Франция к 1789 году: международное положение (Волгин, Тарле, 1941)

Англо-французский торговый договор 1786 года

На первый взгляд международное положение Франции после американской войны за независимость было блестящим. Однако оно было сильно подорвано еще при абсолютистском режиме. Торжество Франции над Англией в 1783 году было эфемерным и непрочным. Годы, предшествовавшие революции, оказались периодом быстрого и неуклонного падения престижа французского абсолютизма не только внутри страны, но и вне ее. Непосредственной причиной этого падения являлся все более углублявшийся финансовый кризис, по существу — государственное банкротство, в котором резюмировалось резкое обострение всех противоречий обреченного на гибель режима.

Одним из первых в международном плане симптомов надвигавшегося банкротства был ненавистный французской буржуазии торговый договор 1786 года с Англией. Исходя прежде всего из узко фискальных соображений, хотя это и маскировалось доводами высокого порядка, французская бюрократия чисто канцелярскими и келейными методами готовилась к этому шагу. Наоборот, в Англии предварительно были детальнейшим образом выяснены нужды и запросы промышленности при широком привлечении «капитанов» английской промышленности. В итоге, Англия едва ли добилась бы более выгодных условий даже в результате победоносной войны.

Англо-прусская интервенция в Голландии в 1787 году

Главным образом финансовой немощью абсолютистского правительства объясняется также и крупнейшая в дореволюционный период капитуляция Франции на международной арене перед лицом дипломатической и финансовой интервенции Англии и военной интервенции Пруссии в Голландии в 1787 году Франция и Голландия были боевыми соратниками в американской войне за независимость. На этой основе французское влияние в Голландии решительно возобладало над английским. В конце 1785 года между обеими странами был заключен формальный союз, накладывавший на Францию совершенно недвусмысленные обязательства. Спровоцированное Англией вмешательство Пруссии во внутренние дела Голландии, приведшее к вторжению прусских войск в Гельдерланд в сентябре 1787 года, составляло самый несомненный casus foederis для Франции, и в полном соответствии с союзным договором Голландия потребовала французской помощи.

Англия, в основном уже оправившаяся к этому времени от последствий (прежде всего финансовых) американской войны, готова была выступить на стороне Пруссии в том случае, если бы Франция поступила так, как все того ожидали. Необходимые военные мероприятия были уже осуществлены английским правительством. Война казалась неизбежной. Однако абсолютистская Франция удивила всю тогдашнюю Европу и вызвала волну возмущения в рядах своей буржуазии, отказавшись, вопреки прямым и непосредственным интересам своей страны и недавно принятым на себя обязательствам, встать на защиту своей союзницы Голландии. В результате предательства французским абсолютизмом своих голландских союзников, незначительные военные силы патриотов и демократов были разгромлены, власть штатгальтера была восстановлена и гарантировалась отныне державами-интервентами — Англией и Пруссией. Влияние Франции было подорвано в корне, Голландия оказалась на ближайшие годы в полной зависимости от Англии.

Конец дипломатической изоляции Англии – изоляция Франции

Не выполнив обязательств по отношению к Голландии, французский абсолютизм нанес непоправимый удар уже не только своему сильно расшатанному внутреннему, но и международному престижу. Последствия этого события сказывались на всем протяжении революции. В 1786 году Англия одержала бескровную победу над Францией в области экономической; теперь она, в сущности, добилась с минимальными издержками реванша и в области политической. Вся европейская ситуация резко изменилась. Без войны Франция оказалась побежденной. Англия снова стала центральной фигурой европейского концерта. Кризис, разрешившийся исключительно благоприятно для Англии, положил конец тяготившему ее одиночеству. Она сразу же приобрела двух зависевших от нее союзников. Так в 1787 году были заложены основы Тройственного союза—Англии, Пруссии и реставрированного ими правительства штатгальтера в Голландии.

Лжепророками оказались те, кто после американской войны предрекал и даже констатировал упадок Англии, в то время как здесь в широком масштабе начали обнаруживаться глубокие сдвиги и огромные по своему значению результаты начавшейся промышленной революции. В разряд второстепенных держав опускалась не Англия, а ее недавняя победительница — французская монархия.

Внешнее могущество Франции основывалось в былое время прежде всего на ее относительной централизации, на ее финансовых ресурсах и на системе союзов с рядом государств, издавна связанных с нею. Первое из этих условий парализовалось теперь тем, что политика руководящих сфер, безалаберная и реакционная внутри страны и капитулянтская за последние годы вовне, не могла не вызвать решительного сопротивления народа, шедшего навстречу революции. Финансы были расстроены окончательно, и без радикального изменения государственного хозяйства и революционного преобразования всего социального уклада восстановить их не было никакой надежды. А при таких условиях абсолютистское правительство не могло уже сколько-нибудь последовательно отстаивать международные интересы Франции и не могло субсидировать зависимых от Франции стран-клиентов, что было одной из твердо установившихся традиций французской внешней политики.

1787 год оказался, таким образом, годом крупного перелома. Изолированная со времени американской войны за независимость Англия восстановила и укрепила к концу этого года свое международное положение. Франция же, возглавлявшая в конце 70-х — в начале 80-х годов антибританскую коалицию в составе Соединенных Штатов, Испании и Голландии, при фактической поддержке держав вооруженного нейтралитета,— не только втоптала в грязь свою репутацию и свое первенство в ряду великих держав, но именно с этого времени — почти за два года до революции— оказалась в свою очередь почти полностью изолированной.

Ослабление австро-французского союза и проект четверного союза

Дело мало менялось от того, что союз 1756 года с Австрией формально сохранял свою силу. Внутри страны договор этот вызывал острую ненависть со стороны французской буржуазии, так как неоднократно оказывался орудием подчинения политики Франции династическим интересам Габсбургов вместо того, чтобы служить средством борьбы с Англией. И в международном плане его реальное значение свелось к минимуму уже к 1784—1785 годам: на протяжении этих лет

Франция, во-первых, отказалась поддержать свою союзницу Австрию в ее споре с владевшей устьями Шельды Голландией из-за свободы плавания по этой реке и сама заключила союз с Голландией. И, во-вторых, воспротивилась австрийскому проекту обменять Бельгию на Баварию, сочувственно отнесшись к созданному Пруссией антиавстрийскому «фюрстенбунду» (союзу князей). Попытка возродить систему 1756 года на более широкой базе четверного союза французских и испанских Бурбонов и двух императорских дворов (России и Австрии), занимавшая официальную Францию с 1787 года под впечатлением зарождения Тройственного союза,— оказалась неосуществимой в виду слишком различных интересов предполагавшихся участников этой явно утопической комбинации. Растянувшиеся вплоть до начала революции переговоры по этому вопросу интересны, главным образом, в том отношении, что в ходе их Франция, становясь все более изолированной, обнаруживала готовность в корне пересмотреть свою политику традиционной дружбы с Турцией с тем, чтобы принять при соответствующих условиях участие в разделе Османской империи. Своего рода «египетский проект» еще до революции переходил, таким образом, в перспективе из сферы публицистики в сферу дипломатических комбинаций.

Новая ориентация традиционных союзников Франции

При таких условиях Турция, воевавшая с 1787 года с Россией и Австрией, оказывалась вынужденной искать себе новых «покровителей» и нашла их в державах Тройственного союза. В орбиту влияния той же системы попала и союзница Франции Швеция, когда она в 1788 году, по прямому наущению Англии и Пруссии, напала на Россию. Вскоре на Пруссию и Англию стала ориентироваться и Польша, попытавшаяся стряхнуть с себя тяжелое ярмо екатерининской опеки, использовав затруднения России, воевавшей одновременно со Швецией и Турцией. 

Еще до революции последние звенья выпадали, таким образом, из когда-то связной цепи союзных отношений Франции. Ее единственной реальной союзницей оставалась Испания, с которой Франция была связана «семейным пактом» 1761 года, а главное — опасностью английской экономической и политической агрессии, грозившей обеим странам, в частности их заморским позициям. Связь эта была достаточно надежной, но при тогдашней слабости Испании ожидать от нее многого было трудно. Потускневший международный престиж и дипломатическая изоляция были, следовательно, не продуктом революции, а наследием старого порядка, и, соответственно, не первое революционное полугодие, а 1787 года знаменовал в этом отношении перелом.

Цитируется по изд.: Французская буржуазная революция. 1789-1794. Под ред. В.П. Волгина и Е.В. Тарле. М.-Л., 1941, с. 10-12.