Ватикан и Англия в эпоху Англо-Бурской войны

Ватикан и Англия в эпоху Англо-Бурской войны

Девятнадцатый век — век английской гегемонии — заканчивался при «самых неблагоприятных для будущего британской мировой империи предзнаменованиях.

Англо-французский дипломатический конфликт из-за Судана (Фашода) ударил по больному месту (египетский вопрос) в англо-французских отношениях. Результатом фашодского инцидента было не только умаление престижа Франции, но и ухудшение положения самой Англии в Европе. Показательным в этом смысле было обращение испанского правительства к правительствам Франции, Германии и России 1 в апреле 1899 г. с планом франко-русско-германского соглашения о защите неприкосновенности испанских территорий в Европе и в Африке 2 против английских вожделений. В то же время германская дипломатия считала (в мае 1899 г.) международное положении Англии столь неблагоприятным, что не допускала решимости у английского правительства довести дело до войны с бурскими республиками 3. Наконец, аналогичная оценка европейского положения вместе с положительными поощрениями из Берлина, Парижа и других столиц внушили трансваальскому правительству смелость занять твердую позицию в конфликте с Англией и не отступить перед вооруженной борьбой с могущественнейшей державой мира.

В июне принц Эдуард (в следующем году — король) упрекал еще Чемберлена (министра колоний) в слабости и нерешительности, и только в середине октября начались военные действия. Неудачи англичан, неожиданные победы бурских «мужиков» над блистательными войсками королевы Великобритании наносили удар за ударом престижу британского могущества. «Злорадное ликование во всех почти странах Европы при известиях о первых поражениях англичан показало, что Англию ненави-

________

1. Можно ли поставить наряду с этим и обращение к Австро-Венгрии, или же австрийская дипломатия имела до известной степени авторские права в отношении этой инициативы, — для решения этого вопроса нет достаточных данных; есть, однако, серьезное основание думать, что за испанской инициативой непосредственно, но вряд ли как causa finalis, стояли австрийские внушения.

2. Испанское правительство — по заявлению премьер-министра Сильвелы германскому послу — располагало будто бы точными сведениями об английских планах захвата Цеуты, Канарских островов, бухты Виго и даже всей сев.-зап. Провинции Галиции.

3. См. отзыв германского посла в Лондоне и заключен тс в том же смысле «тате-секретаря по иностранным делам, Бюлова, в телеграмме Бюлова Вильгельму II от 10 мая 1899 г. «Die grosse Politik der Europaischen Kabinette», XV № 4356.

____

[49]

дели больше, чем она когда-либо предполагала» 1. «Известия о неудачах, понесенных английскими войсками в борьбе с бурами, — писал во «всеподданнейшей записке» в январе 1900 г. русский министр иностранных дел, гр. М. Н. Муравьев, — вызвали повсюду чувство нравственного (!) удовлетворения, чтобы не сказать — удовольствия» 2. И, говоря словами английского историка, близкого к британскому Foreign Office,

«прежде, чем закончились первые три месяца войны, опасности изолированности дали себя чувствовать так же остро, как неожиданное испытание, которому подвергнул наши войска маленький бурский «вооруженный народ» 3.

Какую же позицию заняла дипломатия Ватикана в отношении к Англии, с которой еще десяток лет до этого момента она стремилась связаться: «прочными» дружественными узами?

Как в отношениях между папской курией и Германией или Россией основную роль играл польский вопрос, придававший в Берлине и в Петербурге чрезвычайную важность дружественным связям с Ватиканом, — так во взаимоотношениях между Англией и Ватиканом основную роль играли вопросы ирландский и с конца 80-х годов мальтийский.

«Необходимость для Англии вступать в сношения с Ватиканом по этим (касающимся о. Мальты) вопросам вызывается тем широким, почти безграничным действием, которое было признано великобританским правительством за папской властью и каноническим правом на острове Мальте при первоначальном присоединении последнего к королевству», писал Извольский из Рима 18/30 июня 1890 г. министру инодел Н. К. Гирсу 4.

Важнейший пункт настоящего соглашения, очевидно, тот, в силу которого папа, не отказываясь, в принципе, от принадлежащего ему права непосредственного назначения епископов Мальты и Гоцца, соглашается, отныне вступать (подобно тому, как это делается с нами) в предварительные конфиденциальные сношения с великобританским правительством: касательно выбора кандидатов. Политическое значение имеет также и обязательство, принятое куриею ввести в мальтийские семинарии обучение английскому языку. Остальные два пункта касаются второстепенных вопросов о браках и погребении.

«Содержание обнародованной ныне переписки окончательно опровергает сильно волновавший Францию слух, будто сэру Л. Симмонсу было также поручено добиться от Ватикана передачи мальтийскому епископу духовной юрисдикции над некоторыми странами Африки. Парижский кабинет, весьма ревниво относящийся ко всему, что могло бы умалить исторические права Франции, и побуждаемый неутомимым алжирским примасом, кардиналом Лавижерн, внимательно следит за этой стороною дела. Посол республики, граф Лефевр, получил от папы прямое уверение, что с Англией не заключено никакого условия касательно Африки; тем не менее, можно предположить, что сэр Симмонс не ограничился в своих

_____

1. Н. W. Steed, Through thirty years, vol. I, 154.

2. «Красный архив», XVII, 5.

3. The Cambridge history of British Foreign International Situation by V. Chirolyvol. Ill, 268.

4. Деп. Извольского № 5. Соглашение, о котором говорит далее Извольский, было заключено сэром Л. Симмонсом, специально уполномоченным великобританским правительством и Ватиканом незадолго перед этим.

[50]

разговорах в Риме предметами, изложенными в его официальных донесениях, и, по имеющимся у меня сведениям, между ним и кардиналом Рамполла происходили частные и доверительные беседы по африканским и, вообще, колониальным делам.

«Надежда Льва XIII, что миссия сэра Л. Симмонса приведет к установлению между ним и Англией постоянных дипломатических сношений, покуда еще не осуществилась. Для дальнейших переговоров по различным второстепенным делам, касающимся острова Мальты, здесь вскоре ожидается мальтийский чиновник, но уже с более скромным наименованием. В итоге, английское правительство, польстившее самолюбию Льва XIII назначением к нему, хотя и временным, чрезвычайного посланника и полномочного министра, приобрело довольно существенные выгоды; правда, что, со своей стороны, как это явствует из прилагаемой переписки, оно сводит до минимума гарантии, повсеместно требуемые советской властью против ультрамонтанства».

В конце 1889 и в начале 1890 г. Ватикан, действительно, оказал английскому правительству услуги, аналогичные тем, которые он оказывал в это время русскому правительству: он торжественно осудил средства борьбы, применявшиеся ирландской национальной партией (в особенности «бойкот») и — по сообщению Извольского — «положил конец клерикально-сепаратистским интригам на о. Мальте, заменив епископа Бугаджиара угодным Англии лицом». «Переговоры, давшие эти результаты, велись сначала через герцога Норфолька и «мальтийца» графа Стриклэнда, а затем, для завершения их, послана была в Рим чрезвычайная миссия Л. Симмонса, назначенного чрезвычайным посланником и полномочным министром при папском дворе. Как сообщал Извольский 23 октября (4 ноября) 1889 года (тел. № 14), кардинал статс-секретарь (Рамполла) заявил ему о «своей уверенности», что это назначение приобретет постоянный характер и что оговорка маркиза Сольсбери зависит будто бы от сильного неудовольствия и даже сопротивления итальянского правительства». «В Ватикане, — отмечал при этом Извольский, — царствует по этому поводу величайшая радость». Тем не менее, ожидания и надежды Ватикана оказались напрасными.

Обращаясь к интересующему нас моменту англо-бурской войны, мы прежде всего должны констатировать, что ватиканская пресса в начале ноября 1899 г. переменила двусмысленный тон на определенно враждебный Англии, присоединившись к единодушному «про-бурскому» хору всей континентальной прессы. «Osservatore Romano», официальный орган Ватикана, напоминал 6 ноября, что «хваленое итальянское Risorgimento», основанное на уничтожении светского суверенитета папы, было, главным

образом, делом Англии, т. е. Пальмерстона, при содействии Гладстона, которые совершили этот подвиг в полном согласии с протестантизмом и англиканским идеалом»... «Но, — грозно заключал ватиканский официоз, — приближаются крупные события 1, которые покажут, что посягательства на свободу церкви и папы никогда не остаются безнаказанными». Газета

_____

1. Уверенность в этом высказал и Вильгельм II в пометке на донесении своего посла из Уадрида от 5 октября 1899 г. в том месте, где передавалось заявление гр. Муравьева испанскому премьеру, что южно-африканская война может повлечь за собою «различные последствия для всеобщей политики».

[51]

иезуитов — «Voce de la Verita» — доказывала, что так как Италия сильна только поддержкой Англии, то крушение могущества последней, вследствие решительных побед над нею буров, приведет к крушению безбожной Италии и восстановлению в Риме папской власти. Смущение, вызванное этой кампанией ватиканской прессы среди английских католиков, было  столь велико, что «светский глава» этих католиков, герцог Норфолькский, нашел себя вынужденным выйти из состава кабинета Сольсбери с тем, чтобы записаться офицером в экспедиционную английскую армию.

Следует отдать справедливость царскому министру-резиденту при папском престоле, Н. Чарыкову, который за год до этих событий, — тотчас же после Фашоды, — предвидел возможность крутого поворота ватиканской политики в отношении Англии.

Римская курия, писал он в личном письме Муравьеву 8/20 декабря 1893 года, поклоняется успеху. Бесцеремонность С. Штатов в отношении Испании приводит ее в негодование; кардинал Рамполла еще сегодня говорил вновь со мною об этом. Но американские победы повлекли за собою сближение между Белым Домом и Ватиканом и признание последним католического «американизма». Националистские вожделения императора Вильгельма противоречат папскому учению. Но император могуществен и смел, и центр заодно с ним: Ватикан заставляет молчать тех, кто хотел бы защищать его вчерашние взгляды, и ухаживает за прусской миссией. Франция отступила в Фашоде, смирилась в Иерусалиме, мирится с итальянским правительством: святой престол отказывается от догмы французского протектората 1, охладевает к послам республики и откладывает до мая консисторию или пытается обусловить возведение в кардиналы о. Шарметтона 2 огромной уступкой со стороны России.

Тем не менее, эти колебания имеют свои пределы. Римская курия преклоняется перед германскими и англо-саксонскими успехами, но в то же время они ее пугают. Во-первых, потому, что успехи эти угрожают полным подавлением латинской расы, в которой папство черпает главные свои ресурсы. И затем — потому, что безраздельное господство протестантских и либеральных держав чревато опасностями для принципов католицизма и власти. Вот почему Лев XIII и его статс-секретарь ищут противовеса этому господству и считают, что нашли его в содружестве народов латинских и славянских» 3.

Во времена Извольского ватиканская дипломатия, как мы видели, считала европейскую войну неизбежной и стремилась принять в подготовке ее деятельное участие. Но и Чарыкову в июле 1898 г. кардинал статс-секретарь (Рамполла) говорил о том, что предвидит «страшную борьбу рас», «борьбу между славянской и германской расами». При этом он указывал на полное подчинение католической Австрии протестантской Германии, — опасность, объединяющую против себя «славянскую расу» с «латинской расой». Эту же мысль Рамполла излагал, естественно, французскому послу при Ватикане, Монбелю, который сообщил об этом Чарыкову с пояснением, что св. престол готов примкнуть к Франции, даже к Италии и — без всяких колебаний — к России, если эти державы

______

1. Над католиками на Востоке.

2. Французского кандидата.

3. МИД. Saint-Siege, 1898.

[52]

вступят в борьбу с Германией, ибо главную опасность для себя римская курия видит, мол, в протестантизме, следовательно — в Германии 1.

В течение двенадцати лет Лев XIII и Рамполла направляли ватиканскую дипломатическую деятельность по линии «окружения Германии». Считается и по сей день, что они не отступали от этой линии до конца жизни Льва XIII (1903 г.) и до ухода с политической арены его статс-секретаря. Величайшая осторожность в отношении Ватикана, с которою публикуются архивные документы за пределами Советского союза 2, оставляет нетронутым это убеждение.

Между тем, всеобщий «дипломатический бунт», вызванный в 1899 г. южно-африканскими неудачами Англии, произвел столь же быструю, каки радикальную перемену в ориентации ватиканской дипломатии.  В 1893 г. ватиканский официоз (упомянутый выше «Osservatore Romano»), по внушению Рамполлы, объявлял франко-русский союз созданием папской дипломатии.

В ноябре (7/19) 1898 г. тот же орган, под впечатлением фашодского поражения Франции, доказывал несостоятельность франко-русского союза и бесполезность его для Франции, а иезуитская «Voce de la Verita» восхваляла религиозность и благочестие Вильгельма II и называла ненавистное до Фашоды Ватикану путешествие Вильгельма в Палестину «триумфом христианства» и даже «un immenso ben.ficio ai Cattolici».

В ноябре 1899 года обе эти газеты выступали против Англии, в защиту южно-африканских протестантских республик, с таким усердием, что английские католики «доверительно» обратили, через кардинала Vaughan «серьезное внимание кардинала Рамполлы на неудобство подобной открытой неприязни». Несмотря на это ватиканская печать продолжала «враждебную Англии кампанию, высказывая уверенность, что нынешняя война вызовет такие международные усложнения, которые умалят могущество этого государства» 3.

В качестве такого «международного усложнения» европейская пресса предсказывала, обсуждала и пропагандировала вмешательство европейских держав в пользу буров, которое уже в начале октября английская дипломатия считала вполне реальной опасностью 4. В конце же октября британский посол в Париже Э. Монсон получил предупреждение о прямо враждебных намерениях Франции и России. Пребывание русского министра иностранных дел (Муравьева) в Париже подало повод к предполо-

______

1. Доверительное письмо Чарыкова Муравьеву от 7/19 июля 1898 г. МИД. Saint-Siege, 1898.

2. Германское правительство, публикуя во время войны документы бельгийского мин. ин. дел, исключило из этой публикации едва ли не самую драгоценную для истории часть этого архива — донесения бельгийского посланника при Ватикане, наиболее близкого последнему из всех аккредитованных при папском престоле европейских дипломатов. Та же самая операция произведена при опубликовании документов германского министерства ин. дел. О публикациях английского и французского правительств нечего и говорить; во французской мы находим в т. I второй серии всего 6 совершенно незначительных документов, касающихся папского престола. См. Documents Diplomatiques Francais (1871—1914), 2-е serie (1901 - 1911), № 40, 197, 212, 218, 257, 395.

3. Тел. Чарыкова № 38 от ноября 1899 г. (Saint-Siege, 1899). — Демонстрация герцога Норфолькского и состоялась в январе 1900 г. в качестве протеста против непоколебимой англофобии ватиканской прессы.

4. British Documents on the origin of the War (1898-1914), vol. I, № 233.

[53]

жениям, что результатом его переговоров с Делькассе будет немедленное враждебное выступление против Англии. В этом смысле информировал  Монсона его итальянский коллега, оговаривавшийся, впрочем, что все зависит, конечно, от Германии и что с этой стороны опасаться нечего 1.

Однако такого рода дружественные предупреждения сами по себе представляли уже некоторое «умаление» английского могущества. Как показали события, германская дипломатия параллельно поощряла планы «оборонительного» соглашения континентальных держав 2 и «дружески предупреждала» английское правительство о противо-английских замыслах и предложениях Муравьева 3, представляя, вместе с тем, счет за свой отказ от участия в этих замыслах. Как водится, счет этот предъявлялся неоднократно, был вздут до крайней возможности, и все же английское правительство должно было по нему платить; ближайшим и пренеприятным платежом была совершенно непривычная уступчивость англичан в вопросе о германских судах, занимавшихся подвозом бурам военной контрабанды.

Несмотря на то, что Вильгельм II заявлял права на вечную благодарность Англии ему за то, что он не допустил нападения на нее «двух тигров» — Франции и России, — в середине ноября 1898 года в Париже происходили неофициальные переговоры между доверенными людьми французского и германского правительств об условиях и способах франко-германского сближения против Англии. Дело дошло до свидания германского агента (журналиста, очень близкого к германскому министерству иностранных дел, имевшего первоначально дело тоже с журналистом-дипломатом и второстепенными персонажами с Quai d’Orsay) с самим министром ин. дел республики, Делькассе. Делькассе «не произнес слова «alliance», но говорил, что оба государства должны вести сообща политику против английского засилия». Почвой для тесного сближения Франции и Германии должна быть колониальная политика. Франция насыщена, даже перенасыщена, колониальными владениями и готова всюду поддерживать колониальные вожделения Германии, в особенности в Китае и во всех пунктах, представляющих опорные базы на морском пути в Восточную Азию. На замечание собеседника, что ни один французский кабинет не

________

1. Такая же информация получена была в начале ноября из Брюсселя. См. British Documents, vol. Г, № 286, 292. — Об антибританских замыслах Муравьева и несочувствии им французского правительства см. там же, № 294.

2. Инструкции Бюлова германскому послу в Мадриде от 27 апреля 1899 г. и от 16 мая 1899 г., «Die grosse Politik», № 4206 и 4209. Инициатива возбуждения переговоров о континентальном блоке формально принадлежала испанскому премьеру, но с самого начала заметно в ней участие австрийской дипломатии; с благословения Берлина испанский премьер вступил в переговоры с французским правительством и с русским. Все это — в апреле—мае 1899 г.; лишь в октябре пускается в ход австрийский документ («Die grosse Politik», XV, № 4213 и «Brit. Doc.», v. I № 287), компрометировавший перед англичанами в этом деле Муравьева, но по существу опровергаемый депешей Радовица из Мадрида от 5 октября 1899 г. («Die grosse Politik», XV, № 4212). См. также подтверждение австрийской версии Болуховским английскому послу в Вене — «Brit. Doc.», I, № 291, а также запись разговора Бюлова с Муравьевым в Потсдаме, «Die grosse Politik», XIII, № 3548.

3. См. «Brit. Doc.», v. I, №305, в особенности 311,317, 313, где воспроизведено заявление Вильгельма послу Англии в Берлине о том, что Англия должна быть лагодарна ему, Вильгельму, удержавшему в покое «двух тигров» — Францию и Россию.

[54]

(решится выступить в парламенте с проектом далеко идущего соглашения с Германией, Делькассе ответил: «Я это сделаю завтра же, если угодно!» На замечание собеседника, что при первой смене кабинета во Франции Германия останется ни с чем, Делькассе возразил, что, во-первых, смены кабинетов во Франции фактически не меняют направления внешней политики и что, во-вторых, Россия может быть привлечена к франко-германскому соглашению в качестве третьей, гарантирующей сделку, участницы соглашения 1. В октябре 1899 года французские и германские войска и в самом деле братски «сотрудничали» в истреблении туземцев в Африке на границе Того. Делькассе по этому поводу поручил французскому поверенному в делах в Берлине выразить чувства удовлетворения, в ответ на что заместитель германского статс-секретаря по иностранным делам не преминул выразить надежду, что «колониальное сотрудничество» 2 и впредь в соответствующих случаях окажется возможным.

В злополучные декабрьские дни — время катастрофических неудач англичан в Ю. Африке, оставшееся в истории Британской империи под наименованием «черной недели» — в Берлине появился человек, едва ли не самый ненавистный тогда правящим кругам английского общества, с принцем Эдуардом во главе, — министр иностранных дел Трансваальской республики, д-р Лейдс, непосредственно связанный с посылкой знаменитой телеграммы Вильгельма II Крюгеру 3 января 1896 г. К величайшему негодованию принца Эдуарда, как вполне достоверно свидетельствует об этом его биограф, С. Ли, — д-р Лейдс был приглашен германским канцлером Гогенлоэ на банкет по случаю дня рождения Вильгельма II (27 января). Английский посол в Берлине не мог, конечно,  уклониться от присутствия на этом банкете. Принц Эдуард по этому поводу писал послу, что д-р Лейдс — «самый злостный, опасный и бессовестный из всех наших врагов. Он переезжает с места на место, распространяя ложь и стараясь повредить всем, чем он только может» 3. А в благодарственном, но далеко не нежном письме Вильгельму II, в ответ на соображения последнего о наилучших способах ведения войны против буров, принц, выразивши уверенность в благополучном исходе войны, оговорил, что уверенность эта не разделяется на континенте и в особенности «доктором Лейдсом, который, как я слышал, был принят с распростертыми объятиями во всех слоях берлинского общества». Негодование Эдуарда было тем сильнее, что в своих соображениях по поводу южно-африканской войны Вильгельм II не постеснялся приравнять ее к спортивному матчу, в котором англичане могут, не жертвуя своим достоинством, в худшем случае, честно признать себя побежденными противником.

_______

1. «Die grosse Politik», XIII, № 3558 (Докладная записка А. фэн-Хуна о его переговорах в Париже, поданная Бюлову 5 декабря 1898 г ). О предшествовавшем этому запросе германского правительства французскому о возможности сотрудничества между ними (19 июня 1898 г.) см. там же примечание на стр. 252 и «Die grosse Politik», XIV, № 3813 и 3814. Само собой разумеется, к смыслу заявлений Делькассе следует отнестись критически — очень осторожно.

2. Кавычки подлинника — записи зам. статс-секретаря, «Die grosse Politik», XIII, 3584.

3. При этом Эдуард «выразил надежду, что посол, вернувшись домой с канцлерского обеда, вымоет карболовым мылом свои руки, оскверненные рукопожатием представителя буров». — King Edward, VII, A Biography by sir Sidney Lee, vol. 1, 758—759.

[55]

Биограф Эдуарда VII, пользовавшийся архивными документами русского посольства в Лондоне, имел возможность осветить неясную картину, рисуемую опубликованными документами германского министерства чрезвычайно яркими штрихами.

В то время как Вильгельм уверял великобританского посла в Берлине, что Англия не имеет в мире более верного — и имеющего больше прав на благодарность — друга, чем он, и когда Бюлов предостерегал этого посла против русских планов в отношении Персии и Персидского залива, — германский император, во время новогоднего визита своего к русскому послу графу Остен-Сакену, поздравлял его не только с новым годом, но и с пробной мобилизацией на афганской границе. «Император усматривает в ней (цитирует депешу Остен-Сакена С. Ли в английском переводе) подтверждение своего излюбленного мнения, что одна Россия может парализовать мощь Англии и нанести ей, в случае нужды, смертельный удар». Развивая эту тему, император заявил с горячностью, что если бы когда-нибудь наш августейший государь признал необходимым, двинуть свои войска против Индии, то он со своей стороны гарантировал бы полное спокойствие в Европе. Он встал бы на стражу наших границ. «Это хорошо знают в Англии, — прибавил его величество: — я никогда не скрывал от них тот факт, что на Дальнем Востоке я не буду на их стороне». Это, сделанное по собственной инициативе, заявление (продолжает русский посол) до такой степени поразило меня, что я спросил императора, желает ли он, чтобы оно передано было мною августейшему нашему государю. «Конечно, — ответил его величество, — императору Николаю достаточно, впрочем, перечитать мои письма за время нашего вмешательства в японо-китайскую войну и экспедиции в Цзяо-Чжоу. Я ему давал неоднократно это заверение» 1.

В циркулярном письме русским послам от 13/25 января 1900 г. Муравьев констатировал «стремление со стороны германского правительства возбудить согласованное действие держав против планов Англии как в отношении Ю. Африки, так и Египта 2 и в особенности желание связать нас с этим действием как можно теснее». Осведомленный об этом русским послом в Париже, Нелидовым, Делькассе выразил подозрение, что цель Вильгельма II—скомпрометировать Францию и Россию перед Англией, и таким образом, каков бы ни был дальнейший ход событий, остаться в выигрыше за счет всех своих партнеров. И тем не менее в середине февраля наметилось нечто, похожее на согласие с русской стороны начать «согласованное действие» против Англии: 15/27 февраля Муравьев поручил русским послам в Париже и в Берлине предложить обоим правительствам, сообща с Россией, выразить в Лондоне пожелание, чтобы английское правительство положило конец «неравной борьбе между маленькими республиками и могущественной Англией». И Делькассе и Вильгельм II дали сочувственные, но уклончивые ответы; Муравьеву ничего не оставалось, как напомнить Вильгельму II, что отвергнутая им теперь инициатива «совместного действия» принадлежала ему же самому 3.

_______

1. S. Lee, 1. с., 763.

2. Во втором разговоре с Остен-Сакеном Вильгельм II говорил о том, что Англия собирается перебросить из Египта войска в Ю. Африку, а охрану Египта, передать Италии.

3. S. Lее, 1, с., 766

[56]

Таков был ход событий с октября 1899 г. по февраль 1900 г., восстанавливаемый теперь по ставшим известными документам дипломатических архивов. Двойная игра не только германского, но и других правительств, делавших все возможное для того, чтобы побудить друг друга выступить против Англии, при сохранении за собою возможности, глядя по обстоятельствам, либо присоединиться к этому выступлению и придать ему силу концентрированного наступления на Британскую империю, либо отречься от него и за приличное вознаграждение со стороны Англии перекинуться на ее сторону, — эта двойная игра велась закрытыми картами и создавала почти паническое настроение в Лондоне и крайнее возбуждение во всех правительственных европейских центрах. Насколько грозной оказалась обстановка, созданная этой игрой, видно по тем уступкам, которые вырваны были у Англии за это время — Соед. Штатами в отношении Панамского канала, Германией в Африке, Францией в Индо-Китае, а также — по смелости, проявленной Россией на Дальнем Востоке. Но пока еще не были подведены эти итоги кризиса 1899—1900 годов, — были все основания ожидать еще более катастрофических для Англии «международных усложнений». Как эти ожидания отражались в ватиканских сферах в декабре 1899 года, показывает депеша Чарыкова из Рима, полученная в Петербурге 12 декабря:

№ 42 Рим. 7/19 декабря 1899 г.

Доверительно

М. г., граф Михаил Николаевич,

В почтительнейшем донесении моем от 9/21 ноября за № 33 я имел  честь упомянуть о неблагоприятных для Англии предсказаниях, которыми здешние католические круги встретили войну Англии с южно-африканскими республиками.

Эти предсказания подтверждаются событиями последних дней, выяснившими численную недостаточность и боевую несостоятельность английского сухопутного войска.

Здешние пессимисты начинают даже говорить, что Англии придется отказаться от ее Капской колонии, как в прошлом столетии она отказалась от своей колонии в Северной Америке.

Кардинал Рамполла считает положение англичан серьезным, а французский посол весьма озабочен политическими последствиями английских неудач.

Г-н Низар высказывался папскому статс-секретарю и мне в этом смысле.

Он, будучи хорошо знаком с делами французского министерства иностранных дел за последние 15 лет, полагает, что Франция может отнестись только с полным сочувствием к увеличению германских владений в Африке и считает возможным и желательным соглашение между Францией и Германией на этой почве.

Ему известно из достоверных источников, что английские военные силы на западном берегу Африки ничтожны и что, вообще, в распоряжении английского правительства имеется лишь незначительное количество обученного войска.

Кардинал Рамполла и г-н Низар и многие мои коллеги спрашивают в один голос: что будет в Индии?

[57]

Нерасположение римской курии к Англии объясняется, как известно, отчасти конфессиональными и отчасти—местными политическими причинами 1. Но можно с уверенностью сказать, что всякая политическая комбинация, направленная против Англии, будет пользоваться сочувствием и поддержкою курии, клерикальной печати и значительной части католического населения всех европейских и неевропейских государств 2.

Примите и проч.

Н. Чарыков

* * *

Документ этот свидетельствует, что ватиканская дипломатия стремилась опереться не только на общее настроение «бунта» против английской гегемонии в мире, но и на вполне оформленное сотрудничество с дипломатией французской. Немного более раннего происхождения письмо Чарыкова к Муравьеву показывает, что у папского статс-секретаря был наготове и даже приводился зависящими средствами в исполнение план мобилизации всех латинских государств (не исключая даже Португалии — английской полуколонии!) против Англии, под руководством Франции:

Рим, 23 ноября/5 декабря 1899 г.

М. г., граф Михаил Николаевич,

Недавняя речь г-на Чемберлена обратила на себя внимание в ватиканских кругах. Зная английские нравы, а также ораторские приемы британского министра колоний, здесь не придают речи этой преувеличенного значения:

Тем не менее, как мне сказал сегодня кардинал Рамполла, «il y a quelque chose la-dessous» 3, полагая, что угрозы г-на Чемберлена касаются не только Франции, но и всех наций не англосаксонского или тевтонского происхождения. Папский статс-секретарь еще более укрепился в своей давнишней мысли о необходимости всем государствам латинской расы сблизиться и сплотиться, для отпора англо-германским стремлениям к господству и захватам.

Кардинал припомнил по этому поводу, что, будучи еще нунцием в Мадриде, он советовал испанскому правительству заключить союз с южно-американскими республиками. В последнее время статс-секретарь обращал внимание португальского посла на опасность, угрожающую португальским  владениям в Африке от англо-германского соглашения.

Сближение означенных республик между собой и их духовное объединение было политической целью состоявшегося минувшей весной собора епископов латинской Америки. Прежде чем разойтись, означенные епископы выразили папе пожелание—«un voeux pour l union des republiques Sud-americaines» 4.

Правительство Колумбии заявило о своей готовности созвать с этой

________

1. Т. е. общностью политических интересов Англии и Италии при противоречия интересов между папским престолом и королевским итальянским правительством.

2. Курсив наш.

3. Что-то под этим кроется.

4. Понимание о единении южно-американских республик.

[58]

целью конгресс представителей упомянутых республик. Кардинал, однако, считает инициативу Колумбии в данном случае не вполне удобной и могущей вызвать зависть и недоброжелательство других южно-американских правительств, и вопрос о созыве конгресса пока остается открытым. Во главе союза латинских народов должна была бы стать, по мнению кардинала Рамполла, — Франция. «Естественными союзниками латинских народов в предстоящей им борьбе, — продолжал кардинал, — являются народы славянские». Интересы обеих групп народов нигде не сталкиваются, и обеим одинаково угрожает возрастающее могущество и притязательность англо-германцев. В этом отношении русское правительство могло бы оказать нам дружеское содействие, повлияв в Париже в смысле установления, под французским главенством, столь желательного сближения различных латинских государств «Европы и Америки».

Я уже имел случай доносить вашему сиятельству о постепенном созревании, со времени испано-американской войны, сознания солидарности интересов между южно-американскими государствами, имеющими своих представителей в Риме. За истекшие месяцы, как я узнал из вполне достоверного источника, состоялось положительное сближение между Аргентинскою республикою и Бразилией, выразившееся в посещении президента последней новым президентом первой. Между Аргентиной и Чили установлено мирное соглашение о разграничении. Епископы, возвратившиеся с собора, были встречены на родине восторженно, и один из них, бразильский, возбудил особый энтузиазм заявлением, что св. престол признает республиканскую форму правления в Бразилии законной и окончательной. После 15-летнего разрыва восстановлены дипломатические сношения между Аргентиною и папою, которому на днях г-н Кальво, упомянутый в донесении моем от 19/31 января с. г за № 5, вручил верительные грамоты.

Английские шовинистские речи являются весьма своевременным подтверждением указанных опасений и предположений курии.

Совокупность этих обстоятельств дает повод заключить, что мысли о латинско-славянском единении для обороны против англо-германских захватов, не суть лишь плод мимолетных впечатлений кардинала Рамполла, а выражают собой долголетнюю и обоснованную фактически заботу папского правительства. Острая враждебность к Англии, высказанная Ватиканом по поводу теперешней войны, обнаружила с неожиданной яркостью силу здешнего нерасположения к великобританскому правительству.

Смею думать, что нам можно только отнестись симпатично к упомянутым заботам курии.

Проявляющаяся за последнее время рознь между двумя группами народностей Западной Европы и Америки, на которую указывает кардинал Рамполла, для нас не представляет опасности. Напротив, она затрудняет осуществление единственно страшной для нас комбинации, именно враждебной нам коалиции всего Запада. Поэтому, поддерживая, может быть даже в Париже, выраженные куриею стремления, имеющие притом чисто оборонительный характер, мы, казалось бы, действовали бы лишь соответственно нашим общим политическим интересам.

Примите и проч.

Н. Чарыков

[59]

Направление дипломатической деятельности папского престола обозначилось таким образом с полной ясностью. Несмотря на печатные и «доверительные» заявления Рамполлы, что враждебные Англии выступления «Osservatore Romano», смутившие английских католиков, ни в малейшей степени не выражают взглядов и политику папского «правительства» 1, руководство католической церкви прилагало все усилия к тому, чтобы создать, независимо от Германии, активный противо-британский блок, с Францией и Россией во главе. Опасность, нависшую над Англией, римская курия углубляла и расширяла всеми доступными ей средствами.

Депеша Чарыкова от 18/30 января 1900 г. показывает, что Лев XIII в это время не испытывал ни малейших колебаний в решимости идти по этому новому пути, с прежним оружием (союз с французской республикой и русским царем) в руках. С полной готовностью св. престол оставил в покое Германию, через военное сокрушение которой франко-русским союзом он раньше стремился к достижению своих политических целей, и обрушился на Англию — потому, что Англия очутилась в еще более невыгодном положении, чем было положение Германии в этот момент.

Рим, 18/30 января 1900 г.

М. г., граф Михаил Николаевич,

На прошлой неделе папа начал принимать новогодние поздравления дипломатического корпуса, отложенные с Рождества.

Когда я в свою очередь был принят Львом XIII, его святейшество просил меня представить выражение его неизменной дружбы и уважения его императорскому величеству, а равно и искренние его пожелания по случаю Нового года. Затем папа подробно развил свою любимую идею о русском императоре, как представителе принципа авторитета в светских делах, не входившего никогда в сделку с революциею, и о желательности его сближения с папою, представляющим начало авторитета в духовной области.

Мне показалось, что эти давнишние убеждения Льва XIII получили за последнее время новую силу и подтверждение ввиду не ускользающего от св. престола мирового значения кризиса, который ныне переживает Англия.

Кардинал Рамполла выражал мне по этому поводу свое убеждение, что положение Англии стало очень серьезным и что теперешняя война будет иметь последствия не только местные, но и мировые.

Нравственное обаяние Англии, по мнению кардинала, уже теперь уменьшилось, и трудно предвидеть, каким образом ей удастся возвратить себе тот вес, которым она пользовалась на всем пространстве земного шара.

_________

1. 29 февраля/13 марта 1900 г. Чарыков писал Муравьеву, что группа влиятельных английских католиков нашла эти заявления «неудовлетворительными» и собравшись в публичное заседание, под руководством герцога Норфолька, постановила после прочтения конфиденциального письма Рамполлы, что, «преклоняясь перед авторитетом папы в делах веры и нравственности, английские католики не допускают никакого вмешательства церкви в их отношения к политическим интересам своей родины».

[60]

Если при этом иметь в виду, что пропорционально уменьшению мирового значения Англии должно будет возрасти положение тех держав, с коими Англия главным образом соперничала, именно прежде всего Франции и России, то станет вполне понятным, что такой вероятный оборот дела может только поощрять папское правительство следовать неуклонно французской политике Льва XIII и желать поддерживать с Россиею самые лучшие отношения.

Здоровье папы превосходно. Он бодро, охотно и без утомления переносит до сих пор усиленные труды, вызываемые юбилейным годом.

Примите и проч.

Н. Чарыков

Опасность, тяготевшая над Англией, существенным образом уменьшилась не столько вследствие побед английских войск над бурами в начале 1900 г., сколько вследствие отвлечения активности ее соперников на Дальний Восток «боксерским восстанием» и международно-империалистической интервенцией в Китае. Еще в начале июля (н. ст.) совещание начальников французского и русского штабов (Деланн и Сахаров) в Петербурге внесло в военно-союзную конвенцию дополнение на случай, если бы Франция и Россия оказались в войне с Англией 1.

Тем не менее, уже к концу февраля было ясно, что непосредственная угроза образования континентального блока против Англии отпала. Об этом писал Чарыков Муравьеву на основании сведений, почерпнутых в Ватикане, в тот самый день, каким датирована попытка Муравьева осуществить или оживить новогодние пожелания Вильгельма II. В этой депеше своей Чарыков, пользуясь сведениями из того же драгоценного источника, дает и ультра-материалистическое объяснение провалу плана антибританской коалиции, оставляя, однако, на первом месте инкриминированное французским послам «двусмысленное поведение германского правительства».

Рим, 15/27 февраля 1900 г.

М. г., граф Михаил Николаевич,

Католическая печать, очень неохотно констатируя военные успехи англичан в Южной Африке, не отказывается еще от надежды, что нынешняя война вызовет гибельные для Великобритании международные усложнения.

Кардинал Рамполла не ожидает, что подобные усложнения наступят во время теперешних военных действий, но все-таки спрашивает: Французский посол при Ватикане убежден теперь, что на материке Европы не образуется коалиции против Англии, и приписывает явление это двусмысленному поведению германского правительства.

Вместе с тем образованию подобной коалиции воспрепятствовало, без

_____

1. В случае выступления Англии против Франции Россия была обязана сосредоточить на афганской границе 300—350 тыс. бойцов и наступать на Индию; в случае же объявления Англией войны России Франция должна была сосредоточить 100—150 тыс. человек у Ламанша и «угрожать Англии десантом». См. А. Зайончковский, Подготовка России к мировой войне в международном отношении, 90.

[61]

сомнения, влияние западно-европейских деловых сфер, заинтересованных без различия национальностей, в акционерных предприятиях южно-африканских золотых и брильянтовых копей.

Мне известно стороной, что здешний португальский посол придерживается мнения, будто победа буров была бы более опасна для колонии Делагоа, чем победа англичан, ибо последние, одолев южно-африканские республики, будут надолго отвлечены новой организацией африканского юга от захвата португальской территории, тогда как буры, нуждаясь в хорошем порте, отняли бы у Португалии бухту Делагоа.

Папскому правительству, при всем том, особенно неприятна возрастающая англомания итальянских правительственных и общественных кругов.

Примите и проч.

“—“ Н. Чарыков

Среди опубликованных австрийским правительством документов австро-венгерского министерства ин. дел 1 всеобщее внимание обратило на себя донесение австро-венгерского посланника при Ватикане гр. Морица Пальфи от 29 июля 1914 г. Донесение это самым неопровержимым образом свидетельствует, что св. престол восторженно встретил превращение австро-венгерского конфликта в войну, обещавшую распространиться на всю Европу. В разговоре с гр. Пальфи 27 июля кардинал статс-секретарь не обнаружил, по словам Пальфи, ни малейших признаков «кротости или примирительности». Предъявленный Сербии австрийский ультиматум он «одобрил безоговорочно» и выразил при этом надежду, что Австро-Венгрия доведет начатое дело до полного успеха, вместе с сожалением, что Сербия не была «урезана», в достаточной для ее обезврежения мере, гораздо раньше, когда эта операция протекла бы без всяких осложнений. Как тут же добавляет Пальфи, сам папа «неоднократно в течение последних лет выражал сожаление, что Австро-Венгрия не производит экзекуции над своим опасным дунайским соседом».

«Можно было бы спросить себя, — продолжает Пальфи, — чем объяснить, что католическая церковь в то самое время, когда она руководится благочестивейшим, истинно-апостольскими идеями проникнутым главою, оказывается столь воинственной?» 2. Пальфи пытается перебросить мост между «апостольским настроением и воинственным духом»

Ватикана весьма простым ответом: ссылкой на заинтересованность римской курии в процветании католической габсбургской монархии. Если бы он знал, какую двойную игру в дни кризиса 1914 г. вел Ватикан, он признал бы и сам, надо думать, свой «мост» висящим в воздухе, без всяких материальных точек опоры. В действительности ответ на вопрос его еще проще, чем он думал: воинственность св. престола в июльские дни 1914 г., как и в предшествующие годы, объяснялась тем, что из всякой войны (даже из испано-американской) римская курия извлекала для себя ту или иную пользу, а война европейская считалась ею верным

______

1. Osterreich-Ungarns Aussenpolitik von der Bosnischen Krise bis zum Kriegsausbruch 1914. — Diplomatische Aktenstucke des Osterreichisch - Ungarischen Ministeriums des Aiissern.

2. Osterreich-Ungarns Aussenpolitik, Bd. 8, № 10, 993.

[62]

и единственным путем к осуществлению центральной части ее политической программы, к восстановлению папского суверенитета в римской области 1, с того самого момента, когда эта война стала в центре расчетов и планов европейской дипломатии.

Моментом этим был кризис 1887 года; с конца этого года ватиканская дипломатия, убежденная в неминуемости и близости европейской войны процессом превращения франко-русской Антанты в финансовый и военно-политический союз и столь же твердо убежденная в том, что Германия не выйдет победительницей из войны на два фронта, со всей энергией принимает участие в политике окружения Германии в качестве деятельного члена анти-германской коалиции.

Англо-французский конфликт меняет внешнюю картину соотношения сил обоих лагерей, и ватиканская дипломатия тотчас же отдаляется от двойственного союза — даже честь создания которого она себе приписывала раньше.

Южно-африканская война освещает международное положение Европы новым светом: Англии со всех сторон грозят опасности, против нее плетется сеть дипломатических интриг, за ее счет создаются самые смелые предположения и планы, — и ватиканская дипломатия, почуявши вновь запах пороха, с готовностью бросается в эту авантюру, становясь в первые ряды мобилизующихся против британской империи сил.

Таким образом, сочетание благочестия и воинственности — неизменная особенность верховного руководства католической церкви. Всю «нравственную силу» (как говорил Лев XIII) этой церкви оно не только всегда готово предоставить в распоряжение вероятных победителей в намечающейся схватке, но — более того — оно считает эту свою силу мертвым капиталом, если не представляется случая вложить его в «солидное» военное предприятие, обещающее достаточное приращение его.

Вот что заставляет папский престол в эпоху империалистических конфликтов и коалиций разжигать эти конфликты, подстрекать к борьбе одну, а иногда и обе враждующие стороны и всегда занимать одно из первых мест в походе против той стороны, которую он считает более слабой. Пользующиеся услугами ватиканской дипломатии правительства хорошо знают цену и надежность ее дружеского расположения к себе.

Общественное мнение, в особенности в той части своей, в которой оно подвержено еще воздействию аппарата ватиканской агитации и пропаганды, должно с такою же ясностью усвоить правильный взгляд на «гуманитарную» и «христолюбивую» деятельность ватиканской дипломатии при каждом появлении ее на международной сцене.

________

1. Это нисколько не мешает признанию того факта, что кардиналы германофильской и австрофильской ориентации желали успеха Австро-Венгрии в ее сербском предприятии, тогда как кардиналы французской ориентации — не менее благочестивые и не менее воинственные, чем их коллеги противоположного лагеря — повергли к стопам Николая II телеграфные пожелания побед оружия православной России над католической Австро-Венгрией и ее союзником — «malto pio е religiose» — германским императором.

[63]

Цитируется по изд.: Адамов Е.А. Дипломатия Ватикана в начальную эпоху империализма. 1887-1900. М.-Л., 1931, с. 49-63.

Рубрика