Кампучия с древности и в начале средних веков

Первобытнообщинный строй на территории Кампучии. Горные районы Кампучии по своему геологическому возрасту и строению аналогичны тем областям соседних стран, в которых находят остатки деятельности раннепалеолитического человека. Пока здесь таких находок нет, но это отнюдь не говорит об отсутствии очагов деятельности такого человека, тем более что эти районы практически не исследованы.

Верхнепалеолитическая хоабиньская культура представлена находками в Млу Прей (современный Молупрей) и ряде других мест. Приблизительно в XIV тысячелетии до н. э. население Кампучии переходит к мезолиту (ранняя бакшонская культура), для которого в Индокитае характерны не столько охота, сколько собирательство, рыболовство и раннее земледелие (разведение бобовых и бахчевых культур); население Индокитайского полуострова первым в мире перешло к производящему хозяйству. Дальнейшее развитие хозяйства привело к распространению с VII тысячелетия до н. э. неолитических культур собирателей и земледельцев-рисоводов. Распространяется шлифовка камня, начинает применяться глиняная посуда.

VI—V тысячелетия до н. э. были для Кампучии временем позднего неолита, когда производящее хозяйство достигло высокого уровня развития; аустроазиатское население Индокитайского п-ова входило в число наиболее развитых в Старом Свете. Здесь давно уже произошел переход к земледелию и скотоводству: исключительно благоприятные для примитивного земледелия условия тропиков позволили достичь уже с помощью шлифованных каменных мотыг относительно высокого уровня сельскохозяйственного производства. На его базе были сделаны дальнейшие открытия в сфере материальной культуры. В позднем неолите на кхмерских землях, когда часть населения из предгорий спустилась в долины средних рек, появились крупные долговременные поселения — земледельческие поселки. Развитие 

[10]

производства привело к выделению господствующих групп в племенах, к межплеменным войнам: появились укрепленные поселения.

Этнически население поздненеолитической Кампучии относят к аустроазиатам, по антропологическому облику они относились, как и современные кхмеры, к южно-монголоидной группе. Часть аустроазиатского населения осталась в горах и постепенно стала отставать в своем развитии; некоторые современные горные группы живут в неолите до сих пор.

Основным занятием населения было земледелие, подсечно-огневое в горах и орошаемое в долинах; по-прежнему значительную роль играли собирательство и рыболовство, меньшую — охота. Этот тип экономики характерен вообще для Юго-Восточной Азии. Кроме риса объектами разведения были бобовые и бахчевые культуры, а также корнеплоды.

Для каменной индустрии характерны плечиковые, трапециевидные, треугольные мотыги и топоры, наконечники стрел, долота, серпы. Костяных орудий немного, в основном это стрелы, рыболовные крючки. Керамика поражает совершенством и обилием форм в соответствии с различием функций сосуда. Многие сосуды были украшены росписью, как в неолитических цивилизациях Южной, Восточной и особенно Западной Азии. Но в отличие от этих районов орнамент был только геометрический, без изображений птиц и животных. Примечательной особенностью прото-кхмерской культуры были глиняные ушные пробки, вставлявшиеся в мочку уха и значительно ее расширявшие.

Погребения совершались в ямах и сосудах. Поселения располагались у подножия холмов в небольших долинах, удобных для земледелия, а иногда и в болотистых местах. Некоторые из них были укреплены земляными валами, на которых, видимо, стояли деревянные стены. Рядом с поселениями порой находят следы оросительных каналов.

По уровню общественного развития это были племена, состоявшие из земледельческих, вероятно родовых, общин.

Предки мон-кхмеров создали один из трех известных в настоящее время древнейших самостоятельных очагов металлургии меди (наряду с западноазиатским и американским). О его самостоятельности говорит раннее (не позднее середины IV тысячелетия до н. э.) возникновение самобытных форм основных орудий труда, делавшихся на базе втульчатого топора — кельта, а не проушного топора, как в западной части Старого Света. В дальнейшем орудия со втулкой (кельты) до железного века были ведущей формой во всех бронзовых культурах восточной части Старого Света. Металлургия меди известна у аустроазиатов Индокитая уже в IV тысячелетии до н. э. В конце III тысячелетия была открыта бронза. В начале II тысячелетия до н.э. на Индокитайском п-ове в разных районах существовали уже несколько родственных культур эпохи бронзы.

[11]

Индокитайский очаг цивилизации металла оказал глубокое воздействие на северные районы Восточной Азии. Более поздние культуры эпохи бронзы во II тысячелетии до н. э. в бассейне р. Хуанхэ обязаны ему основными формами орудий и, возможно, ведущими приемами в изготовлении керамики. Но в дальнейшем (с середины II тысячелетия до н. э.) южный очаг стал отставать в своем развитии, видимо, из-за отсутствия на том техническом уровне возможностей для создания больших по площади орошаемых территорий (для культуры риса в долинах больших рек требовались сложные ирригационные сооружения, появившиеся позже). Собственно кхмерским территориям в позднем бронзовом веке в первой половине I тысячелетия до н. э. соответствовал южный вариант донгшонской культуры, в целом распространенной у предков мон-кхмеров, древних вьетов и индонезийцев. Культура бронзового века сохранилась приблизительно до II в. до н. э., когда начинается запоздалое по сравнению с западной частью Старого Света массовое распространение железа в Юго-Восточной Азии.

В позднем бронзовом веке можно уже отделить культурно-хозяйственный комплекс древних кхмеров не только от древне-вьетского и древне-тьямского (тьямы — народность в Центральном Вьетнаме), но и от наиболее близкого древне-монского в Западном Индокитае. Развитие культурных очагов и их противопоставление отсталой периферии каждого из них шло в это время очень быстро. Тогда же складывались предпосылки формирования классовых обществ в наиболее развитых районах каждого очага. Но формирование это в условиях относительно малого количества металла в хозяйствах (что было типичным для бронзового века) по-прежнему замедлялось невозможностью создания сложных ирригационных сооружений в массовом масштабе. Последнее обстоятельство мешало возникновению крупных ранних аграрных цивилизаций. К началу нашей эры древние кхмеры находились на более низком уровне развития, чем население бассейнов рек Инд, Ганг, Хуанхэ и Янцзы.

По своему антропологическому облику население Кампучии тех веков было близко к современным горным кхмерам.

Хозяйственный облик предков кхмеров в позднем бронзовом веке восстанавливается в своих общих чертах как культура земледельцев-рисоводов (поливной рис), использовавших мотыгу и плуг с бронзовым лезвием, металлические серпы. Животноводство стояло на втором месте, по-прежнему значительную роль играли рыболовство и собирательство. Высокого уровня развития достигли металлообработка, гончарное ремесло (с применением гончарного круга), ткачество.

По нормам бронзового века у крестьян-общинников уже имелось большое количество бронзовых орудий труда в каждом хозяйстве, найдено много бронзовых мотыг, топоров, тесел и т. п.; при этом формы орудий производства — свои, типичные для юж- 

[12]

него варианта донгшонской культуры. О формировании новых отношений свидетельствуют находки боевого оружия помимо охотничьего. Керамика поражает сложностью форм и обилием сосудов специального назначения; расписной орнамент почти полностью вытеснен геометрическим прорезным. Особое место занимают ритуальные бронзовые барабаны типичного для предков кхмеров варианта, богато орнаментированные.

Поселения этого времени все чаще укрепляются, растут их размеры. Погребальный обряд не претерпел принципиальных изменений (погребения в ямах и в сосудах), но появилась четкая социальная дифференциация; имелись богатые погребения из каменных плит, вокруг которых стояли тесаные каменные столбы.

Развитие обмена привело к контактам не только с соседними районами, но и с Индонезией и югом Индостанского полуострова.

Таким образом, социальная структура общества характеризуется ростом производства, ростом плотности населения, как следствие этого — накоплением прибавочного продукта, борьбой за его перераспределение в ходе межплеменных войн, выделением более богатой и близкой к власти части общества.

В последние века до нашей эры древние кхмеры, как и предки монов, вьетов и тьямов, переходят к использованию железных орудий; технология производства и обработки железа была воспринята (пока неизвестными исследователям путями) из соседних регионов — северо-индийского и северокитайского.

Раннеклассовые общества древней Кампучии. Быстрое развитие экономики после распространения железа ускорило, по-видимому, формирование (около начала нашей эры) раннеклассового общества, точную формационную принадлежность которого, как и большинства раннеклассовых обществ на Востоке, в настоящее время определить трудно из-за малого количества фактов. В то же время его генетическая связь с обществом VI—VII веков, в котором очевидно наличие рабовладельческого уклада, позволяет рассматривать его предположительно как раннерабовладельческое общество. Формирование государства привело, как и в большинстве классовых обществ, возникших рядом с более древними очагами государственности и классовой культуры, к интенсивному впитыванию части социального опыта для более быстрого оформления и развития классовых институтов в данном обществе. Основным «контрагентом» древних кхмеров были ранние дравидийские государства южной части Индии, где классовое общество возникло сравнительно недавно и где нормы государственности, сложившиеся в индоарийской среде, уже были изменены применительно к дравидийским традициям, во многом близким к аустроазиатским.

Основные связи того времени были морскими, формирование классовых обществ близ устьев основных рек Юго-Восточной Азии сделало возможным возникновение регулярных морских 

[13]

контактов; в то же время этот путь стал основным для впитывания элементов культуры народов Индостана. Как и подавляющее большинство народов Юго-Восточной Азии, древние кхмеры ориентировались на хозяйственно более родственные области Южной Индии, в то время как опыт древнекитайской цивилизации практически не учитывался. Это легко понять, имея в виду, что собственно ханьские области тогда находились не южнее долины р. Янцзы, т. е. дальше, чем Коромандельский берег Индостанского п-ова (если учесть использование волоков на перешейке Кра, резко сокращавшее путь на Запад). Напомним и об известном феномене ханьской цивилизации, заключавшемся в ее неспособности конкурировать за пределами границ той или иной ханьской империи с другой культурой или другим комплексом социального опыта.

На берегах Кхмерского моря (так арабы впоследствии именовали море, звавшееся у китайцев Южным, а у европейцев — Южнокитайским) доминировали местные и индийские мореходы; регулярное китайское мореходство возникло тысячелетие спустя, после освоения китайскими империями северного берега Кхмерского моря. Да и впоследствии его развитию мешали многие внешние, а порой и более важные внутренние причины. Иными словами, морскую торговлю с китайскими государствами и империями веками вели не ханьцы, а представители других народов.

Письменные источники (свои и внешние) свидетельствуют о наличии классового общества в Кампучии во II веке н. э., но они говорят не о возникновении его, а об уже существующем классовом обществе и государстве. Ко II веку н. э. относятся самые ранние из известных эпиграфических памятников, но сами они уже есть результат реализации определенной местной традиции. Есть и многочисленные данные более поздних источников. Наиболее ярко о том, что древнекхмерское государство во II— IV веках н. э. было уже сложившимся государством со значительной предшествующей историей, свидетельствуют раскопки одного из средних по размерам и значению (о нем ничего не говорится в письменных источниках) древних кхмерских городов, развалины которого известны в литературе под названием Окео. Раскопки Окео в сочетании с данными по предшествующему периоду и с теми элементами последующей экономической и социальной жизни, которые, видимо, возникли в это время, позволяют дать общую характеристику первому кхмерскому государству, второму по возрасту в Юго-Восточной Азии (после вьетского государства Ванланг-Аулак). Название этого государства известно в китайской иероглифической записи (современное чтение — Фунань), но работы по реконструкции китайской фонетики древности (древнее китайское звучание было Биунам) и исследования специалистов-кхмерологов показали, что так было записано слово «Бапном», связанное с древним кхмерским 

[14]

титулом монарха — курунг бнам (царь горы). В дальнейшем мы будем пользоваться названием Бапном.

Ядро этого государства находилось в современной Юго-Восточной Кампучии, по берегам Меконга и его притоков. Здесь была столица государства — Вьядхапура (санскритское — Город охотников; по кхмерски — дмак). Первоначально Бапном владел землями от Большого Озера (часто называемого в литературе Тонле-сап, современное озеро Сап) до устья Меконга; впоследствии войны древнекхмерских курунгов на западе и на севере вчетверо увеличили размеры государства. Основу экономики составляло орошаемое рисоводство в бассейне реки Тонле-сап (современная река Сап), вытекающей из Большого Озера, и в прилегающих районах по берегам Меконга. Широко применялась пахота на буйволах и быках. Древние кхмеры обладали к тому времени высокоразвитыми ремеслами, их большие города были средоточием торговли (в том числе и заморской) и многочисленных ремесел. Они были и военными центрами, так как окружались валами. Среди густозастроенных, с регулярной планировкой кварталов стояли каменные храмы, воздвигавшиеся по нормам кхмерской архитектурной традиции. Города находились в центрах рисопроизводящих районов, где оросительные каналы пересекались с транс-портными (для торгового судоходства); по ним могли проходить и морские суда (куньлуньские суда китайских источников, они же коландии Птолемея). Водоснабжение в городах было организовано таким образом, чтобы свести до минимума возможное заражение в условиях частых в тропиках эпидемий.

В земледелии и ремеслах повсеместно использовались железные орудия. Помимо буйволов и быков широко применялись прирученные слоны, для которых придумали своеобразную упряжь. Ремесленники-гончары использовали ножной круг, ремесленники-металлисты производили разнообразные изделия из железа, бронзы (в том числе — печати-амулеты с краткими магическими формулами), олова, свинца; применялись сложные приемы литья художественных изделий. Ювелиры изготовляли украшения из золота, серебра, драгоценных камней. Резчики по камню выделывали обязательные для каждого дома алтарн-курильницы, чернильницы и пр. Мастер а-стеклоделы изготовляли чаши и кубки. На изделиях встречаются знаки ремесленников, что говорит о сложной организации ремесла. Гончары, по-видимому, в значительной степени были объединены в мастерские, изготовлявшие сосуды как традиционных, так и новых форм; их изделия не уступали индийским или европейским того времени. Обилие специализированных форм керамики говорит о сложной экономической жизни города. Особое внимание привлекают керамические погребальные урны и переносные печи с местным культовым орнаментом.

Одежда древних кхмеров, судя по найденным изображениям простых людей, уже имела современный вид (сампот); короткая 

[15]

стрижка у женщин, так удивившая впоследствии европейцев в Кампучии, появилась уже в это время. Обильны были всевозможные металлические украшения, в том числе С-образные ушные кольца, производившиеся в Бапноме и оттуда распространявшиеся по Юго-Восточной Азии; появление этого вида украшений восходит к бронзовому веку.

В Бапноме, как и в прибрежных областях Индонезии, большую роль играла торговля, внутренняя и внешняя. Древние кхмеры были, по-видимому, хорошими мореходами, они плавали и на длинных гребных судах, широко распространенных в Юго-Восточной Азии вплоть до позднего средневековья, и на больших парусных судах. Гребные суда с небольшим парусом были распространены и у лаквьетов северо-восточной части Индокитайского п-ова, и у древних индонезийцев. Большие парусные корабли (коландии) брали по 600—700 человек, сотни тонн груза; они и ходили в Индийский океан. Добавим, что ханьцы в то время таких кораблей не знали, а в южноиндийских государствах и у куньлуньских народов, в число которых входили и древние кхмеры, они были.

Государство Бапном поддерживало торговые связи не только с южноиндийскими государствами Икшваков, Паллавов, Сатаваханов, но и с Ираном, Арменией, Римской империей. Велась торговли и с южными провинциями империи Хань, а позднее — с царством У и сменившими его южными китайскими царствами; но китайских вещей найдено мало, а в искусстве, письменности, монетном деле, религии сочетаются местные и южноиндийские элементы. Интенсивной была, судя по данным раскопок, торговля с монскими государствами и государством Пью в Западном Индокитае, а также с вьетами, тьямами, народами Индонезии, особенно после превращения Бапнома в морскую империю. Импортировались сложные ремесленные изделия и предметы роскоши, экспортировались, насколько можно судить по имеющимся данным, ткани и изделия ремесленников, в частности — металлические. Велась торговля и с горными районами.

О развитой внутренней торговле предметами широкого потребления свидетельствуют обращение собственной монеты не только из золота и серебра, но и из бронзы и олова, местных и общемировых форм, с индийскими символами и без них, а также ряд других фактов. Монеты Бапнома найдены вплоть до Западного Индокитая; китайских монет в Бапноме в отличие от вьетских земель не обнаружено. Наличие золотых и серебряных монет и медальонов из Римской империи и государств Ближнего Востока говорит о дальних торговых связях; золотых изделий относительно много по сравнению с серебряными, что позволяет сделать вывод о большей, чем в Средиземноморье цене серебра в золотом исчислении, как это было и впоследствии. О развитии торговли свидетельствует и обилие в Окео каменных и металлических гирь. 

[16]

Наличие иностранных монет и медальонов, античных гемм, китайских зеркал, дорогих изделий художественного ремесла свидетельствует о развитии торговли и о существовании давно выделившегося слоя богатых людей. Торговля явно была и местной и транзитной, в основном с портами Южной Индии, но торговые связи того времени, по данным письменных источников, доходили до Средней Азии. Культурное влияние Южноазиатского субконтинента было пока менее значительным и многообразным, чем впоследствии, в искусстве и религиозной жизни ощущаются сильные древнекхмерские традиции; зато шире распространившиеся позднее индийские элементы культуры были уже трансформированными, менее «чистыми», чем в Бапноме. Возможно, что переоформленность и была условием широкого распространения.

Многочисленные археологические данные свидетельствуют о существовании сравнительно развитого классового общества и городской культуры, о выделении многих ремесел. В изобилии найдены печати-амулеты различных форм, много ключей и т. п. Примечательны изображения правителя, простых людей, рабов.

В духовной культуре первых веков нашей эры на уровне массовой культуры имело место сочетание мон-кхмерских традиций с уже частично переработанными элементами культуры народов Южной Индии (прежде всего с буддийской и индуистской религиями). На более высоких элитарных уровнях «свое» уже оттеснялось, а воспринятое было переработано, что позволяет отнести момент первого контакта к более раннему времени, чем II в. н. э. Существенно, что многие изображения индуистского и буддийского характера сделаны уже в Бапноме. Переработка и отбор проявились в неприятии кхмерской культурной средой черт ярко выраженной жестокости у богов и в тенденции к синкретизации различных индуистских верований с буддизмом с самого начала их распространения на кхмерской почве.

Кхмерская религия Бапнома (до сих пор малоизученная) представлена храмами необычайной конструкции, изображениями божеств и чудищ, домашними алтарями-курильницами, на которых наряду с идущими из бронзового века геометрическими орнаментами появляются символические индийские растительные орнаменты. Из изображений местных божеств примечательны лики человека-чудовища, исполненные в манере, совершенно отличной от индийской или местной индуизированной; многочисленны сакральные изображения рептилий, почитаемых в Юго-Восточной Азии. Для этих изображений тоже имелся свой устоявшийся стиль, уже отошедший от реальности. Можно предположить, что эти изображения связаны с культом предков. Помимо этого практиковалось почитание духов земли (скорее земли-почвы, чем земли вообще). Тогда же, вероятно, возник культ богов горы, типичный для аустроазиатов в целом и для династий средневековой Юго-Восточной Азии.

[17]

Символика в искусстве малых форм — смешанная, есть и свое и южноиндийское. Погребальный обряд (захоронение в урнах) восходит к традициям южного варианта донгшонской культуры, но происходит формирование общего для монов и кхмеров типа этих урн с индийскими элементами в декоре.

Изображения индийских богов находят в Окео сравнительно редко. В отличие от более позднего периода изображения Будды (в стиле Амаравати) в массовом искусстве преобладают над изображениями богов индуистского пантеона, причем боги этого пантеона — в значительной степени второстепенные (что естественно для малых форм). Есть и крупные изображения Шивы и Вишну. Пропорции многих фигур, особенно в мелкой пластике, их позы и одежда во многом отклоняются от индостанских мод и канона, предвосхищая некоторые линии развития средневекового кхмерского искусства. Богатейший материал раскопок дал сведения и по прикладному и станковому искусству. Здесь сочетались реализм и стилизация как в древнекхмерском, так и в «индуизированном» стиле. Помимо произведений кхмерских скульпторов встречено много произведений ювелиров и скульпторов Индии, Ирана, Армении, Рима. Примечательно, что изображения человека в реалистической манере появились в Бапноме почти одновременно с Индостаном; возможно, что влияние средиземноморского мира на Индию и Юго-Восточную Азию шло приблизительно одновременно.

Ощущаются в искусстве и традиции донгшонской культуры, есть и чисто кхмерские для этого времени и региона образы: рыбы, морские коньки. Многочисленны светские (в той степени, в которой это бывает в раннеклассовых обществах) произведения искусства, именно с ними связаны сложные композиции, пейзажи с животными и т. п. Четко прослеживается деление на более реалистическое светское (определение это, естественно, отчасти условно) искусство и более статичное и стилизованное религиозное. Ощущаются связи и с искусством малайского мира в Западной Индонезии.

При раскопках обнаружен ряд музыкальных инструментов (сохранились в основном ударные).

В древнекхмерский язык (древнейший из зафиксированных эпиграфикой Юго-Восточной Азии) в большом количестве входит в это время санскритская лексика. И в дальнейшем заимствования шли почти исключительно из мертвого литературного языка, а не из живых языков (пракритов) тогдашней Индии. За «кхмерским санскритом», т. е. санскритом, использовавшимся параллельно с древнекхмерским языком (он сильно модифицирован и иногда трудно понимается санскритологами), была зафиксирована сфера элитарного общения, по преимуществу — с богом. Он не стал языком делового общения даже на уровне официальной документации. 

В обществе Бапнома письменность распространилась уже 

[18]

очень широко, о чем говорит массовое изготовление даже в среднем городе текстов-печатей на одной из южноиндийских письменностей.

Данные раскопок дополнили сведения письменных источников о социальной структуре древнекхмерского общества. Во-первых, ясно, что оценка современниками из южнокитайского государства У общества Бапнома, как имеющего сложившуюся государственную власть, верна. Во-вторых, четко видна картина социального расслоения, сложной городской жизни, видно широкое распространение письменности, классовых религий. Очень популярна идея собственности (сравним более поздние иноземные легенды о кхмерском обществе без воров с широчайшим распространением замков и ключей), имеется сложная денежная система. Об имущественном расслоении говорит и наличие дешевых подражаний драгоценным вещам. Имеются изображения рабов, а также лиц из простого свободного населения. Хозяйство было сложно организовано, существовали судоходные и ма-гистральные ирригационные каналы, которые могли быть построены только в развитом классовом обществе. Из других особенностей можно выделить указанные в письменных источниках факты сравнительно высокого положения женщин, отмечаемого в аустроазиатских обществах и позднее. Об этом же свидетельствуют династийные мифы и материнский счет родства.

В ходе своего формирования древнекхмерское общество, как и большинство классовых обществ мира, восприняло необходимые для оформления классовых отношений нормы в определенной степени извне, из буддийских государств Южной Индии на рубеже и в первые века нашей эры. Хотя контакты с государством У в III в. были достаточно интенсивны, время активного восприятия тогда уже в значительной степени прошло; следов влияния ханьской культуры в Бапноме никто из исследователей не отмечал. Сходство социально-экономических традиций и больший объем контактов с югом Индии повлекли за собой преимущественный интерес к опыту индуизированных дравидийских государств Коромандельского берега, к империи Сатаваханов и ее преемникам. Морские и сухопутно-морские (через перешеек Кра) пути того времени, хорошо известные благодаря археологическим находкам и свидетельствам греко-римских авторов, были каналами, по которым шли контакты. Инициатива в них во многом принадлежала древним кхмерам, в значительной степени торговлю вели они, ибо никаких следов индийских поселений или упоминаний о них (как и вообще в Юго-Восточной Азии) здесь нет. Была воспринята часть социальной и -религиозной терминологии, ряд административных и юридических норм. В Бапноме имелись государственные суды; индийское право здесь не было единственным, существовали своеобразные формы «божьего суда». В кхмерском обществе распространились иноземная письменность для своего языка, отчасти — мертвый язык 

[19]

религии и государственных норм — санскрит. Распространился календарь, был воспринят ряд религиозных сюжетов (некоторые мифы, темы Рамаяны и Пуран), но значительная часть кхмерской мифологии сохранилась до сих пор. Широким было воздействие на изобразительное искусство.

Но кхмерским обществом, основанным на своеобразном типе общинной организации (здесь были малые общины, отличавшиеся от больших общин Южной Индии с их специфическим делением на земледельцев и землевладельцев) и древних аустроазиатских традициях, не были восприняты фундаментальные черты социально-культурной организации народов Индостана — система варн и каст. Лишенные своей социальной основы, индийские традиции легко переоформлялись кхмерским обществом: в воспринимаемых религиях слабее ощущались их различия, в государственном строе сильнее чувствовалась деспотическая власть монарха, не ограниченная привилегиями высших варн; своя мифологическая система, вошедшая в династийные мифы и официальную идеологию классового общества, продолжала определять многие стороны духовной жини даже высших слоев населения. Весьма важно, что для фундаментальных понятий классового общества, таких, как «монарх», «министр» и т. п., древние кхмеры, как и древние моны в Западном Индокитае, выработали свою терминологию. В целом ее так и не вытеснили индийские заимствования ни в это, ни в более позднее время, когда обе системы терминов существовали параллельно, причем своя система была гораздо шире, особенно в нижних звеньях общества, и продолжала расширяться. Это еще раз подтверждает факт возникновения классового общества и государства до начала восприятия иноземной культуры как его предпосылки (аналогично другим классовым обществам).

История Бапнома освещена в кхмерской эпиграфике, в материалах раскопок, в письменных источниках государств Южной Индии, Восточной и Юго-Восточной Азии. При этом многие данные совпадают, что позволяет говорить о ряде явлений вполне определенно (особо учитывая характер ханьских источников и присущие им тенденции и стереотипы).

Ранние этапы истории дошли до нас в виде династического мифа, изложенного дипломатами из южного китайского царства У. Согласно этому мифу основатель государства Каундинья прибыл откуда-то с юга. Напомним, что в формирующихся классовых обществах часто распространена легенда о прибытии (в русских родословных — о «выезде») носителя идеи государственности из некой страны, где государство уже есть. Дух предков, пребывавший в дереве, подарил ему свой лук и посоветовал отправиться на торговом корабле; дух и привел судно в Бапном (куда, если следовать логике китайского пересказа легенды, уже ходили большие торговые корабли!). Этот миф о духе — помощнике основателя династии и подаренном им волшебном луке 

[20]

есть и у другого аустроазнатского по языку народа тех веков — живших на северо-востоке Индокитайского полуострова лаквьетов. Известно, что родство фундаментальных особенностей этих языков отмечают лингвисты.

Победив местную царицу, чье имя в китайском произношении звучит как Лю-е, Каундинья женился на ней. От этого брака представительницы местной династии с победоносным пришельцем, обладающим волшебной силой, и произошли правители Бапнома; в дальнейшем правители кхмерской империи веками относили себя к этой династии. Интересно, что к этому местному мифу уский дипломат, верный культуртрегерской традиции конфуцианских мыслителей Поднебесной, добавил, что Каундинья «одел ее (т. е. Лю-е. — Д. Д.)». Подобная акция была стереотипным элементом описания проникновения «цивилизации» в страны «южных варваров». То же писали и о вьетах, в то время как археология, сохранившая много изображений древних кхмеров и древних вьетов, доказывает существование у женщин и мужчин одежды; отметим также, что одежда эта отличалась и от одежды ханьцев, и от одежды жителей Южной Индии.

Впоследствии этот аустроазиатский династийный миф подвергся индианизации. Он известен и в более поздней обработке, когда тот же Каундинья уже назван брахманом, вместо лука у него копье, взятое для определения места будущей столицы. Местная правительница также трансформировалась, у нее индийское имя Сома, она превратилась в царицу змей — нагов и т. п. Но основной сюжет древней легенды и имя основного действующего лица неизменны, как и исходная ситуация — приход мужчины в страну без мужчины-правителя и брак существ из разных сред (это есть и у вьетов). Последнее положение призвано было объяснять сосуществование в древней и средневековой Кампучии (и ряде других стран Юго-Восточной Азии) двух попеременно пли совместно через брак правящих династий — Лунной и Солнечной. Возможно, это как-то связано с существованием здесь лунно-солнечного календаря.

Каундинья считался основателем Лунной династии, в которой власть передавалась по мужской линии (в местной Солнечной династии — по женской). То немногое, что известно о Бапноме при нем и его непосредственных преемниках, рисует нам достаточно архаическое государство. В семи городах (память о которых, возможно, сохранилась в поздней Кампучии в виде семи башен «царя огня») правили сыновья монарха. Остальными областями управляли чиновники и, видимо, местные правители. Территория страны простиралась тогда от современной провинции Тяудок во Вьетнаме до округи Пномпеня.

Последующий отрезок истории Бапнома во многом темен. Из преемников Каундиньи известен Хунпяньхуан (в современном китайском произношении), правивший якобы до 90 лет во вто- 

[21]

рой половине II — начале III века н. э. Таким образом, правление Каундиньи I относится к I в. н. э., что соответствует самой поздней из возможных, исходя из данных раскопок, дате возникновения Бапнома. При Хунпяньхуане утверждение власти классового государства вызвало восстание ряда местных правителей (возможно, вождей племен), после подавления которых он везде поставил управлять своих сыновей и внуков как «маленьких королей». Последнее указание может свидетельствовать об отношениях типа вассальных. Хунпяньхуану наследовал его сын Панпан. В начале III века он передал все дела главному военачальнику Фанману (или Фаншиману; фан, судя по более поздним данным, соответствует распространенному в Южной Индии и Кампучии королевскому титулу варман — князь, монарх). Три года спустя Панпан умер, «люди королевства» выбрали тогда королем Фаншимана. Династия Каундиньи I на этом кончилась, хотя в силу неясных, но считавшихся существенными, связей Каундиньи I и Каундиньи II, правившего много позднее, все монархи впоследствии считали себя потомками Каундиньи (те, кто причислял себя к Лунной династии).

После ряда войн Фаншимана, энергичного и способного пол-ководца, большинство соседей признало свою зависимость от Бапнома, превратившегося в империю, объединившую государства различных народов. После этого первого этапа завоевания Фаншиман принял титул Великого правителя Бапнома. Им был построен мощный флот и предпринят еще ряд походов, в ходе которых он пересек «большое море» и напал на десять королевств. Среди них указаны известные историкам Цзю-ду-цзю- ань, Тун-сун, Цзю-че, Тянь-сун и Чин-лин («Золотая граница»). Если верить ускому автору, завоевания привели к расширению империи до 2 тыс. км в длину. Но и при более скромных оценках очевидно, что часть монских и малайских государств попала в какую-то зависимость от Бапнома. В его состав теперь входили земли по нижнему течению Меконга, восточная часть бассейна Большого Озера, побережье на восток от устья Меконга, низовья Тяо-Прайи, перешеек Кра до залива Бандой. Из государств перешейка в состав Бапнома вошли Тун-сун с его «пятью королями» и, может быть частично, Пан-пан. Уские политики считали, что все «пять королей» Тун-суна «зависят от Фунани».

Фаншиман умер от болезни в середине 20-х годов III века. Власть перешла к его сыну Фанчиншену, но ее стал оспаривать Фанчан, племянник Фаншимана (возможно, это отражало два разных принципа наследования — по мужской линии и по женской), правивший одной из областей. Опираясь на свои войска, сравнительно немногочисленные (2 тысячи человек), он сверг и убил Фанчиншена. Часть мужских наследников последнего не была казнена, их просто отстранили от власти, они «жили среди народа». 

[22]

Для 20—30-х годов III в. наиболее важны события не военной, а экономической и культурной истории. Правя сильным в военном отношении и обширным государством на важнейшем торговом пути, Фанчан проявлял инициативу в укреплении межгосударственных контактов на дипломатическом уровне; бапномский посол ездил (через Такколу, китайское название Цзю- гули — крайний западный порт Бапнома) в одно из государств Индии, расположенное на Ганге, где правила династия Мурунда. Кхмерский посол был принят с большими почестями, среди подарков, привезенных ответным посольством Мурундов, были особенно ценившиеся в Южной Индии и Юго-Восточной Азии породистые лошади «индоскифской (ахалтекинской? — Д. Д.) породы»; напомним, что в Юго-Восточной Азии конь стоил дороже слона.

Внутри страны положение вскоре осложнилось продолжающейся борьбой потомков Фаншимана по женской и мужской линиям. Король Фанчан, убийца старшего сына Фаншимана, сам был убит его младшим сыном по имени Фанчхан; до этого он «жил среди народа» и был «воспитан среди народа». Подобное обращение членов династии в простолюдинов было частым и впоследствии; оно вытекало из абсолютной власти монарха в отношении всех без исключения жителей страны. Достигнув 20 лет, Фанчхан собрал войска, видимо, тоже «среди народа», выступил против Фанчана, победил и казнил его. Вскоре он сам был убит бывшим главнокомандующим войск покойного Фанчана, полководцем Фансуном.

В начале 40-х годов III в. Фансун провозгласил себя правителем Бапнома. Заслуживает внимания исключительная осведомленность уских дипломатов о положении дел в Бапноме, чего не было после гибели южного царства У в конце III века. Это было следствием, во-первых, того что У, хотя и руководимое ханьцами, было приморским царством и, как его предшественники, вьетские государства, было ориентировано на морские контакты, в целом нетипичные для ханьцев. Во-вторых, морскими воротами царства У были лаквьетские земли современного Северного Вьетнама, которые находились близко от Бапнома и были населены родственными кхмерам лаквьетами, традиционно связанными с первыми.

Бапном кроме контактов с Мурундами и, видимо, еще какими-то государствами на Коромандельском побережье поддерживал официальные контакты с царством У, в населении которого значительную, а скорее всего основную, часть составляли восточные и южные вьеты (юэ). При основателе У, Сунь Гуане (222— 252) в область Цзяо (Северный Вьетнам) был направлен губернатором Люй Дай, которому правители Бапнома, Линьи (Тьямпы) и Танлина прислали «послов с подарками». Этот же губернатор вел широкую торговлю с Тьямпой.

После этих «разведочных» миссий Сунь Гуань около 240 года.

[23]

отправил в южные государства официальных послов от двора: Чжу Иня и Цзян Дэ. Фансун принял посольство, китайцы долго пробыли при его дворе, собирая сведения об Индии, где они, видимо, почти не бывали в то время и куда кхмеры, по рассказам этих же послов, регулярно ездили. Составленное Цзян Дэ описание более чем 100 государств, о которых он узнал при дворе Бапнома, и сделанное Чжу Инем описание Бапнома стали известными книгами, часто цитировались. И хотя сами сочинения до нас не дошли, многие сообщения (например, о производстве хлопчатобумажных тканей) сохранились в выдержках. Сочинения эти не свободны от традиционных выдумок о цивилизаторской роли ханьцев (например, все в том же вопросе об одежде).

Дипломатическая инициатива царства У была положительно встречена в Бапноме, и в 243 г. Фансун послал ответное посольство; с ним были отправлены товары бапномского производства и группа музыкантов. Музыка народов Юго-Восточной Азии веками пользовалась популярностью в Восточной Азии, куда приглашали и тьямских музыкантов и музыкантов народа пью в Западном Индокитае.

Уже при Фансуне началось широкое дворцовое строительство, столь характерное для кхмеров впоследствии. Тогда же оформился сложный и пышный придворный ритуал.

Наиболее сильным и опасным соседом Бапнома была Тьямпа, но в 270 г. с ее королем Фансюном был заключен союз, целью которого было вытеснение уских гарнизонов из области Цзяо-чжи (по-вьетнамски Жяоти) в Северном Вьетнаме. Продолжавшаяся десять лет война с усцами не привела к изменениям границ, хотя ослабила У и ускорила его гибель з результате войн с северокнтайским царством Западная Цзинь. Война временно прервала торговые связи с ханьскими государствами; после вхождения территории У в 280 году в состав государства Цзинь последнее, унаследовав торговые связи У, возобновило торговлю с Бапномом. Фансун умер в конце 80-х годов; основанная им третья династия правила еще около 70 лет, вплоть до периода смут середины V века.

В III—IV веках в духовной жизни страны по-прежнему ощущалось сильное влияние буддизма хинаянского толка (об этом говорят и изображения, и надписи, и данные нарративных источников). Но сведений об истории IV века мало, что скорее связано с упадком интереса к морской торговле в ханьских государствах после гибели царства У, чем с каким-то кризисом в самом Бапноме. В середине IV века страной правил Чандана, представлявший какую-то новую династию; в 357 году им была отправлена торговая миссия на север, с ней были посланы обученные слоны, традиционные для кхмерского экспорта.

В первой трети V в., когда страной правил Каундинья II, в обществе стало усиливаться влияние индуизма, на смену монар-

[24]

хам-воинам пришли монархи-брахманы. Но буддизм (хинаянский и все более усиливающийся махаянский) сохранял значительные позиции в обществе. V век ознаменовался усилением храмового строительства, ростом влияния духовенства и, как следствие, новой вспышкой интереса к индийскому опыту; основным контрагентом Бапнома стало южноиндийское государство Паллавов. На смену кушанскому алфавиту ранних надписей пришел венги, распространенный у Паллавов, и грантха, распространенный в V веке на Коромандельском побережье. К этому времени относятся и сведения о принятии новой системы летосчисления — шака.

Преемником Каундиньи II был Шри Индраварман (до 434 — после 438). При нем Бапном разорвал военный союз с Тьямпой и отказался участвовать в ее войнах с государством Ранних Сун. Возможно, это было вызвано существованием регулярных торговых связей Бапнома с портами Жяоти и с Панюем (современный Кантон). Из Бапнома шли изделия из слоновой кости, золота, стекла, ювелирные, шелк определенных сортов. Ввозился прежде всего шелк китайского производства.

Потомки Каундиньи II правили Бапномом и в конце V — начале VI в.; к их числу относится Джаяварман (до 480— 514). Власть монарха была прочной, могущество империи основывалось на контроле над всеми территориями, приобретенными при Фаишимане. При Джаявармане Бапном поддерживал регулярные торговые и дипломатические отношения с ханьскнм государством Южная Ци. Необходимо указать, что восточные контакты Бапнома в III—IV вв. не были контактами маленького Бапнома с великой китайской империей. Таковой не существовало, а большинство контактировавших с империей Бапном южных ханьских царств существовало недолго и было такого же размера, а то и меньше, что было известно обеим сторонам. Не было тогда в буддийских царствах ханьцев и гипертрофированной идеи превосходства Поднебесной, так как принятие извне буддизма отодвинуло на время на задний план идею центральности ханьского государства. Поэтому трудно предполагать даже формально даннический характер отношений Бапнома и того или иного из его недолговечных партнеров в ханьском мире. С Тьямпой у Джаявармана были еще более натянутые отношения, чем у Шри Индравармана, поскольку там на троне утвердился кхмер из окружения Джаявармана, проводивший враждебную Бапному политику. Назревала война, к участию в которой Бапном хотел привлечь Южных Ци. Те, не очень прочно сидевшие на троне и не обладавшие реальной властью во вьетских землях, граничивших с Тьямпой, отказались, но тем временем в 492 году власть в Тьямпе перешла к одному из тьямских князей, и обстановка разрядилась. 

Индуизм укрепился в Бапноме в V веке первоначально в более мягкой вишнуистской форме, более терпимой к другим религи-

[25]

ям, в частности к распространенному в империи буддизму (к концу века, по-видимому, в основном махаянистскому).

Ко второй половине V века относятся первые эпиграфические данные об аграрных отношениях в империи Бапном. Курунг обладал правом дарения земель, видимо вытекавшим из верховной собственности государства на них; он дарил их храмам, жилищам аскетов. Как и в других странах Юго-Восточной Азии и на Ланке (Цейлоне), в это время важную часть дарений составляли построенные под руководством центральной администрации ирригационные сооружения. В эти же десятилетия шло формирование крупных земельных владений за счет освоения ранее заболоченных земель близ дельты Меконга, т. е. центральных областей империи. Для этой цели использовался метод внеэкономического принуждения трудящихся — свободных крестьян и рабов-кньомов (судя по данным VI века) — крупными сановниками и родственниками курунга. Важнейшей особенностью периода было сформирование типичного уже для феодальной Кампучии способа оформления наследственного землевладения через посвящение приобретенных земель личному святилищу семьи данного землевладельца. На освоенных землях владельцам порой принадлежала и административная власть, их прямо объявляли «начальниками» этих земель.

После смерти Джаявармана в 514 году власть перешла к его старшему сыну Рудраварману (514 — около 550); возможно, это произошло после подавления мятежа его родственника Гунавармана, крупного землевладельца в южных районах.

VI и особенно VII века были временем значительных социально-экономических сдвигов в кхмерском обществе, которым соответствовали заметные изменения в политической сфере. Анализ данных эпиграфики показывает, что для VII века характерен целый ряд закономерностей, связанных с экономикой Бапнома, однако широко реализованных отчасти севернее, на территории ранней Ченлы (бассейн реки Мун). Окончательное объединение Ченлы и Бапнома в VII веке было следствием новых явлений в экономике, типичных для VII века. Поэтому экономические процессы VI в. должны рассматриваться одновременно на всей территории, населенной кхмерами в то время.

Памятники эпиграфики равномерно покрывают в VI веке значительную часть Кампучии и являются надежным источником для реконструкции основных черт экономики государства и отчасти — его социальной структуры. Они всегда расположены в рисовых районах и описывают типичные именно для них закономерности. Как тексты, надписи VI века образуют единый комплекс бапномской эпиграфики, определенный тип документа, отличный от более поздних. Принципиальное изменение характера документов, бесспорно отражающее изменение в экономических отношениях, приходится не на середину VI века — время возникновения Ченлы, а на начало VII века. В течение же всего VI века суще-

[26]

ствовал архаический тип документации, напоминающий яванские надписи IV—V веков, в котором в нерасчлененном виде содержатся два основных компонента поздних документов: общая преамбула и деловая часть. Они в основном написаны на санскрите, но содержат больше данных по экономике, чем поздние санскритские преамбулы в двуязычных надписях. Соответственно их деловая часть более обща, чем кхмерская часть поздних надписей. Формулы надписей специфичны для VI века. Для этого времени типично широкое строительство ирригационных сооружений, реже — воздвижение статуй; строительство храмов еще не приобрело характерного для более позднего периода размаха. В большом количестве дарятся кньомы (без семей и без одновременного дарения земельного участка). Монархи выступают основными дарителями, особенно на территории Ченлы (в бассейне реки Мун). В Бапноме, судя по ряду особенностей текстов, значительную часть составляют дарения мратаней (крупных землевладельцев) и поней (средних землевладельцев); взаимоотношения последних с деревенской общиной еще не ясны.

География надписей показала, что основные дарения шли на территории ранней Ченлы, где усиленными темпами развивалось храмовое и светское крупное землевладение; на территории Бапнома эти процессы шли медленнее, хотя он был основным рисопроизводящим районом в VI—VII веков; «плотность» надписей здесь значительно ниже, чем в бассейне реки Мун. Районы к северу от Большого Озера еще не были освоены, как и районы к западу от него; областями контакта с бассейном р. Тяо-Прайя на западе была, с одной стороны, узкая прибрежная полоса, с другой — верховья реки Мун. Зона затопления разливами Большого Озера также еще не была освоена; примечательно, что в отличие от более поздних столиц обе столицы Бапнома (ранняя — Вьядхапура и поздняя — Ангкор Борей) стояли на реках на границе зоны затопления, т. е. могли быть портами в любое время года. Все надписи этого времени расположены в низменностях (до отметки в 200 м), где только и велось тогда производительное хозяйство. В основном они сосредоточены близ р. Тонле-сап, по берегам Меконга и в долине реки Мун. В болотистой дельте Меконга южнее современной вьетнамской пров. Тяудок особо важных рисовых районов, по-видимому, не было.

Указанные особенности экономики во многом определили и ход политического развития кхмерского государства. Последние десятилетия существования Бапнома заполнены ожесточенной внутренней борьбой, для которой расширившаяся империя создала несколько естественных культурно-экономических очагов, мало еще связанных между собой. Боролись три основные политические группы, причем каждая опиралась на особый рисопроизводящий район. На севере, в низовьях реки Мун, отделились от Бапнома потомки Камбу Сваямбхувы, ранее подчиненные

[27]

Бапному. В центре удерживалась власть «законного правителя» Рудравармана, на юге укрепились сторонники Гунавармана, убитого брата Рудравармана. Распад империи Бапном был обусловлен непрочностью завоеваний Фаншимана; после ограбления земель на западе и северо-западе их удержание в подчиненном положении, как это часто бывало с империями, по-видимому, не покрывалось доходами от их эксплуатации. Да и внутри древнекхмерского этноса процессы внутренней консолидации еше не завершились. Впоследствии, по их завершении, имперская политика была возобновлена уже на новой, более прочной основе.

40—50-е годы VI века заполнены внутренней борьбой, в ходе которой потомки Камбу, породнившиеся с «царями горы» Бапнома, вначале поддерживали Рудравармана. Их возглавлял виук последнего Бхававарман, сблизившийся через брак с родом Камбу, правившим, как уже говорилось, в области Камбуджа (Ченла китайских источников) на р. Мун. Династийный миф, схожий с мифом Бапнома, возводил этот род к аскету Камбу Сваямбхуве (обратим внимание на то, что легендарный основатель династии — опять лицо духовное), от брака которого с солнечной феей Меру и произошла якобы Солнечная династия. Обе династии породнились после женитьбы Бхававармана, представителя Лунной династии Бапнома и внука Рудравармана, на принцессе из Солнечной династии. После смерти старшего из представителей Солнечной династии Бхававарман стал правителем в Камбудже (Ченле).

В середине VI века Рудраварман умер при неизвестных обстоятельствах, трон во Вьядхапуре стал вакантным. Первоначально власть в столице захватили представители Лунной династии из числа потомков Гунавармана, пришедшие с юга. Но вскоре Бхававарман и его брат, полководец Читрасена, заняли имперскую столицу. Окончательно победить сторонников Лунной династии им не удалось; последние перенесли столицу на место современного Ангкор Борея и стали править югом. Власть в старом рисовом районе вдоль Меконга и по р. Мун досталась Бхававарману; с этого времени он входит в историю как Бхававарман I (около 550 — около 600). Раздел империи стал реальностью. Скорее всего именно в это время отпали владения в бассейне Тяо-Прайи, где моны создали свое государство Дваравати, и на перешейке Кра, где восстановили свою независимость малайские государства.

Эпоха раздробленности. Это был период интенсивной внутренней перестройки кхмерского общества, время начала его феодализации. Оформилась и укрепилась новая социальная организация кхмерского общества, переходная от типичной для Бапнома к той, которая была основой империи Камбуджадеша (Ангкорской империи).

Около 600 года власть в Камбудже (Ченле) и центральном 

[28]

Бапноме перешла к Читрасене, тронное имя которого — Махендраварман (около 600 — около 615). Он занимался преимущественно внутренними проблемами, поддерживая во внешней политике дружественные отношения с Тьямпой и не воюя с потомками Гунавармана. Для активной внешней политики в течение всего VII в. не было, по-видимому, возможностей; не было в ней и необходимости.

Многочисленные документы VII и в меньшей степени VIII в. позволяют дать картину социально-экономической структуры кхмерского общества VII—VIII вв. В нем сочетались элементы рабовладельческого и феодального укладов. Объектом извлечения ренты-налога были юридически свободные «люди» (анак, позднее — неак, неактьеа), члены деревенских сельских общин. Среди них имелась более зажиточная группа — танг. В хозяйствах средних и крупных светских и духовных землевладельцев использовался труд рабов-кньомов, не имевших собственного, закрепленного за ними хозяйства и передававшихся без семьи (в этом их отличие от кньомов феодальной Кампучии времен империи).

Среди землевладельцев (индивидуальных и коллективных) можно выделить помимо верховного владельца всей земли, монарха, следующие группы: понь — мелкий землевладелец, не входящий в общину, использующий труд кньомов; мратань — крупный землевладелец того же типа; храмовые владения — врах, в них работали кньомы под руководством глав храмов, которые (по крайней мере часть из них) находились на положении государственных чиновников; врах-мратань — землевладелец-священнослужитель, обладавший землями как платой за свою деятельность; но он мог их отдавать как пунью — дарение в пользу земель врах. Таким образом, эта форма владения предполагала отчуждение на определенных условиях, хотя сама была по происхождению служебным владением особого рода. В целом духовное землевладение находилось под контролем светско-духовной власти монарха.

Сравнительно малочисленные в то время владения светских и духовных землевладельцев бесспорно давали большую (по сравнению с долей приходившихся на них земель) долю общего прибавочного продукта из-за более сильной эксплуатации кньомов. Поэтому распространение в той или иной части страны владений подобного рода укрепляло здесь власть государства (естественно, до тех пор, пока уменьшение числа анаков не начинало ослаблять государственный аппарат в целом). Анаки платили ренту-налог, отбывали раджакарью (трудовую повинность или государственную барщину) и служили в армии. Именно размывание этого слоя в конце имперского периода ослабило военные возможности Камбуджадеши.

Среди анаков выделялась группа анак-врах; налоги с них шли какому-либо храму, но власти над личностью анак-враха 

[29]

чиновник из ведомства культовых имуществ (ачарья) или настоятель храма не имели. Общинные традиции были еще весьма сильны, деревня-община могла судиться даже с мратанями и с храмами, а выделение новой земли поням со стороны государства не могло быть сделано без свидетельства и согласия анаков соседних деревень. В то же время внеэкономическое принуждение в отношении анаков было основой светского и духовного землевладения, поскольку расчистка полей и строительство ирригационных систем велись в основном руками анаков; созданные их трудом поля передавались крупным феодалам и храмам и обрабатывались кньомами. Основную массу кньомов составляли, как и впоследствии, кхмеры. Их статус был наследственным, освобождение из этого состояния было редкостью. Владеть кньомом мог любой свободный, но ниже танга владельцы кньомов неизвестны.

Статус кньома постепенно менялся в сторону превращения в феодально зависимого. Если в VI веке за кньомами не признавалось право на семью (только иногда при дарении передавали детей вместе с матерями), то в VII—VIII вв. при дарении и продаже кньомов уже передавали семьями (обычно без участка земли). Обязанности кньомов в эти века еще не фиксировались (следовательно, не ограничивались), но среди кньомов четко выделяются привилегированные группы: амрахи (кньомы — начальники трудовых групп) и врах-кньомы — храмовые служители (исполнители ритуальных танцев, музыканты). Эти последние стояли особняком, часто в их число входили посвященные храму дети мратаней и др.

Спецификой организации свободного крестьянского населения надо считать наличие в ней женщин-землевладельцев, обладавших всей полнотой хозяйственных и религиозных функций и даже иногда как-то соотнесенных с государственной службой. Такое высокое положение женщин свойственно кхмерскому обществу (отчасти — монам и ранним бирманцам).

Существовала система титулов, начиная с высшего, врах камратеиг ань, и кончая самыми низшими, такими, как танг (соответствует позднему вапу — мелкому землевладельцу).

Высшая группа свободного трудящегося населения — танги, обычно стоящие у руководства деревней, одновременно поставляла кадры низших чиновников. Чиновники более высоких уровней формировались из сословия поней. Высшая часть чиновников формировалась из мратаней вплоть до самой высшей группы— курунг-мратань (королевские мратани). На самом верху государственной пирамиды стояли светские и духовные лидеры, объединенные правом ношения высшего титула — врах камратенг ань (ВКА), что приблизительно означало «человек священной государственности»; таких было несколько сот человек. Укажем, что ВКА могли быть и храмы, и низшие боги. В этом отождествлении божественного и государственного уже в VII веке

[30]

были заложены основы культа бога-царя, обусловившего небывалое единство духовной и светской власти.

Свободное население было разделено на сложную систему рангов, начиная с анака и кончая курунгом; на низших ступенях ранги обозначались чисто кхмерскими терминами. Были ранги служебные (клонь, тамрвач и др.), религиозные (брахман, бхагаван и др.), для членов семьи монарха, наместников (курак), министров (мантрин), полководцев (сенапати) и др. Помимо них существовали государственные должности (например, клонь срук, клонь ге, клонь рангко и др.), связанные с налогами и раджакарьей, с судом и полицией, с имуществами храмов и объединениями ремесленников (городских, храмовых и проч.), с профессиональными корпорациями, с религиозными функциями, армией.

Государственный аппарат вербовался из числа поней и мратаней, из них формировалось сословие клоней-чиновников (клонь-срук — правитель области-срука и т. п.). Важную категорию чиновничества составляли ачарьи — чиновники ведомства духовных имуществ, в ведении которых находились храмы и их земли.

Помимо деревень анаков, мелких владений поней и крупных владений мратаней существовали и все более увеличивались в числе владения вишнуитских и шиваитских храмов и ашрам (монастырей), буддийских вихар (монастырей). Их земли обрабатывали кньомы, жившие маленькими группами рядом с полями. Были и религиозные центры, не имевшие своего хозяйства, существовавшие на взносы анак-врахов или связанных с данным храмом светских феодалов. Рядом с духовными землями, часто объединяемыми общим владельцем, располагались владения светских феодалов; нередко часть своих земель феодал посвящал построенному им же храму и тем самым приобретал «право» на использование остальных земель или части доходов с храмовой земли. Сами крупные феодалы, насколько можно судить, хозяйства не вели; их кньомы скорее всего уже тогда были оброчными.

Все операции с землей и получение феодальных прав на нее, точнее, права не платить налоги, должны были быть утверждены монархом, причем и сама процедура передачи земли, и назначение лица, ответственного за хозяйственную деятельность на ней, проходили через государственный аппарат.

Аграрные отношения в начале VII века значительно усложнились, ход их развития в старых землях и в долине р. Мун продолжал быть различным. Основными группами землевладельцев были общины анаков и тангов, мратани и пони, государственные и личные храмы и монастыри. Наряду с дарениями вновь обрабатываемых земель, особенно частыми на севере, где их дарили монархи, распространялись операции по перераспределению земель (рисовых полей и садов) — купля, заклад. Объектом 

[31]

подобных операций были в большом количестве и кньомы. В старых областях центра и юга основными дарителями и лицами, утверждающими операции, были правители городов, крупные местные землевладельцы с административной властью. Купля-продажа предполагала сохранение обязательств по отношению к государству. Дарения бывали двух видов — от духовного землевладельца светскому феодалу и от светского феодала или монарха духовному феодалу, при дарении светского феодала определенная часть доходов потом нередко поступала государству. Упоминаний об арендных отношениях в документах не встречено.

Наиболее близкой к собственности с полным иммунитетом и правом передачи по наследству была париграха. Более распространенной формой владения была кшатра, когда духовный или светский феодал часть налога передавал государству и владение не было наследственным. В обоих видах владения производителями были кньомы, повинности которых в эти века не были фиксированы. Что касается анаков, то их повинности и налоги были фиксированными в связи с площадью земли, а не с урожаем. Анак-врахи отчисляли определенное количество риса храму, и этим их обязательства ограничивались.

Имелись владения на основании пунья, когда часть доходов шла храму, но владение в отличие от кшатра было наследственным. Вариантом домениального хозяйства была раджа пунья, когда часть доходов храма шла дарителю земли — монарху; в ряде случаев дарителем мог быть светский феодал, а доходы шли храму и монарху; порой доходы делили на три части — храму, монарху и светскому феодалу — дарителю. Насколько можно судить в настоящее время, необщинное землевладение могло достигать трети обрабатываемых земель и соответственно давать более трети дохода.

В аграрных отношениях заметны следы феодализации, они проявились не только в возникновении сословия анак-врахов, но и в начинающейся передаче из одних рук в другие некоторых категорий земли (огороды, сады) вместе с обслуживающими их крестьяиами-кньомами; все чаще передаются производственные группы кньомов с кньомами-амрахами во главе.

Основным объектом владения была не деревня, а рисовое поле; феодал мог иметь много полей в разных местах. В документах всегда указывалась граница рисового поля и никогда не указывалась его цена. Вообще, денежные отношения по мере феодализации упрощались, медные и оловянные номиналы были заменены штуками материи и медными мелкими чашами, как и в большинстве стран Юго-Восточной Азии. Объектом владения могли быть также огороды, сады, участки леса, водоемы. 

Такова в общих чертах картина социального устройства Кам- буджи (Ченлы), во многом объясняющая как политическую историю этого периода, так и механизм возникновения огромной 

[32]

империи Камбуджадеша, которая во многом казалась историкам необъяснимым феноменом, появившимся и исчезнувшим по неизвестным (или чисто политическим) причинам. На самом же деле ее возникновению предшествовало зарождение в кхмерском обществе новых, феодальных отношений, их развитие произошло уже в период империи, кризис которой последовал за сменой этих норм иными, тоже феодальными.

Объединение кхмерских земель и овладение землями потомков правителей Бапнома на юге было проведено при сыне Ма- хендравармана — Ишанавармане I (около 615—635). К 630 г. столица «царей горы» была захвачена, и их владения вошли в состав Камбуджи (Ченлы), которой теперь принадлежала дельта Меконга и северо-восточное побережье Кхмерского моря (т. е. Сиамский залив). Выход к морю сделал Ченлу морской державой, ее торговые и дипломатические миссии стали появляться в южных портах империи Суй. Ишанаварман продолжал дружественную политику своего отца в отношении Тьямпы, наследник трона (впоследствии король) которой женился на его дочери Чарвани.

Объединение кхмерских земель не было следствием военного успеха или политической случайности, оно было подготовлено единством экономического развития кхмерских земель и, в свою очередь, способствовало ему. Ишанаварман I не считал себя представителем знати бассейна реки Мун или преемником правителей Вьядхапуры — его новая столица, Ишанапура, находилась на стыке земель Бапнома и древней Кампучии в районе современного г. Самбор Прей Кук на Меконге. Город быстро разросся, как все азиатские средневековые столицы, в которых власть деспота собирала массы населения, связанные с выполнением государственных и военных функций и с обслуживанием двора и армии. Скоро население города достигло 20 тыс. человек и продолжало расти.

Интенсивному экономическому и социальному развитию собственно кхмерских земель соответствовало и формирование новых явлений в культуре. Значение VII—VIII вв. по их важности в истории кхмерской культуры можно сравнить со значением культуры Бапнома, культуры имперского периода (IX—XIII вв.) и культуры периода мононационального феодального государства XIV—XVIII вв. Наиболее известны специфические черты культуры этого времени, проявившиеся в архитектуре, где кирпичные башни-храмы начали группироваться в ансамбли; в эпиграфике, где широко распространился кхмерский язык; в религиозной жизни, где синкретизирующие тенденции времен Бапнома привели к утверждению культа Шивы — Вишну (Хариха- ры). Новому подъему кхмерской государственности соответствовало и усложнение государственного аппарата, большая пышность придворного ритуала. Торжественные полурелигиозные дворцовые церемонии, религиозное почитание монарха — все это 

[33]

зародилось при Ишанавармане I и достигло полного расцвета во времена империи.

Ишанаварман многое сделал для усиления централизации государства. Во главе аппарата были поставлены пять министров, страна была разделена на 30 областей с правителями во главе. Одновременно некоторые семьи, например род Нарасинхагупты, сохранили наследственную власть над крупными районами.

Укрепление государства сопровождалось изменениями в духовной жизни общества. От сочетания буддизма и индуизма в раннем Бапноме через вишнуизм его поздних правителей и культ Харихары в ранней Камбудже (Ченле) кхмерское общество по мере усиления власти монарха и его министров и чиновников пришло к культу Шивы, с которым как олицетворением мощи связан практически почти весь период расцвета империи. Этот переход окончательно стал очевиден при Бхававармане II (635—655), от времен которого остался ряд соответствующих надписей и сооружений (Байан и др.); но это не означало в то время отказа от культа Харихары. Долгое правление Бхававармана II отмечено интересными явлениями в экономической и социальной сферах.

Не менее длительным было и правление его сына Джаявармана I (655—681). Укрепляя власть в унаследованных владениях, он первым из правителей Камбуджи (Ченлы) перешел к расширению ее территорий. Реформированная и усиленная армия, куда была включена кавалерия, начала наступление вверх по Меконгу, дойдя до современных районов Вьентьяна и Луангпхабанга, где тогда было родственное кхмерам население. В определенной степени это было продолжением политики Солнечной династии, к владениям которой примыкали эти земли. Укрепилось храмовое землевладение, шло слияние духовной и светской власти монарха; в рамках культа Харихары личным культом монарха был культ Шивы, культ священной мощи монарха, распространявшийся в это время и в индонезийском мире, но не присущий ни монам, ни вьетам, ни мранма — предкам бирманцев. Распространение шиваизма, более агрессивного в отношении других религий, чем вишнуизм, привело к ослаблению позиций буддизма, уменьшению (по сравнению с предшествующим периодом) числа буддийских монахов. Но полностью буддизм вытеснен не был.

В 80-е годы вновь вспыхивает борьба двух основных в то время центров кхмерской государственности: центрального и южно-приморского. В годы правления вдовы Джаявармана I, Джайядеви (681 —после 713), центральная власть ослабела, в начале VIII века разгорелась борьба с правителями различных областей. Эта борьба была прелюдией к распаду страны на несколько княжеств. Вскоре они объединились на каком-то подобии федеративной основы в два государства, известные как Камбуджа (Ченла) Земли и Камбуджа (Ченла) Воды. Основой 

[34]

их выделения были те же два района, что и в начале VII века; с одной стороны, бассейн р. Мун и прилегающие долинные районы среднего Меконга, а с другой стороны, районы к югу от реки Сап и дельта Меконга. Спецификой VIII века было то, что в это время были освоены районы к югу, западу и северу от Большого Озера, где распространились владения светских и духовных феодалов. Политические лидеры этого района, впоследствии на века ставшего основным для кхмерского государства, в начале VIII века были еще слабы и первоначально выступали вместе с правителями юга, входя в Камбуджу (Ченлу) Воды. В целом распад в VIII веке показал, что северные земли потомков Камбу из Солнечной династии еще не были органической частью того, что в последующие века стало кхмерским государством.

Политическая борьба периода раздробленности шла на фоне новых социально-экономических процессов, во многом связанных с окончательной феодализацией кхмерского общества. При этом изменения в VIII веке были намного менее принципиальны, чем те, что произошли в VII веке, и в основном развивали эти последние.

Важнейшим событием было экономическое освоение «западной рисовой корзины», области к западу и северо-западу от Большого Озера — района будущей столицы империи на р. Сиемреап. Как и все долговременные столицы кхмеров, она была расположена в центре рисового района, освоение которого началось за сто лет до перенесения сюда столицы. Создается впечатление, что базирующееся на небольших северных и северо-восточных рисопроизводящих районах (имевших своими центрами Лингапарвату и Самбхупуру) население бассейна реки Мун  * и побережья среднего течения Меконга, руководимое представителями Солнечной династии, смогло подчинить себе население Бапнома, но само было ассимилировано в VII в., после чего в VIII веке началось освоение крестьянами и феодалами единого государства западного рисового очага. Не смогла возглавить государство и небольшая аграрная область Баладитья-пура; некоторое расширение обрабатываемых земель в старых владениях Солнечной династии также не изменило положения. 

_____

*  Здесь в VII в. быстро росло феодальное землевладение, но не было из-за особенностей природных условий больших рисовых массивов.

[35]

Что же касается старого центра — Бапнома, то здесь все земли были, применительно к тогдашним условиям, освоены. VIII век не дает здесь дарений земли, так как отнятие земель у анаков и их закабаление начались на века позднее, а земли, удобные для нового освоения, были на том техническом уровне исчерпаны. Плотно заселенные анаками, эти районы скорее были источниками людских и экономических ресурсов для освоения района будущей Яшодхарапуры (Ангкора), где за счет расчисток и строительства каналов создавались большие владения знати и храмов рядом с поселениями анаков. Примечательно, что освоение в основном касалось ближайшего округа будущей столицы и приходится преимущественно на начало VIII в., когда Камбуджа (Ченла) еще сохранила свое единство. По-видимому, улучшилась техника земледелия, поскольку были освоены ранее неудобные для обработки земли в зоне частичного затопления разливами Большого Озера.

Решение исторически перспективной задачи — освоения второго по величине рисопроизводящего района — происходило в обстановке, когда экономические и политические возможности старого центра, Бапнома, как базы для дальнейшего развития феодального хозяйствования, были исчерпаны, а соперничающие с ним политические центры уже успели свою экономическую слабость продемонстрировать в сфере политики, а именно: базирующиеся на них государства еще не могли объединить страну. Начался период соперничества нескольких княжеств.

Камбуджа (Ченла) Земли была обширным, но экономически менее развитым районом, где не было объективных возможностей для создания обширных ирригационных систем. Политические устремления правителей этого государства были связаны как с более южными кхмерскими областями, так и с соседними вьетскими землями в Северо-Восточном Индокитае. Там шла борьба вьетов с губернаторами и войсками империи Тан, за которой внимательно следил один из наиболее выдающихся правителей Камбуджи Земли, Джаясимха, поддерживающий дипломатические отношения с империей Тан.

Камбуджа (Ченла) Воды практически никогда не была единым государством. Ее основные политические центры были расположены севернее древнего ядра Бапнома: это Аниндитапура к северу от Большого Озера, где правили потомки «царей горы», и Самбхупура на Меконге к северу от современного Пномпеня, где правили потомки Джайядеви. Оба княжества вели между собой борьбу. Что касается района Вьядхапуры, бывшей столицы Бапнома, то его правители вели себя в эти десятилетия пассивно. Правитель Аниндитапуры Пушкаракша на короткое время объединил оба княжества, к этому же стремился его преемник Раджендра, но успеха они не добились. Вскоре Камбуджа Воды распалась на пять враждующих княжеств.

К этому смутному времени относятся глухие упоминания полу-литературного арабского источника о конфликте одного из кхмерских княжеств (видимо, приморского) с махараджей малайской морской империи Шривиджайя. К сожалению, упоминание это, носящее литературный характер, сплетено с явными вымыслами; положение в Камбудже было совершенно неизвестно арабскому купцу Сулейману, указанные сведения которого приводятся в более позднем арабском источнике 916 г. Единственное, что можно утверждать с достаточной уверенностью, это наличие конфликта какого-то кхмерского княжества со Шри-

[36]

виджайей в VIII веке. По другим источникам, в 774 и 784 годы корабли с вооруженными жителями южных морей грабили побережье Камбуджи Воды и Тьямпы. Возможно, какой-то отряд поднялся по Меконгу и разорил столицу одного из княжеств; есть предположение, что это была Самбхупура и что тогда там правил сын Раджендры — Махипати (до 770 — после 781). Разгром этот не сопровождался захватом территории, но на некоторый срок правители княжества, возможно, признали сюзеренитет Шривиджайи.

[37]

Цитируется по изд.: История Кампучии. Краткий очерк. М., 1981, с. 10-37.