярии императора: порядок делопроизводства, должностная система, мундиры были такими же, как и в I отделении. Но статс-секретарь финляндский никогда не являлся членом Государственного совета или комитета министров, как министр статс-секретарь польский, хотя в 1834 г. статс-секретарь финляндский и получил чин министра. Свое нежелание войти в Государственный совет Ребиндер на сей раз подкрепил ссылками на то, что от него, как не владеющего русским языком, в совете не будет проку. Однако явное стремление ввести статс-секретаря финляндского в Государственный совет возникло после восстания в Польше, когда в нем был учрежден польский департамент. Планировалось учредить также для министра Финляндии совет, подобный тому, какой был у других министров, и Гартман разработал план создания в рамках Государственного совета особого финляндского департамента. Сенат был бы связан с ним тем, что назначал бы в него двух своих членов.

Несмотря на чин министра, статс-секретарь финляндский никогда не занимал положения, аналогичного положению министров России. Как заметил преемник Ребиндера Александр Армфельт, по сравнению с другими министрами он выступал в роли просителя и вынужден был обращаться за поддержкой к министру и генерал-губернатору Меншикову 2. Чтобы противостоять многим министрам, его поддержки было достаточно, но министр финансов Канкрин даже для Меншикова был слишком влиятельной фигурой, что, в частности, выяснилось при подготовке постановления о торговле 1835 г. Несмотря на поддержку Меншикова, финны не достигли своих целей 3. Единственным министром Николая I, который поддержал представителей Финляндии, был министр иностранных дел Нессельроде.

В рамках той автократической системы, какой была Россия (где отсутствовал кабинет министров во главе с премьер-министром), каждый советник императора обладал властью, прямо пропорциональной своему положению при дворе и степени своей приближенности к императору. Министры и наместники выполняли свои служебные обязанности, представляя дела непосредственно императору. Двор был средоточием власти, как, например, во Франции времен Людовика XIV. Система сравнима с Империей Солнца, в которой Солнцем был император, министры и наместники - планетами, а их подданные, как, например, сенаторы и губернаторы Финляндии, - полночными светилами. Процветал так называемый фаворитизм - система, при которой изменения в высочайшем расположении и масштабах власти могли быть столь стремительными, сколь и непредсказуемыми. Того же положения, какого достиг Г.М. Армфельт, больше не достиг ни один из финляндских министров, за исключением, пожалуй, Плеве. Сын Г.М. Армфельта, Александр, ставший позже его преемником, на закате своей карьеры, во времена царствования Александра II, приблизился к положению своего отца, но и он не имел на дела, касавшиеся всей империи, влияния, сравнимого с тем, каким обладал его отец.

Когда Закревский впал в немилость из-за неудачи, которая постигла его в борьбе с эпидемией холеры, Николай I в 1831 г. назначил его преемником начальника Главного морского штаба Александра Меншикова, обосновав свое решение тем, что он всегда хотел поставить военно-морские силы Финляндии под начало своего командующего. Меншиков не переехал в Хельсинки, тем более что в 1836 г. его назначили морским министром, и осуществлял управление из Петербурга, где в помощь ему была создана особая Петербургская канцелярия. В Хельсинки учредили должность помощника генерал-губернатора, на которую получил назначение генерал А.А. Теслев (родом из Выборга). Он хорошо владел шведским языком и мог наделе выполнять функции председателя сената, как в свое время Штейнхель.

Меншиков, находясь в Петербурге, крепко держал в руках нити общего руководства, но не вникал в детали, что увеличивало свободу действий сената. Конечно, он опекал сенат и при необходимости мог его направлять, но, с другой стороны, уважал коллегиальную власть сената, в особенности его функции по контролю за правосудием и казной. Решения относительно новых расходов не могли быть приняты без доклада сената и утверждения его императором, но, с его точки зрения, сенат должен был безоговорочно подчиняться, когда речь шла о приведении в исполнение решений. Меншиков также строго следил за тем, чтобы законы или постановления, принятые в России, вступали в силу в Финляндии не иначе как путем их повторного представления статс-секретарем финляндским. Защищая местное финляндское законодательство от посягательств центральной власти, Меншиков даже поправлял в этом вопросе Армфельта. Когда в 1834 г. Меншиков обеспечил себе право представлять комитету министров финляндские дела, оно распространялось только на те дела, которые не меняли законов или постановлений Финляндии.

Хотя многие современники по обыкновению упрекали сенат в слабости, а сенаторов в недееспособности, на самом деле положение сената как центрального административного органа Финляндии во многих отношениях упрочилось именно во времена Меншикова-Теслева, хотя проводившаяся Гартманом реформа по введению русского министерского управления и не была осуществлена. Важным стало назначение в 1840-1841 гг. одаренного Л.Г. фон Гартмана на должности вице-председателя хозяйственного департамента и начальника финансовой экспедиции, а также его хорошо отлаженное сотрудничество с Меншиковым. Поворот в центральном управлении Финляндии пришелся на 1840-е годы, а в местном управлении - на 1860-е годы. «Скромный совет», который начал проводить свои заседания осенью 1809 г. в расположенном на берегу реки Аура доме скорняка Рихтера, теперь в действительности стал «финляндским государством», правительством маленького государства - Финляндии.

Поскольку сейм не созывался, сенат фактически взял на себя его функции. Министр статс-секретарь, находившийся в Петербурге, все чаще прибегал к поддержке сената и прокурора в попытках противостоять министрам империи. Чаще, чем раньше, при рассмотрении общегосударственных дел, то есть таких, которые касались и Финляндии, в сенат обращались за заключениями для министерств и Государственного совета. Сенат в свою очередь более не дожидался, когда его попросят, но сам давал заключения по вопросам, которые считал важными.

Значение сената (и следовательно, государства) как фактора, воздействующего на развитие экономики, возросло. Поворотными стали 1830-е годы. Своего рода симптомом времени была программа преобразования экономики, принятая в 1835 г.

За политическим отделением от Швеции последовало экономическое, но этот процесс оказался более медленным и более сложным. Как Боргоский сейм, так и Фридрихсгамский мир гарантировали продолжение отношений Финляндии со Швецией. Более значимый поворот пришелся на 1830-е годы. Тогда был подготовлен пакет постановлений и договоров, в который в качестве наиважнейших вошли постановления 1835 г. о торговле между Финляндией и Россией, а также о развитии промыслов, постановление 1837 г. о торговле между Финляндией и Швецией и денежная реформа 1840 г.

Таким образом, экономическое отделение от Швеции, которое не могли заменить соответствующие связи с Россией, вынуждало сенат Финляндии к развитию экономической самостоятельности страны. Важной предпосылкой для этого, помимо роста доходов (особенно за счет повышения таможенных пошлин, такса 1841 г.), стала реформа налогообложения. Состояние финансов было упорядочено на основании так называемой денежной реализации 1840 г. путем перехода от шведской денежной единицы к рублю. Реформа Финляндского банка в том же году придала ему черты коммерческого банка, и он приступил к кредитованию не только сельского хозяйства, но и промышленности. Если еще в XVIII веке общественные инвестиции были связаны с использованием кресть-янской и солдатской поденщины на строительстве дорог и рытье лесосплавных фарватеров (помимо обязательных строительных работ), XIX веке принес с собой масштабное строительство каналов (Сайменский канал) и, позднее, железных дорог. О происходившем таким образом укреплении государства со всей очевидностью свидетельствовал также рост численности гражданских чиновников: с 1809 по 1860 г. она утроилась. Так родилось финляндское «экономическое государство», как удачно заметил Матти Пелтонен в своем исследовании.

При отце и сыне Гартманах, Габриеле и Ларсе, экономической доктриной стал так называемый камерализм. Отчасти это был меркантилизм, но с акцентом на благоденствии отдельных подданных (помимо экономического процветания государства). Поэтому камералисты стремились устранить всевозможные монополии и привилегии. Камерализм существовал в Финляндии на протяжении всего XIX века, и начатые в 50-х годах мероприятия по снятию феодальных ограничений с развития промыслов были столь же камералистскими, сколь и либеральными.

Хотя в языке появилось новое слово «партия» и многих порицали за принадлежность к той или иной партии, политических партий в современном значении этого слова не существовало. Партии были так называемыми лигами или тайными обществами, контрольными группами, объединенными вокруг одной сильной авторитетной личности, идейной основой которых было стремление к достижению общей выгоды. Родственные отношения в них имели свое собственное значение. Так, например, говорили о «партии» статс-секретаря Ребиндера или о «лигах» Виллебран- да и Маннергейма. Отношение к бывшей и новой метрополиям было важным фактором, служившим водоразделом мнений, и к нему правительственные круги Петербурга относились с особым вниманием. Один из осведомителей тайной полиции (Хуммель) в 1826 г. поделил Финляндию на три части: Выборг был русским, Турку - шведским, Хельсинки - финским. Генерал-губернатор Закревский считал, что правильнее говорить о шведском дворянстве и чиновничестве, с одной стороны, и финском крестьянстве - с другой. Также начальнику III отделения (Бенкендорфу) был подан рапорт, в котором говорилось, что дворянство и горожане по-прежнему ориентируются на Швецию, тогда как крестьяне довольны своим новым отечеством.

В рапортах полиции и в рапортах генерал-губернатора визиты императора рассматривались как наиболее эффективное средство упрочения государственной связи между Финляндией и Россией. Александр I в 1819 г. совершил большую поездку именно по тем регионам Финляндии, в лояльности которых было больше всего оснований сомневаться. Николай I посетил Хельсинки как раз тогда, когда действительно стоило побеспокоиться о том, чтобы финны и впредь, оставались верны своему монарху: в 1830 и 1833 гг. (вместе с императрицей, в память о чем был установлен «камень императрицы»), а также во время Крымской войны (1854).

Примечания

1. Разрешена была также публикация литературы на сельскохозяйственные темы.

2. А.С. Меншиков, назначенный в 1827 г. начальником Главного морского штаба, был фактическим главой морского ведомства России.

3. Финны настаивали на установлении таможенных пошлин на российские товары в Финляндии, поскольку таковые взимались с финляндских товаров в России.

Осмо Юссила. Финляндия – великое княжество в составе Российской империи. (Фрагмент). Цитируется по изд.: Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю., Политическая история Финляндии. 1809-2009, М., 2010, с. 43-51.