Италия в конце XV – первой половине XVII веков

В Италии элементы раннекапиталистических отношений появились значительно раньше, чем в других странах Западной Европы, - в XIV-XV веках; немалых успехов экономика достигла и в XVI веке. Передовые области Италии пережили некоторый подъем во второй половине XVI века, но в XVII веке наступил упадок. Другие государства стали обгонять Италию. 

От средневековья Италия унаследовала раздробленность и неравномерность развития: резко выделялись развитые север и северная часть Центральной Италии с многочисленными городами, разветвленной международной торговлей и банковской деятельностью, с раннекапиталистическими формами промышленного производства. Юг же Италии и острова, значительная часть Центральной Италии, горные районы отличались сравнительно отсталой экономикой. 

Вторая половина XVI в. характеризуется заметным ростом населения: в начале века в Италии было 10 млн жителей, к 1550 г.- 11,6, к 1600 г. - 13,3 млн. Особенно быстро росло население городов: за 100 лет в Риме - с 50 тыс. до 110 тыс., в Венеции - с 115 тыс. до 150 тыс. Удельный вес городского населения за 100 лет вырос в Италии с 11 до 16 %, в Миланском государстве достиг 25 % всего населения, в Венецианском - 23,6 % . 

В первой половине XVI века итальянцы продолжали играть ведущую роль в торговых связях Европы с Левантом. Флоренция открыла широкий рынок своих сукон в Турции. Венеция же столкнулась с известными трудностями и сократила торговлю пряностями. Тяжело отразилось на экономике Венеции ее участие в многочисленных войнах, что облегчило подъем портов Дубровника и Анконы - ее конкурентов на Адриатике. Однако спустя несколько десятилетий венецианская торговля пряностями была восстановлена в прежнем объеме; с 1499 по 1559 г. тоннаж одних лишь крупных венецианских кораблей почти удвоился. Тоннаж флота Генуи увеличился за период с 1537 по 1558 г. на 60 %. 

Во всех торговых центрах Фландрии было множество итальянских купцов, они по-прежнему господствовали в Антверпене. Более 1/3 экспорта английской шерсти находилось в их руках. Они занимали ключевые позиции в экономике Испании и финансовом мире Франции. Тем не менее итальянцев повсюду в Европе теснили конкуренты из Германии, Фландрии, Испании. 

Итальянские войны нарушили связи между итальянскими государствами. Наемные войска грабили города и села, увеличивался налоговый гнет, многие дельцы воздерживались от инвестиций в промышленность,

[88]

сократилось производство сукон. В 10-х годах XVI века в миланский сукнодельческий цех вступило 158 человек, в 20-х - 50, в 30-х - 59. В 1540 г. Бреша произвела 1000 кусков сукна против 8000 в начале века. Из-за конкуренции Южной Германии резко уменьшилось производство бумазеи в ломбардских городах. Флорентийское сукноделие, используя кастильскую шерсть, в первые десятилетия XVI века еще процветало, но после длительной осады Флоренции и падения республики в 1530 г. его положение стало плачевным: с 1527 г. за 10 лет число мастерских упало со 150 до 63. В то же время генуэзское шелноделие переживало заметный рост: в 1432 г. там было 179 мастеров, через столетие - 216, а в середине XVI века - 244. 

В целом в итальянской экономике первой половины XVI века, несмотря на отдельные успехи на внешнем рынке, в ряде центров и отраслей преобладала тенденция упадка, хотя трудности казались еще преодолимыми. 

В начале 80-х годов XVI века Мишель Монтень восхищался большим числом ремесленников в Милане и прекрасными полями Тосканы, напоминавшими сады. Ученый и писатель Джованни Ботеро считал, что нет государства более богатого продовольствием, хлебными злаками, рисом, домашним скотом, сырами, винами, льном, более изобилующего ремесленниками и торговцами, бoлее густонаселенного и более удобно расположенного, чем Миланское герцогство. 

Заметная активизация деловой жизни началась в Италии в 40-е годы XVI века. От занятий торговлей переходили к промышленности, от одной отрасли промышленности к другой. Осваивались новые рынки сырья, сбыта и финансирования. Так, генуэзская знать занялась преимущественно финансовой деятельностью, извлекая из нее более половины своих доходов. За 1556-1624 годы состояния генуэзцев выросли в четыре раза. Они были ведущей силой финансового мира Испании. предоставляли ссуды монархам, являлись хозяевами общеевропейской финансовой биржи - Безансонских ярмарок, проводившихся в разных городах Европы. 

Венецианские корабли, груженные сукнами местного производства, пряностями и другими товарами, регулярно отправлялись в различные порты. Венеция была главным поставщиком перца в немецких землях. Ей удалось справиться с конкуренцией Анконы и Дубровника, выстроив на далматинском побережье новый порт Сплит; вплоть до 80-х годов XVI века венецианские корабли были хозяевами в восточной части Средиземного моря. 

Особенно оживилась торговля Италии с Испанией. Из Италии вывозили шерстяные и шелковые ткани, вино, квасцы, зерно, из Испании шли шерсть, красители, кожи и другие товары. Если в 50-е годы в Италию поступало примерно 14 706 мешков шерсти в год, то в 70-х годах - 23 647 мешков. 

Вместе с оживлением внешней торговли укреплялись и внутренние торговые связи. Углублялось разделение труда: север снабжал южные области промышленными товарами; юг поставлял сырье и сельскохозяйственные продукты Венеции, Флоренции, Генуе, Милану. С XV века вывоз зерна из Сицилии возрос в 5-10 раз. 

Еще более заметным был подъем в области промышленности. В 1517 г. Венеция производила 3500 кусков сукна, в 1569 г.- 26,5 тыс., в 1602 г. - 29 тыс.; по качеству оно не уступало флорентийскому. Во Флоренции число сукнодельческих предприятий выросло с 63 в 1537 г. до 152 в 1561 г. а количество изготовленных сукон с 14 700 кусков в 1553 г. до 33 212 в 1572 г., тем самым Флоренция превзошла свой уровень XV века. 

После временного сокращения сукноделие вновь набирало силу в Милане, Комо, Кремоне, расширялось в Парме, Падуе, Мантуе. В Генуе - одном из крупнейших центров шелкоделия - в 1531 г. работали 2152 ткача, а в 1565 г.- 7500. В Милане в 80-90-е годы производство

[89]

шелковых тканей удвоилось. Расширялось оно и в Венеции, Комо, Павии, Мантуе, Флоренции. В начале XVII века во Флоренции производили в год 10 тыс. кусков высококачественных шелковых тканей против 2000 в XV веке. 

В отличие от сукноделия, которое зависело главным образом от привозной шерсти, шелковая промышленность стала все больше пользоваться местным сырьем: в Ломбардии, Венета, Тоскане, Лигурии расширилось разведение шелковицы. Производственные операции по выделке шелковой пряжи начали перемещаться в деревню, где стали применять шелкокрутильные мельницы, механизировавшие трудоемкий процесс шелкокручения. Раннекапиталистические отношения в шелковой промышленности подучили дальнейшее развитие, происходила концентрация производства. Так, в ареале Бодоньи в середине XVI века на одном предприятии работали в среднем 45 человек, а через столетие - 100, расширилось применение наемного труда в Болонье, Модене, Пьяченце. 

Подъем происходил также в стекольной промышленности, кораблестроении и типографском деле Венеции. 25 % всех книг, напечатанных в Италии, сошло со станков венецианских печатников. Особого развития достигло строительное дело. В Риме, например, было возведено 54 церкви и 60 дворцов. 

Оживилась горная промышленность. В 1539 г. в Тоскане возобновилась добыча серебра в Пьетрасанте и железа в Пьомбино. Расширялся объем производства, происходила концентрация всех операций по добыче руды и первичной обработке металла. Возросла добыча квасцов. 

Наряду с этими успехами отмечалось дальнейшее сокращение производства бумазейных тканей в городах Северной Италии, что было следствием увеличения производства этих тканей в немецких землях. В некоторых городах сокращалось сукноделие. Однако общий подъем промышленности во второй половине XVI века не вызывает сомнения. 

Важную роль в этом процессе играло превращение Итальянских войн. Опытные и богатые итальянские дельцы сумели добиться максимальных преимуществ от оживления экономической жизни Испании, под властью которой казалась значительная часть итальянских земель, а также из торговли Испании с заморскими колониями. 

Буржуазная революция в Нидерландах, гражданские войны во Франции, войны Англии с Испанией временно ослабили основных конкурентов Италии. В некоторой мере общему подъему способствовала протекционистская политика таких итальянских государств, как Тосканское великое герцогство, Савойя. 

В 80-90-е годы XVI века начали проявляться экономические трудности, возросшие в первые десятилетия XVII века. В первую очередь пострадало сукноделие. Во Флоренции число сукнодельческих предприятий с 1586 по 1646 г. упало со 114 до 41 и продолжало уменьшаться. В 1589-1601 годы производство сукна сократилось вдвое. В Падуе с середины XVI века к 1611 г. от 40 предприятий осталось всего 6. К началу XVII века итальянский рынок уже был наводнен шерстяными тканями заальпийского производства. 

Несколько позже начался упадок шелковой промышленности. К концу XVII века производство шелковых тканей в Генуе, Милане и Венеции резко сократилось, а в Комо, Кремоне, Павии фактически исчезло. Вплоть до середины XVII века на сравнительно высоком уровне оставалось шелкоделие Флоренции: с 90-х годов XVI века до 20-х годов XVII века капиталовложения богатейших дельцов переместились из сукноделия в шелковую промышленность. Получаемая прибыль здесь колебалась от 7-8 до 17-19%. В 1662 г. около 20% населения города было занято в шелковой промышленности и менее 10% - в суконной. Тем не менее во второй половине XVII века Италия становится рынком для французских шелковых тканей. 

В первой половине XVII века сокращалось металлургическое производство в Ломбардии и кораблестроение Венеции, как и разработки на сереб-

[90]

ряных рудниках Пьетрасанты, уменьшились выработка железа, печатание книг, производство бумаги. 

На исходе XVI - в начале XVII века итальянцы полностью утратили свою роль на мировом рынке: исчезла итальянская колония в Лондоне, с упадком Лиона резко уменьшилась роль обосновавшихся там итальянских торгово-банковских домов. Только генуэзцы вплоть до середины XVII века сохраняли свои позиции в финансовом мире Европы, но и они ослабевали из-за упадка, переживаемого Испанией. 

Итальянцы начали терять влияние и в средиземноморской торговле. На исходе XVI века резко сократился торговый флот Венеции, Генуи и Анконы. Испанская шерсть и сицилийское зерно перевозились в североитальянские порты на голландских и английских кораблях. К англичанам перешла венецианская торговля перцем. После потери Крита Венеция была почти полностью вытеснена с рынков Востока. Правда, в это время начал процветать тосканский порт Ливорно, главный центр зерновой торговли, но он обслуживал иностранных купцов и был мало связан с итальянской экономикой. В 80-е годы XVI века итальянцы стали появляться на рынках Польши и в северных немецких городах, где они закупали хлеб; флорентийцы временно наладили торговлю с Ливаном, пытались установить связь с Московским государством. Однако эти успехи были кратковременными. 

К середине XVII века торговля стала носить преимущественно внутри-итальянский характер. Промышленность значительно отстала от английской, французской и голландской. Италия вывозила главным образом сельскохозяйственную продукцию и полуфабрикаты и ввозила промышленные изделия. 

Причины сокращения сукноделия современники объясняли обычно дешевизной иностранных изделий. Самой существенной причиной упадка было то, что экономические успехи Италии достигались отдельными городами в условиях политической раздробленности, преобладания торгово-финансового капитала и ориентации на внешний рынок: это определило объективную неустойчивость итальянской экономики. В XVI веке еще удавалось справиться с трудностями, в XVII веке это стало уже невозможным. Конкурентами выступали крупные централизованные государства, где успешно шло первоначальное накопление капитала, что давало возможность пользоваться дешевой рабочей силой. Молодая капиталистическая экономика использовала и протекционистскую политику. 

В пределах мелких государств обойти цеховый контроль было чрезвычайно трудно, но главное - для ведущей отрасли промышленности - сукноделия - не хватало сырья: в конце XVI века уменьшился приток тонкой испанской шерсти, местная же шерсть была в основном грубая, да и ее явно не хватало. Большая устойчивость шелковой промышленности объясняется именно наличием своего сырья и некоторым обновлением производства. 

Развитие экономики в рамках отдельных городов-государств или синьорий - система, благодаря которой Италия поначалу опередила другие страны, стала на пороге общеевропейской капиталистической эры анахронизмом. Основная причина экономических неудач Италии - изменившаяся ситуация в мире. 

Однако и в XVII веке сохранились мануфактурная организация производства, опыт и знания, которыми широко пользовались и за пределами Италии. В Ломбардии в середине XVII века начала развиваться деревенская промышленность: выработка шелковой пряжи, бумаги, первичная обработка металлов. На базе расширяющейся деревенской промышленности впоследствии выросла капиталистическая промышленность Северной Италии. Однако в целом в XVII веке итальянская экономика слабела, приходила в состояние стагнации.

[91]

Наибольшие перемены в аграрном строе в конце XV-XVI веков произошли в Северной Италии, прежде всего в Ломбардии. Продолжало быстро расти городское землевладение за счет мелкой крестьянской собственности, земель наследственных держателей, территорий, находившихся во владении сельских коммун. В середине XVI века ломбардские крестьяне владели лишь 3% плодородных земель на равнине, их уделом оставалась обработка бедной почвы горных областей. В округах Венеции, Пьяченцы и других городов общая доля всех крестьянских земель не поднималась выше четверти всей земельной площади. Преобладание или значительный удельный вес землевладения горожан не означали сами по себе создания или внедрения буржуазной формы собственности. С конца XV века в Ломбардии распространяется новый тип краткосрочного найма земли - крупная предпринимательская аренда на землях горожан, во владениях церкви, а также на землях нобилей. 

Предпосылками возникновения крупной предпринимательской аренды была концентрация больших массивов плодородных и удобных для ирригации земель, расположенных в районах с густой сетью водных путей; близость достаточно емких городских и европейских рынков с их дифференцированным спросом на сельскохозяйственные продукты: мясо, молоко, сыр, масло; высокая плотность населения: в XVI веке - 110 человек на 1 кв. км в Милане, Лоди и округе, 117 - в Кремоне; наличие в руках крупных землевладельцев значительных денежных средств. Все это позволило путем интенсивного строительства ирригационных сооружений значительно поднять урожайность зерновых на неорошаемых землях - в полтора-два раза, обеспечить высокие урожаи трав на орошаемых лугах и разведение молочного скота, высевать такую трудоемкую культуру, как рис. Появилась возможность широкого распространения севооборотов с чередованием зерновых и бобовых культур, используемых и на корм для животных, без применения пара. Продукты молочного животноводства, особенно различные виды сыров, вывозились в города Италии и Франции. Изменились внешний вид и структура сельских поселений Ломбардии. В центре группы построек был дом богатого арендатора, там же находились жилища батраков, хлев, зерновой амбар, сыроварни. 

В конце XV - середине XVI века весьма распространенной была так называемая посредническая аренда, при которой арендаторами являлись посредники - зажиточные люди, а земельные участки обрабатывали держатели-массарии за натуральный чинш (что не исключало привлечения батраков). 

С конца XVI века и в XVII веке посредническую аренду сменила предпринимательская аренда, на крупных земельных массивах основными работ[1]никами стали батраки, нанимавшиеся посезонно или постоянно - для работы на виноградниках, ухода за скотом и т. п. Обычный срок аренды составлял 9 лет, чинш был денежным.

Этот процесс, однако, в Миланском округе шел медленно, крупные комплексы подчас снова дробились и сдавались в субаренду массариям. Продолжали существовать дополнительные обязательства феодального типа для арендатора (поставка домашней птицы, телятины, свинины). Собственник осуществлял довольно жесткий контроль за расходами арендаторов. Становление крупной фермерской аренды растянулось по меньшей мере на два столетия. 

Кризисные явления затронули в XVII веке не только город, но и деревни; однако в Ломбардии в XVI - середине XVII века произошли перемены, свидетельствующие не о застое или попятном движении в деревне по сравнению с XV веком, а о продолжавшейся, хотя и неравномерно, прогрессивной перестройке хозяйства. 

В Тоскане к началу XVI века процесс концентрации земельной собственности в руках горожан отмечен не меньшими, если не большими успехами,

[92]

чем в Северной Италии. Из 35 810 земельных собственников в округе Флоренции 37, 1 % составляли горожане Флоренции - в их рунах сосредоточивалось 60,4% владений по их стоимостной оценке. Половина собственников, главным образом мелкие и средние землевладельцы, проживавшие в сельской местности, владели лишь 17 ,3% земель; церковным учреждениям принадлежало 22,3 % всех земельных владений. Эти пропорции были различны в разных зонах сельской округи города - контадо. Крестьянская собственность, почти исчезнувшая в близких к городу районах и в наиболее плодородных долинах, сохранилась в основном лишь в горных районах юго-востока. 

В XVI веке проявилась тенденция н объединению ряда земельных комплексов (подере) в факторию, где располагались хозяйственные службы, помещения для енота и жилище арендатора, жилой дом фактора-управляющего, агента собственника. Фактору - обычно из зажиточных арендаторов, а подчас и горожан - поручались сбор и доставка собственнику его части урожая, надзор за арендаторами, разведением и содержанием скота, организация дополнительных, не предусмотренных договором работ на подере и их оплата (за счет собственника), наем сезонных и постоянных рабочих, ведение регулярных отчетов о расходах и доходах в фактории и т. д. Фактор стремился к самостоятельности в управлении хозяйством и материальным выгодам. Землевладельцы же пытались ограничивать предпринимательство факторов, осуществляли мелочный контроль, особенно возросший в XVII веке. Существовали некоторые потенциальные возможности к превращению фактора из управителя в арендатора-предпринимателя, но эти потенции сколько-нибудь реально не проявились. 

Можно отметить некоторый прогресс в росте продуктивности, интенсификации хозяйства на подере. Повсюду среди зерновых преобладала пшеница, происходил постепенный рост посевов бобовых культур при уменьшении площадей под ячмень и просо; показательна высокая плотность посадок виноградников. Возрастание дополнительных (сверх половины урожая) натуральных платежей крестьян-испольщиков в этот период не может быть расценено однозначно, как явление феодальной реакции, оно было связано в определенной мере с товаризацией сельской экономики. 

Потребности развития шелкоделия в городах Тосканы в XVI-XVII веках и возможности экспорта обусловили здесь, как и в Ломбардии, расширение посадок специализированной культуры - шелковицы, причем сами арендаторы выполняли некоторые первоначальные операции по обработке сырья. К 60-м годам XVII века 70% шелковой пряжи, употребляемой во флорентийской промышленности, было местного производства. 

Создание факторий, частичная ориентация производства сельскохозяйственных культур на экспорт влекли за собой более активное участие собственника в издержках производства и в самой организации сельскохозяйственных работ: выборе культур для посева, регулировании севооборотов, насаждении специализированных культур, приобретении семян, предоставлявшихся частично, а иногда и полностью арендаторам, авансировании испольщинов деньгами для покупки скота. На церковных землях сохранялись наследственные формы аренды, в том числе и либеллярная. Однако весьма часто съемщинами были крупные пополанские фамилии, сдающие полученные земли в краткосрочную субаренду. 

С 40-х годов XVI века в Тоскане, а в северных областях Италии одним-двумя столетиями раньше, получили распространение и инвеституры феодов, предоставляемых правителям, нобилям или патрицианским фамилиям. Но этот процесс не был возвратом н феодализму, «рефеодализацией». В XVI-XVII веках в феод за плату передавались преимущественно необработанные земли, леса или пастбища, оставшиеся еще в собственности или владении отдельных сельских коммун, а также административно-

[93]

политическая власть над этими коммунами. Инвеститура феодов влекла за собой взимание получателем доходов, связанных с гражданской и уголовной юрисдикцией, сбором разного рода налогов и пошлин (в том числе доходов от тратторий, пекарен, продажи вина и т. д.). К получателю феода переходили и права на использование леса и пастбищ, права охоты и рыбной ловли, баналитеты на мельницы, оливковый пресс, винодавильню и пр. Коммуны формально сохраняли часть административно-фискальных функций, которые по большей части уже давно принадлежали близлежащему городу. 

В структуре аграрных отношений Тосканы значение инвеституры феодов было невелико; феоды в 1640-1642 годы составляли лишь 4,3% территории герцогства. Более крупные феоды тосканской аристократии находились в Южной Италии, Умбрии, Романье. Права получателей пожалований в основном носили фискальный характер, а их господство - характер судебно-политического и финансового подчинения пожалованных им в феод земель. Господствующая верхушка ряда сельских коммун Ломбардии добивалась выкупа феодов при условии уплаты 2/3 их стоимости, внесенной получателем пожалования. Впрочем, осуществление судебных полномочий, прав на баналитеты и взимание чинша с прежних общинных земель являлись, несомненно, проявлением феодального господства над территорией феода. Феодализм не был здесь создан заново, но феодальное господство в этих районах до некоторой степени укрепилось. 

[ИЛЛЮСТРАЦИЯ]

Итальянские дворяне. Рисунок XVII века.

XVI век унаследовал от прошлого всю сложность общественной структуры - большую пестроту и неравномерность развития, социальную мобильность и отсутствие «чистых классов», но именно теперь начались заметные изменения в общественной жизни. Феодалы сохранили привычные доходы и господствующую роль в социальной и политической жизни Папского государства, в Пьемонте и в приальпийских зонах, а также в горных районах передовых областей. Там же, где когда-то феодальная знать была ослаблена, теперь в абсолютистских княжествах сложились условия, благоприятствовавшие росту удельного веса феодалов в обществе: они играли известную роль при княшеских дворах, получали разного рода привилегии. 

Благоприятную почву для роста значения феодальной среды создавало испанское влияние. Расширению рядов дворянства способствовал и процесс одворянивания верхушки пополанов. Вместе с тем дворянство Италии продолжало свои торгово-финансовые занятия и зачастую получало от них не меньше доходов, чем от земли. 

Верхушку городского населения составляли купцы и банкиры международного масштаба, крупные предприниматели и землевладельцы - так называемые патриции. При республиканских режимах они держали власть в своих руках. В княжествах же, отстраненные от непосредственного руководства политической жизнью, они тем не менее занимали ряд высоких и доходных должностей в государственном аппарате. Именно эта

[94]

часть населения прежде всего одворянивалась. Однако этот процесс в течение XVI века развивался очень медленно. 

Возросший интерес к земельным владениям объяснялся престижными соображениями, возможностью войти в дворянство. Но не менее важным было приобретение новых источников дохода. Рост инвестиций в земельную собственность совпадал со значительным увеличением цен на сельскохозяйственные продукты и возрастанием стоимости земли, что свидетельствовало не о бегстве из деловой сферы, а скорее об активном стремлении извлечь все выгоды из создавшейся ситуации. Патриции, чье имущество с давних пор состояло из земельных владений, часто именно во второй половине XVI века начинали карьеру в сфере финансовой и предпринимательской деятельности (например, Рикарди во Флоренции). 

Обычно приобретение земли не сопровождалось изъятием капиталов из торговли и промышленности. Даже владение феодами, громкими титулами, судебными и фискальными иммунитетами не приводило к отказу от этих занятий. Иностранцы с удивлением отмечали, что тосканский побилитет занимается торговлей. 

Одворянивание носило главным образом внешний характер, ограничиваясь принятием дворянской символики, нравов, стиля жизни. Дорогие пиршества и роскошная одежда, строительство дворцов и вилл, крупные размеры приданого - все это составляло повседневный быт сближавшегося с дворянством и все больше отделявшегося от остального общества патрициата. В 1593 г. миланская коллегия юристов постановила, что статус патриция несовместим с занятиями торговлей и ремеслом. Подобное же «закрытие» знати происходило и в Генуе. Однако здесь знатным лицам было дозволено заниматься шелкоделием и сукноделием, оптовой торговлей, финансовыми операциями. Во Флоренции подобных ограничений вовсе не было. Местная элита никогда пе превращалась в типичную земельную аристократию с сознанием сословной исключительности. 

Многочисленную группу городского населения составляли менее богатые торговцы и банкиры, ростовщики и предприниматели, зажиточные самостоятельные ремесленники, лица свободных профессий. Они отличались от патрициев меньшими богатствами, более скромным образом жизни, отсутствием титулов и индивидуальных привилегий, хотя и они нередко были землевладельцами и могли подняться вверх по социальной лестнице. В XVI веке эта среда постоянно пополнялась за счет выходцев из деревни и из низших слоев населения. В XVII веке в условиях экономического спада дальнейший рост этой прослойки замедлился, а местами приостановился. 

Низшую ступень в обществе занимали плебеи: лица, трудившиеся в промышленности, слуги и поденщики, ученики и подмастерья - все, это производил материальные ценности и подвергался эксплуатации; к ним примыкали мелкие самостоятельные ремесленники и лавочники; характерное явление этого времени - масса нищих и бродяг. Во второй половине XVI века удельный вес работников, запятых в промышленности, был значительным: в 50-х годах в шелковой промышленности Генуи было занято около 38 тыс. человек, в конце века в шелкоделии Болоньи - почти 20 тыс. человек; в 1604 г. работавшие в сукнодельческой промышленности вместе с семьями составляли около 28% населения Флоренции. Немалая часть из них была наемными рабочими. Они влачили полуголодное существование. Н условиях «революции цен» реальная заработная плата уменьшалась, ее пе хватало на содержание семьи квалифицированным рабочим, а заработка рядовых наемных рабочих - даже для пропитания самого работника. Рабочим платили плохо и нерегулярно. В неурожайные годы (почти каждый третий год) цены резко возрастали и условия жизни становились ужасающими. К этому добавлялась и безработица. В голодный 1555 г. в небольшом местечке Сан-Миниато близ Флоренции из 1300 жителей 400 человек получали ежедневно хлеб в виде милостыни.

[95]

В XVII веке удельный вес трудящегося элемента в среде плебеев сокращался, а число нищих и бродяг увеличивалось. 

Для итальянской деревни характерны неустойчивость социальных граней в условиях роста имущественной дифференциации и обезземеления мелких собственников и держателей. Арендаторы парцелл, обычно, совмещали сельскохозяйственные занятия с ремесленными, с сезонным наемным трудом. Появление в Ломбардии крупных арендаторов предпринимательского типа и увеличение значения наемной рабочей силы имели еще ограниченные размеры. Существенных изменений в социальной структуре сельского населения в Италии не произошло. Основная масса крестьян, подвергавшаяся тяжелой эксплуатации и со стороны землевладельцев, и со стороны государственной власти путем усиливавшегося налогового гнета, влачила полунищенское существование. Обездоленные массы людей, нищие, бродяги, заполняли дороги Италии. 

Растет поляризация общества, постепенно нивелируются местные различия, исчезает динамичность, столь характерная для предыдущих веков. Общественная структура, подобно экономике, переживала в XVII веке стагнацию. 

Отличия между югом Италии и северной ее частью были существенными, хотя экономическое и социальное развитие Неаполитанского королевства и Сицилии (владений испанской короны) на протяжении XVI - середины XVII века имело ряд общих черт с Северной Италией. Юг был преимущественно аграрным, с относительно небольшим числом городов, низким уровнем развития. Товарно-денежные отношения меньше деформировали устои феодального строя, экономические позиции феодалов не были поколеблены, а буржуазный элемент был крайне слаб. Ведущую роль в торгово-финансовой сфере играли купцы и банкиры из Северной Италии. Как и на севере, XVI век характеризуется здесь заметным ростом населения, особенно в городах: к началу XVII века население Палермо и Мессины достигло 100 тыс., Неаполя - 267 973 человека. 

В течение XVI века успешно развивалась текстильная промышленность Неаполя: почти в пять раз увеличилось число шелковщиков, выросло число мастеров в цехе шерстянинов (Лапа), появилась рассеянная мануфактура. Производство шелковой пряжи и шелковых тканей развивалось в Сицилии и в других областях юга. В Калабрии за 1540-1580 годы производство шелка удвоилось. Значительными торговыми центрами стали Неаполь, Палермо, Мессина. С юга вывозились зерно, енот, ножи, шелковая пряжа и ткани, оливковое масло, вино, шафран, а импортировались промышленные изделия. Интенсифицировались торговые и финансовые связи между югом и севером Италии, особенно контакты с Генуей, Флоренцией, Миланом, а также с Испанией. В деревне продолжали господствовать феодальные отношения, возросли размеры феодальной ренты. В некоторых зонах Апулии в начале вена натуральные платежи составляли 1/3 урожая, в конце его - 1/2. Наряду с этим хозяйство интенсифицировалось: развивалось скотоводство, виноградарство, садоводство, производство сахара и хлопка, расширялся внутренний рынок. 

Южная Италия оставалась крупным экспортером сельскохозяйственной продукции: пшеницы, оливкового масла, вина, цитрусовых, шелка-сырца, скота, кож, сахара, шафрана, причем не только в пределах Италии, но и в другие страны Средиземноморья и Западной Европы. Между 1550 и 1590 годами из Сицилии вывозилось в среднем 250 тыс. квинталов пшеницы в год. Производителями зерна были крупные имения, принадлежавшие феодальной знати. На землях, сданных в аренду посреднику, трудились наследственные держатели-колоны, которые могли продавать и сдавать в аренду свои участки и покидать их. Немалая часть имений сдавалась в краткосрочную аренду - аффикт - за фиксированный денежный или натуральный чинш.

[96]

Повсеместно во всех сельскохозяйственных работах принимали участие постоянные и сезонные наемные рабочие. Для арендаторов мелкой парцеллы, обычно занятой оливковыми деревьями, было неизбежно сочетание труда на своем участие с сезонной работой по найму. 

Несмотря на некоторые успехи, хозяйственная жизнь крупных и мелких городов юга не выдерживала сравнения с Северной Италией. Юг все более становился аграрным придатком севера и рынком для промышленных товаров североитальянских городов. Купцы и банкиры Генуи и Флоренции проникали в самые отдаленные уголки юга. Они предоставляли займы правительству и отдельным феодалам, в их руки попадали откупа налогов. Они пользовались на льготных условиях правом вывоза зерна, сахара, шелка, брали в аренду земли и доходы с рынков. Капиталы генуэзцев и флорентийцев, их опыт, активная деятельность стимулировали сельскохозяйственное производство, поощряли рост товарно-денежных отношений. Но в большей мере они способствовали однобокому развитию экономики, утечке капиталов за границу, укрепляли феодальные устои общества и государства.

Одним из решающих обстоятельств, влияющих на экономику юга, была финансовая политика испанского правительства. Росли· виды, число и объем налогов: прямой налог - донативо, косвенные налоги на помол, торговлю вином, вывоз зерна, шелка, масла, шафрана, вина и др. Широко практиковалась передача налогов на откуп, непрестанно возрастал государственный долг. Власти продавали должности, титулы и феоды. 

При Карле V и Филиппе II феодальная знать подвергалась существенным ограничениям, ослаблявшим ее политическую независимость. В то же время власти сохранили фискальные и юридические привилегии феодалов. Все это способствовало консервации традиционной феодальной структуры. Ряды знати пополнялись за счет высшего чиновничества, финансистов, откупщиков. Среди новых феодалов, купивших сотни мелких поселений н качестве феодов, особенно многочисленными были генуэзские и флорентийские купцы и банкиры. Господствующий класс в лице новых феодалов все теснее втягивался в торговые операции, спекуляции зерном, оливками, шелком. 

Обострение политических противоречий между властями и феодальной знатью не привело к разрыву между ними: многие феодалы служили в испанской армии за пределами родины, занимали высокие должности в государственном аппарате и при дворе вице-короля в Heaпoлe. Кампанелла считал, что трудятся не более 15-20% жителей Неаполя. Город кишел людьми, занятыми непроизводительным трудом, обслуживавшими роскошный образ жизни феодальной и городской знати. Огромное число нищих и бродяг постоянно заполняло улицы и площади, рассчитывая на милостыню или случайную работу. В среде плебейства юга пред-пролетарский элемент отсутствовал. 

В XVII веке наступил конец экономического благополучия юга: уже в середине столетия ощущалась депрессия хозяйственной жизни, свертывалась местная промышленность, рос дефицит торгового баланса, утратила самостоятельное значение деятельность разорявшихся купцов и ремесленников. Флорентийцы и генуэзцы стремились компенсировать свои неудачи в других местах за счет эксплуатации юга. Поляризация населения увеличивалась, достигнув здесь гораздо более выраженных форм, чем на севере. 

Итак, экономическая жизнь Италии XVI - середины XVII века характеризовалась большой неравномерностью развития в разных ее регионах. Трудности первой половины XVI века сменились подъемом во второй половине. В XVII веке следует отметить ослабление буржуазных элементов общества и их частичное одворянивание, а также усиление феодального дворянства. Новое дворянство, как особая социальная группировка, не

[97]

сложилось. В XVII веке процесс стагнации распространился и на экономику, и на социальный строй. Тем не менее возвращения к классическим формам феодальной экономики ни в городе, ни в деревне пе произошло. Ранее достигнутые рубежи были сохранены, в отдельных отраслях наблюдался прогресс. 

[98]

Цитируется по изд.: История Европы в восьми томах. С древнейших времен до наших дней. Том третий.  От средневековья в новому времен (конец XV – первая половина XVII в.). М., 1993, с. 88-98.