Киев (Воронин, 1945)

Летопись рассказывает, что полководец завоевателя Руси хана Батыя — Менгу-хан, пришедший с разведывательной целью к Киеву, был поражен величием и красотой города и даже начал переговоры о сдаче Киева без боя, чтобы в пламени пожара и стихии битвы не погибла его красота. Летописцы называли Киев «прелестью мира» и «матерью городов русских». Мерзебургский епископ Дитмар в самом начале XI века был столь поражен Киевом, что растерялся и записал явно преувеличенные данные, якобы в Киеве было 400 храмов и 8 торжищ. В этом рассказе Дитмара Мерзебургского есть доля истины: западноевропейские писатели справедливо называли Киев «соперником Константинополя». Киевский митрополит Иларион (XI век), вспоминая в своей торжественной проповеди первых киевских князей, с гордостью заключил: «Не в худе бо и не в неведоме земли владычествоваша, но в русьской, яже видима и слышима есть всеми коньци земли». Киев приобрел эту мировую славу в конце X и начале XI веков; она неразрывно связана с именем князей Владимира и Ярослава.

Начало Киева было неясно даже для летописцев XI—XII веков; они смогли занести в свои хроники лишь народные предания о трех братьях — Кие, Щеке и Хориве и их сестре Лыбеди, которые положили основание городу. Археологические раскопки советских ученых приоткрыли пелену тумана и легенд: на территории города были обнаружены следы трех славянских поселений VIII—IX веков. Одно из них занимало господствующую над Днепром гору; ее северный край был защищен валом и рвом, за которым вздымались курганы языческого некрополя и на отрогах стоял идол Перуна.

Здесь в X веке обосновались киевские князья, построившие свои хоромы и дружинные гридницы. Киевская гора господствовала не только над синью Днепра: она становилась центром русской державы, ее границы с юга очертили валы и крепости, о которые разбивался прибой кочевых печенежских орд; с севера Киев прикрывал замок княгини Ольги — Вышгород, с запада — Белгород и Василев.

Уже при Владимире старое Киевское городище стало тесным и князь, порвавший с язычеством, сравнял с землей могилы предков, засыпал древний ров и воздвиг над ними первый каменный храм — Десятинную церковь Богородицы (989—996 гг.). Новый земляной вал с торжественной каменной башней въездных ворот опоясал Владимиров город.

Уже при самом своем рождении он был причудлив и своеобразен: среди полуземляночных хижин княжеских рабов и ремесленников вздымала свои золотые купола и розово-белые стены Десятинная церковь, окруженная каменными дворцами и живописными бревенчатыми хоромами. На широкой соборной площади Владимир поставил вывезенные из Херсонеса бронзовую квадригу и статуи античных богинь — может быть, по ним площадь стали называть «Бабиным Торжком». Здесь скрещивались важнейшие торговые пути Старого Света: шли караваны из глубин степей, великий водный путь из варяг в греки приводил в Киев византийских купцов и воинственных норманнов, здесь бывали арабы и болгары. Поток международной торговли приносил к киевской «Горе» золото и произведения искусств и ремесел далеких стран. В его красочном и многосложном течении кристаллизовались начала русской культуры, сочетавшей глубокие славянские традиции с лучшими достижениями культуры народов Востока и Запада. Киевские ремесленники стали известны далеко за пределами родины: русские мечи ценились на Кавказе, ученый монах Феофил в своем трактате «О различных ремеслах» признавал высокое мастерство русских ювелиров.

Владимир I оставил своим преемникам огромный многолюдный город, далеко перешагнувший своими площадями и улицами за черту Владимирова вала. Ярослав Мудрый окружил его новым полукольцом стен с тремя каменными! воротами. Через северные ворота шел путь к Вышгороду через южные, Лядские, дорога уходила в зелень лесных чащ и охотничьих заповедников, к загородному двору Владимира — Берестову. Главные Золотые ворота (1016 г.) открывали окованные золоченой медью створы на главную улицу Ярославова Киева и на ряд величественных храмов, затмивших своим великолепием Десятинную церковь. Ярослав хотел повторить Константинополь на гордых холма Днепра, — еще его мудрая прабабка княгиня Ольга сравнивала киевскую пристань с лазурным Золотым рогом Константинополя; даже в именах своих храмов — Софии, Ирины, Георгия, Золотых ворот Ярослав вторил Царьграду.

В центре нового города византийские зодчие создали огромный собор Софии—Премудрости божией (1017— 1037 гг.). Открытая галерея на арках опоясывала его с трех сторон. С нее открывалась ширь Днепра и манивший к востоку простор степей. Аркада скрывала в своей полутени тяжко врезавшиеся в землю каменные стены. Храм, казалось, парил в воздухе. Розово-белый от чередования пластов кирпича и камня, он трепетал живописной игрой светотени; золото венчавших храм тринадцати куполов ослепительно сверкало под лучами солнца.

Позднее у западных углов храма были пристроены высокие шатровые башни, вмещавшие лестницы, ведшие на хоры 1  храма. Стены лестниц покрывала живопись светского содержания, изображавшая бытовые и церемониальные сюжеты княжеской жизни: здесь чередовались картины охоты и княжеских забав, музыканты, фокусники и скоморохи, с торжественными сценами константинопольского ипподрома. Предание говорит, что Ярослав построил Софию на месте битвы с печенегами: прекрасное и величавое создание человеческого гения народ воспринимал как символ победы; уверенно и легко храм поднялся к небу, завершил княжескую «Гору», стал неотделим от нее и от Киева (рис. 1 и 2).

Рис. 6. Каменнобродская гривна.

Входящий в Софию видел сквозь сумрак, образуемый сводами хор, сквозь ряды мерцавших полированным мрамором столбов залитое солнечным светом центральное пространство храма. Строго смотрели со стен огромные портретные изображения князя и его семьи (рис. 3), как живая стояла Анна Ярославна, покинувшая Киев, чтобы стать королевой Франции — «Анной региной». С высоты главного купола склонялся суровый лик Христа-Вседержителя в голубых и пурпурных одеждах с золотыми складками. В глубине алтаря вздымалась огромная фигура Богоматери в фиолетовой одежде и красных сапожках византийской царицы: она молилась, подняв тяжелые руки; ее называли «Нерушимой стеной», хранившей Киев. Сонм ангелов и святых окружал вошедшего; вместо земли под его ногами расстилались холодные узоры мозаичных полов, а над головой, за резными парапетами и аркадами хор, незримый присутствовал на богослужениях киевский князь. И летописцы, и зодчие говорили об одном — о силе и богоустановленности княжеской власти, о карающем праве княжеского меча.

Когда строилась София, безвестные юристы записывали в княжеских селах суровые законы феодального мира — «Русскую правду»; в темных пещерах, ископанных вне града, уже селились монахи, объявлявшие грехом плотские наслаждения.

Эпоха Ярослава была временем заката Киевской державы. От нее отрывались ставшие самостоятельными феодальные княжества, их столицы оспаривали политические права Киева, к ним постепенно отливала жизнь.

Но Киев еще полтора столетия шел в челе развития русской культуры и искусства. Могучим центром духовного объединения становится теперь Киевская Лавра — Печерский монастырь. Он занял, подобно Киеву, живописный холм над Днепром и золотые купола его зданий как бы перекликались из своего зеленого уединения с многоверхими храмами города. Здесь переписывали книги, писали иконы, отсюда выходили виднейшие деятели культуры и церкви. В пещерах первых отшельников и аскетов, ставших усыпальницами, были погребены первый историк Руси летописец Нестор, знаменитый живописец Алимпий, расписавший каменный собор Лавры, авторы назидательных историй о жизни печерских монахов Симон и Поликарп, 12 греческих зодчих, построивших Лаврский собор, врач Агапит, лечивший Владимира Мономаха, и многие другие. В этот пантеон народная легенда ввела позднее и своего родного героя — паломники видели во мраке пещер «под покровом златым храброго воина Илью Муромца... ростом яко нынешние крупные люди; рука у него левая пробита копием».

Лавра сохраняла до фашистского вторжения ряд своих древних зданий, предстающих перед нами в позднейшем пышном и жизнерадостном наряде украинского барокко XVII—XVIII веков (рис. 4). Но сквозь его ткань ясно проступает все своеобразие суровой архитектуры первого монастырского собора Успения богородицы (1073—1089 гг.). По сравнению с великолепным и сложным храмом Софии, собор Лавры был строг и прост; живописный и изменчивый Интерьер 2.

 Софии уступил место ясно расчлененному пространству шестистолпного храма; его стены еще были украшены в наиболее видных местах драгоценными мозаиками, но по большей части они были расписаны фресковой живописью с ее матовым притушенным колоритом. Если Софийский собор как бы продолжал своей сложной и живописной массой силуэт городского холма и связывался с землей аркадами своих галерей, то простой геометрический массив монастырского собора был как бы оторван от всего земного. Так же проста и строга, как и Успенский собор, была маленькая четырехстолпная Троицкая церковь над святыми воротами Лавры, воздвигнутая в 1106 году постригшимся в монахи черниговским князем Николой Святошей. Вслед за Печерским монастырем под стенами Киева возник Михайловский Златоверхий (рис. 5) и ряд других княжеских монастырей: Михайловский Выдубицкий, Кирилловский и другие. Многочисленные каменные храмы украсили Киев в XI—XII веках.

От большого количества монументальных росписей XII века Киев сохранил лишь отрывочные фрагменты. Наиболее интересны фрески собора Кирилловского монастыря, в которых с большой яркостью сказывается дух нового времени. Центральное место в росписи занимает композиция Страшного суда, главная дисциплинирующая тема феодальной церковной идеологии и церковного искусства. Условным и отвлеченным становится его художественный язык, замирает движение, сменяющееся церемониальной неподвижностью застывших фигур. Идеалистическое мировоззрение монашества подчиняет себе мысль художников так же, как и зодчих.

Под Киевом и в самом городе строились богатые княжеские и боярские усадьбы. Владимир Мономах украсил прадедовское село Берестово богатой церковью Спаса (конец XI в.); но и на нее дух времени наложил свой выразительный отпечаток: это был сравнительно небольшой дворцовый храм, первый образец церкви феодального двора. С златоверхими теремами дворца храм связывался некими переходами в своеобразное сложное целое, замкнутое кольцом крепких стен усадьбы.

Вместе с центробежными силами, которые, казалось, не грозили разорвать единство русского народа и его культуры, рождались силы, сохранявшие ее величие и целость — это были русские ремесленники, художники и зодчие, воспитанные древним Киевом. Во всех областях творчества мы слышим их крепнущий голос. Народная память сохранила славное имя русского живописца, печерского монаха Алимния, украшавшего мозаиками собор Печерского монастыря. Дерзким созданием киевских плотников был огромный мост, проброшенный через ширь Днепра под Киевом; в конце XII века летопись назвала имя русского зодчего Петра Милонега, создавшего сложное инженерное сооружение — иммунную подпорную стену под размывавшейся Днепром горой Выдубицкого монастыря. Под лопатой археологов в киевской древней земле открылись неисчислимые сокровища, созданные киевскими ювелирами и ремесленниками: оружие и орудия промыслов, лампады и многообразные женские украшения, золотые и серебряные гривны (рис. 6) и цепи, колты и серьги, сверкающие драгоценной эмалью, резные из камня гробницы и украшения зданий, монументальные рельефы, изображающие святых воинов и мифологические сюжеты. Открытые археологами на территории Михайловского монастыря хижины ремесленников XII—XIII веков показали многогранность их деятельности, сочетавшей в одних руках ряд профессий: ювелира, живописца, мастерство художественного литья и т. д.

Культурное и экономическое богатство Киева XI—XII веков нашли своеобразное выражение в обилии находимых на его территории драгоценных кладов, содержащих великолепные предметы пышного убора знати: браслеты и диадемы, цепи и ожерелья. Но эти же клады свидетельствуют о тревожности жизни Киева, заставлявшей часто вверять земле золото и серебро, чтобы сохранить их от разграбления.

История вела судьбу города своим путем. Богатство и древний ореол славы Киева влекли к нему русских князей, сделавших его яблоком кровавого раздора и усобиц. В 1169 году Киев был взят и разгромлен армией Владимирского князя Андрея Боголюбского. Это был удар, от которого Киев с трудом оправлялся, но его слава померкла. Ослабленным город вошел в XIII век, когда над степями уже нависала черная тень монгольского нашествия.

В 1240 году Киев был осажден татарами. Началась упорная борьба. Когда была прорвана оборона города и татары хлынули на его улицы, горожане сделали последней крепостью древнюю Десятинную церковь. Своды и стены храма не выдержали тяжести скопившихся людей и страшного обстрела татарских метательных машин — «пороков» и погребли под своими развалинами героических защитников города. Раскопки руин храма, произведенные в 1939—1940 годах, раскрыли трагическую картину борьбы и гибели последних киевлян.

Папский миссионер Плано Карпини, проезжавший через Киев в 1246 году, записал: «Когда мы проезжали по русской земле, то видели бесчисленное множество черепов и костей человеческих в степи. Киев был прежде очень велик и многолюден, а ныне в нем едва ли 200 домов».

Обескровленная монголами южная Русь стала добычей западных соседей. Пределы русских границ отодвигаются монголами на северо-восток. Но и оторванный от Руси Киев хранил могучее обаяние своей древней культуры. Путешественники и паломники благоговейно осматривали священные камни его храмов; в 1651 году голландский художник Вестерфельд запечатлел город в серии прекрасных рисунков; подобно античному Риму, Киев привлекает пытливые взоры ученых монахов и историков.

В 1667 году Киев вернулся в лоно России: Москва освободила «мать городов русских», и XVII век становится временем нового расцвета города. Оживает культурная деятельность Печерской Лавры; основанная в 1617 году типография Лавры становится центром объединения литературных и художественных сил Украины. В конце XVII века Лавру опоясывает огромная стена с шестью башнями-храмами; в XVIII веке строятся нарядные и грандиозные колокольни Лавры и Софийского собора. Киевские митрополиты тратят огромные средства на восстановление разрушенных храмов и строительство новых. Древние здания Киева, свидетели его тысячелетней истории, одеваются в XVII—XVIII веках в пышную одежду украинского барокко. Талантливый московский зодчий Осип Старцев строит в 1690—1693 годах великолепные соборы Братского и Никольского монастырей. В XVIII столетии по проекту Растрелли была выстроена изумительно изящная и стройная Андреевская церковь. И в XIX веке Киев привлекал великих русских мастеров искусства. На сводах хор Кирилловской церкви Врубель написал свое монументальное «Сошествие св. духа». Роспись Владимирского собора, в которой объединили свои разнородные, но одинаково своеобразные и глубокие творческие силы В. М. Васнецов и М. В. Нестеров, как бы замыкала цепь высоких творений русского искусства на почве Киева.

Киев — не только столица советской Украины и ее культурный и политический центр, это величественный музей истории родины. Советские ученые обогатили его новыми находками произведений народного гения: советские реставраторы раскрыли новые циклы древних фресок Софии и других храмов; археологи неизмеримо обогатили историю Киева новыми открытиями вещественных памятников.

Примечания

1. Хоры — особое помещение для князя и знати в западной части храма, приподнятое на сводах над помещением для остальных молящихся.

2. Внутреннее пространство здания.

Цитируется по изд.: Воронин Н.Н. Древнерусские города. Л., 1945, с. 15-21.