Польские земли в составе Пруссии

Передел польских земель на Венском конгрессе 1815 года:

1 — польские земли, остававшиеся под властью Пруссии;
2 — польские земли, остававшиеся под властью Австрии;
3 — граница княжества Варшавского перед разделом.

Раздел княжества Варшавского:
4 — территории, вновь захваченные Пруссией;
5 — территории, вновь захваченные Австрией;
6 — территория Краковской республики;
7 — территория вновь образованного Королевства Польского.

Положение Силезии и Поморья под властью Пруссии после 1815 года оставалось крайне тяжелым. Прусское правительство в отношении этих областей продолжало прежний курс германизации, руководствуясь одной целью: превратить их в обычные прусские провинции. Польское население Поморья и Силезии всячески сопротивлялось навязыванию немецкого языка, уклонялось от военной службы и т. д.

В первой половине XIX века в Силезии, давно захваченной пруссаками, наблюдались некоторые признаки польского национального возрождения. Научная и общественная деятельность историка права профессора Бандтке, поселившегося с начала XIX века во Вроцлаве, способствовала пробуждению среди немногочисленной местной польской интеллигенции интереса к родной стране. Бандтке опубликовал несколько работ по истории Силезии, а также учебник и словарь польского языка. Видное место в истории польского возрождения в Силезии принадлежит просветителю Юзефу Лёмпе, по профессии учителю. С 20-х годов Лемпа начал пропаганду изучения польского языка, литературы и истории, издавал литературу на польском языке. Особенно значительны были его работы но этнографии. Лемпе пришлось действовать в то время, когда прусские власти с особой настойчивостью и откровенностью стремились подавить польскую национальность. По распоряжениям 1826 года все школы в Верхней Силезии превращались в «двуязычные». Вскоре на 800 немецких школ в Силезии осталось лишь 70 польских. Переплетение классового и национального антагонизма, то обстоятельство, что крестьяне и рабочие в Силезии были поляками, а помещичий класс — преимущественно немецким, сыграло большую роль в годы проведения аграрной реформы.

Силезия в промышленном отношении выделялась из всех польских областей Пруссии. Здесь получили развитие металлургическая, каменноугольная, суконная промышленность. Количество доменных печей увеличилось с 46 в 1806 году до 69 в 1846 году, причем в еще большей степени возросла их производительность. Число железоплавилен за те же годы выросло со 158 до 240. Количество угольных копей с 1800 до 1850 года возросло с 18 до 71, а добыча угля соответственно — с 37 тыс. т до 975 тыс. т.

В ином положении находилась текстильная, особенно суконная промышленность в Великой Польше. Отделение Великой Польши таможенной границей от Королевства Польского и серьезная конкуренция со стороны промышленности коренных прусских земель обусловили падение производства в сукноделии и частичный перенос предприятий в Королевство Польское. Число ткацких станков в Познанском княжестве с 1113 в 1819 году сократилось к 1831 году до 613.

Великопольские области, отданные Пруссии по решению Венского конгресса, были преобразованы в отдельную провинцию, получившую название «Великое герцогство (княжество) Познанское». Здесь пруссакам пришлось действовать несколько по-иному, чем в Силезии. Они были вынуждены считаться с настроениями познанских поляков и фактом существования по соседству конституционного Королевства Польского, должны были опасаться роста тяготения к нему Познани. Поэтому прусские власти на первых порах избегали здесь крутых форм подавления польской национальности. Жителям княжества было обещано сохранение национальных форм их политического быта, политическое представительство, участие в органах администрации, в суде, а также сохранение прежнего судебного устройства, официальное употребление польского языка и, наконец, создание национальной воинской части (кавалерийского полка). Наместником Познанского княжества был назначен польский магнат, родственник короля Фридриха Вильгельма III, верный агент прусского правительства в польских делах князь Антоний Радзивилл. Через два-три года прусское правительство начало проводить в Познанском княжестве политику германизации. Законом 1817 года внутреннюю официальную переписку в судебных учреждениях было предписано вести на немецком языке. Затем было ограничено устное судопроизводство и, наконец, началось замещение судебных мест прусскими чиновниками и вытеснение поляков из судебного ведомства.

К 1829 году из семи председателей земских судов не осталось ни одного поляка, из 41 судебного советника — только пять поляков, из 12 асессоров — пять поляков. В высшей администрации двух регенций — Познанской и Быдгощской, на которые была разделена провинция, из общего количества 37 человек осталось четыре поляка. То же наблюдалось в школьном вопросе. Либо закрывалась польская гимназия (в Рыдзыне) и вместо нее открывалась двуязычная (в Лешно), либо назначались прусские учителя, не знавшие польского языка, и преподавание явочным порядком велось уже на немецком языке, либо в старших классах языком преподавания объявлялся немецкий (в Познани). Изданный в 1827 году министерский указ требовал от школьных инспекторов и законоучителей начальных школ знания немецкого языка.

План образования национальной воинской части не был осуществлен, так как берлинское правительство не решилось создать из своих ненадежных подданных вооруженную силу, а познанская шляхта, среди которой сильны были симпатии к Королевству Польскому, очень холодно относилась к этой затее.

Берлинское правительство предпринимало некоторые шаги, чтобы привлечь к себе польскую шляхту.

Для оказания финансовой помощи шляхетскому землевладению прусское правительство удовлетворило ходатайство шляхты об открытии в княжестве Земского кредитного общества и предоставило ему взаймы 200 тысяч талеров. В учрежденном законами 1823—1824 годов в Познанском княжестве, как и в остальных прусских провинциях, сословно-представительном сейме (ландтаге) дворянству была обеспечена господствующая роль. В сейме заседали три курии: рыцарская, т. е. шляхетская (25 человек, в том числе три магната в качестве постоянных депутатов), городская (16 человек) и курня сельских гмин (8 человек). Избирательное право принадлежало только лицам, владевшим земельной или недвижимой собственностью. Сейм был органом, представлявшим интересы польской шляхты и немецких поселенцев на территории княжества. Функции сейма были в высшей степени ограничены; заседания его были закрытые. Он имел право только совещательного органа по делам княжества, выслушивал королевские распоряжения и мог со своей стороны подавать лишь свои мнения и петиции.

Тем не менее великопольская шляхта была удовлетворена «своим» сеймом. Ход заседаний первого сейма (1827) показал, что шляхта целиком занята своими помещичьими делами и интересами. Сейм выразил желание, чтобы патримониальная юрисдикция сохранена была и впредь, просил восстановить поветовые собрания шляхты и передать им право выбора ландратов, раскладки податей и пр. Дворянская курия отвергла предложение городской и сельской курий об отмене права пропинации. В связи с начавшейся аграрной реформой шляхта в сейме домогалась ограничения круга крестьян, имевших право требовать «регуляции» и т. п. В сейме царил дух лойяльности в отношении прусского правительства. Последнее шло навстречу шляхетским пожеланиям. Мало чем отличался от первого и второй сейм, созванный в январе 1830 г.

Самым важным мероприятием в прошляхетской политике прусского правительства, которая в свою очередь облегчала ему проведение его антипольской политики, была осуществленная в интересах помещиков аграрная реформа.

По своей экономической структуре польские области прусской монархии были преимущественно аграрными с высоким удельным весом помещичьего землевладения. Огромное большинство крестьянского населения сидело на земле, считавшейся собственностью помещиков, находилось в различной степени зависимости от них и обязано было исполнять разнообразные повинности в пользу господской усадьбы. Прусское законодательство различало несколько категорий крестьянства. Незначительную часть его составляли крестьяне-собственники и крестьяне «с лучшими правами владения», т. е. наследственные арендаторы и наследственные чиншевики. Крестьяне «с лучшими правами» считались более гарантированными в смысле владения землей, но не были свободны от повинностей в пользу помещика, в частности, от барщины. Эта категория крестьян была относительно большей в Нижней Силезии.

Более многочисленную категорию помещичьих крестьян составляли «ласситы», крестьяне-барщинники, земельные наделы которых считались принадлежавшими помещику. Ласситским считался двор, располагавший парой коней или волов, т. е. полной упряжкой. Ласситы подразделялись на наследственных и пожизненных. Различие между ними заключалось в том, что формально закон ограничивал право помещика распоряжаться землей наследственных ласситов. Что же касается степени зависимости и объема повинностей, то практически они были одинаково тяжелы для тех и других. Современники называли лассита «злосчастным существом», «оседлым батраком». В прусских законодательных актах встречались такого рода определения положения наследственных ласситов: «обычное положение вещей, т. е. крестьянские повинности доведены до высшего напряжения, допускаемого физической возможностью».

Наконец, самую многочисленную категорию среди крестьянского населения польских областей составляли крестьяне, в хозяйственном и правовом отношении стоявшие ниже ласситов. Это были крестьяне, не имевшие полной упряжки, либо пользовавшиеся меньшим наделом, либо вовсе малоземельные и безземельные. Их называли, как и в других польских землях, загродниками, халупниками, коморниками, дворовой челядью и т. д. В экономическом смысле хозяйства крестьян, зачисляемых в эту категорию, были неоднородны, но их владельцы одинаково считались крестьянами с «худшими правами», т. е. по сути дела — лишенными всяких прав.

В наиболее тяжелые условия были поставлены крестьяне в Верхней Силезии. Они буквально нищенствовали. Недород одного года или потеря головы скота разоряли многих вконец. Они оказывались не в состоянии уплатить все налоги и выполнить лежавшие на них повинности и безжалостно изгонялись помещиком, который передавал освободившийся таким путем участок новому поселенцу, часто дворовому. Бывали случаи, что за два-три года сменялось три-четыре владельца участка. Помещики ограничивали или упраздняв крестьянские сервитут. Многочисленная дворовая челядь силезских магнатов влачила голодное существование. Скудные нормы картофеля и крупы составляли пропитание дворового крестьянина-

Таково было положение крестьян в Пруссии, в частности, в ее польских областях, и в период проведения аграрной реформы, затянувшейся на 50 лет.

Началом прусского законодательства относительно крестьян был указ 1807 года о личном освобождении крестьян и правительственные распоряжения 1808—1810 годов, подтверждавшие права помещиков на крестьянскую землю. Затем последовали законодательные акт, определявшие порядок и условия реформы — так называемой «догуляции»: указ 1811 года, декларация 1816 года и положение о выкупе 1821 года.

Указ 1811 года предоставлял право на «регуляцию», т. е. право стать собственником своего участка, только наследственным ласситам. При «регуляции» крестьянин должен был отдать помещику треть своего надела, после чего становился собственником оставшегося участка. Ненаследственные ласситы и крестьяне-арендаторы вообще не могли требовать «регуляции». Они становились собственниками лишь с согласия помещика и в этом случае уступали ему половину надела. Фактически, ввиду военных и политических событий 1812—1815 годов, указ не получил применения. Декларация 1816 года еще более суживала круг крестьян, имевших право на «регуляцию». Она предусматривала право помещика на «вознаграждение» за землю, за отмену крестьянских повинностей и сборов и за упразднение «верховных (феодальных. — Ред.) прав господина». Крестьянин должен был отдать помещику треть своего участка, уплатить 25-кратную стоимость всех повинностей (единовременно либо годичными взносами деньгами или хлебом) и, сверх того, выплачивать ежегодно 5—7,5% своего дохода. Положение о выкупе 1821 года устанавливало порядок и систему расчетов при выкупе. Кроме того, при «регуляции» упразднялись лесные и пастбищные крестьянские сервитуты. Наконец, помещик приобретал право поступать с «нерегулируемыми» крестьянами, которые составляли большинство, по собственному усмотрению.

В польских областях, особенно в Силезии, помещики добились при проведении аграрной реформы особых выгод. «Регуляция» применялась здесь лишь к крупным, состоятельным крестьянам. «...Силезия, — писал в 1848 г. соратник Маркса и Энгельса Вильгельм Вольф,— была обетованной страной помещиков. Благодаря изданным в 1821 году законам о выкупе барщины феодальное юнкерство устроилось так тепло, что лучше и не придумать».

Познанские помещики по примеру своих верхнесилезских собратьев также добились ограничения круга крестьян, подлежавших «регуляции». Декларация 1836 года сохранила право на «регуляцию» за крестьянскими хозяйствами, имевшими не менее 25 моргов «ячменной» земли. Что означало это условие, видно из того, что в переводе на худшую «ржаную» крестьянскую землю 25-морговый минимум приравнивался к 40—65 моргам.

Одновременно с «регуляцией» происходило разорительное для крестьянства сокращение либо ликвидация лесных и пастбищных сервитутов, а также размежевание и уничтожение чересполосицы.

Аграрная реформа протекала крайне медленно. В Силезии к 1848 году было всего лишь 5,5 тысяч «регулированных» крестьянских хозяйств с площадью в 205 тысяч моргов, в том числе в Верхней Силезии — 4,3 тысяч хозяйств с площадью в 155 тысяч моргов. Между тем в 1816 году в Силезии имелось 69,3 тысяч крестьянских хозяйств с полной упряжкой и примерно около 200 тысяч хозяйств без полной упряжки, не считая владельцев карликовых усадеб и безземельных. Из числа «нерегулированных» крестьян к 1848 году откупились от барщины и других повинностей 95 тысяч хозяйств.

В Великой Польше «урегулировано» было 25 тысяч крестьянских хозяйств с площадью в 1388 тысяч моргов и откупилось от барщины и повинностей, сверх того, еще 15 тысяч крестьян, тогда как общая численность крестьянских хозяйств превышала 200 тысяч.

В Поморье (Западная Пруссия) к 1848 году было зарегистрировано 7,3 тысяч «регулированных» крестьянских хозяйств с площадью в 602 тысяч моргов и, сверх того, 5,3 тысяч хозяйств, выкупивших повинности. Об общем числе крестьянских хозяйств могут дать примерное представление цифры, относящиеся к 1858 году, когда в Поморье считалось 64 тысяч хозяйств с полной и неполной упряжкой, кроме безземельных и владельцев карликовых усадеб, не имевших рабочего скота.

За право считаться собственниками своей земли и за освобождение от принудительного труда и феодальных повинностей крестьяне уплатили сотни миллионов талеров, которые в качестве «вознаграждения» положили в свои карманы помещики. Но это было еще далеко не все. В Силезии крестьяне потеряли около 150 тысяч моргов земли, в Великой Польше — 215 тысяч моргов, в Гданьском Поморье — 210 тысяч моргов.

Денежная (и хлебная) рента выплачивалась «регулированными» крестьянами в течение 20—40-х годов и к 1848 году не была еще выплачена у подавляющего числа крестьян. Эти платежи буквально разоряли крестьян, которые зачастую вынуждены были после «регуляции» продавать часть своей земли или вовсе покидать ее, пополняя ряды безземельного сельского населения. Лишь небольшая группа зажиточных крестьян выиграла от реформы, превратившись в земельных собственников. Пользуясь повсеместным разорением среднего и мелкого крестьянства, она укрепила  свое хозяйство покупкой земли и эксплуатацией беднейших слоев деревни.

Аграрная реформа обогатила шляхту. Помещики получили землю и деньги, необходимые для перестройки своих хозяйств. «...Прославленное просвещенное аграрное законодательство «просвещенного государства»,— писал Энгельс,— преследовало только одну цель: спасти из феодализма все, что еще можно было спасти» *. Оно открывало, правда, путь развитию капитализма, но это был тот «прусский путь», о котором В. И. Ленин писал: «...Крепостническое помещичье хозяйство медленно перерастает в буржуазное, юнкерское, осуждая крестьян на десятилетия самой мучительной экспроприации и кабалы, при выделении небольшого меньшинства «гроссбауаров» («крупных крестьян»). ...Основным содержанием эволюции является перерастание крепостничества в кабалу и в капиталистическую эксплуатацию на землях феодалов — помещиков — юнкеров» **.

Цитируется по изд.: История Польши в трех томах. Том I. Под ред. В.Д. Королюка, И.С. Миллера, П.Н. Третьякова. М., Изд. АН СССР, 1954, с. 422-427.

Примечания

* К. Маркс ж Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. I, стр. 246.

** В. И. Ленин. Соч., т. 13, стр. 216.