Западная Галиция в 1847 год

В середине февраля в Западной Галиции началось крестьянское восстание.

Крестьяне были не безразличны к столкновению, назревавшему между австрийскими властями и польскими помещиками, и стремились использовать создавшееся положение в своих интересах.

Австрийские власти тем временем постарались еще больше расширять пропасть, отделявшую шляхетских демократов от крестьянства.

Надеясь использовать враждебность крестьян ко всем, кто имел ненавистный панский облик, и зная о том, что избавления от феодального гнета крестьяне ждут от императора, австрийская администрация стремилась столкнуть крестьян с шляхтичами-повстанцами и тем самым сорвать восстание и отвлечь крестьянство от национально-освободительного восстания. Кроме того, выступление крестьян против восстания должно было скомпрометировать польское национальное движение в глазах передовых общественных кругов Европы.

По деревням распространился слух, возникший, вероятно, не без участия австрийских чиновников, о том, что император предполагает отменить барщину, а недовольная этим шляхта собирается начать восстание.

Известную роль в дальнейшем развитии событий сыграло и то обстоятельство, что некоторые шляхтичи грозили крестьянам смертной казнью в случае, если они не поддержат национальное восстание. Понятно, что подобные методы «агитации» не могли внушить крестьянам доверия к восстанию.

Получив сообщение о львовских арестах и опасаясь того, что австрийские власти оповещены о назначенном сроке восстания, повстанцы в Тарновском округе, действовавшие под руководством Веселовского, решили

[17]

ускорить восстание и захватить Тарнов в ночь на 19 февраля. Было назначено два сборных пункта, где должно было собраться около 600 человек. Если учесть, что весь гарнизон Тарнова насчитывал 700 человек и что большинство его составляли поляки, среди которых велась повстанческая пропаганда, то следует признать, что у повстанцев были значительные шансы на успех. Однако перенос срока восстания стал известен не всем, а сильная снежная буря помешала отрядам собраться в назначенный час. Сил оказалось слишком мало. Но окончательно решило дело столкновение повстанцев с отрядом восставших крестьян, которые разоружили повстанцев.

19—20 февраля стали днями повсеместного крестьянского восстания. Из Тарновского округа оно в течение двух дней распространилось на соседние округа — Бохенский, Ясельский, Саноцкий, отчасти Сандецкий и Вадовицкий.

Известия об арестах во Львове, сообщения из Кракова об отмене восстания и особенно неожиданное для шляхетских повстанцев выступление крестьян были причиной того, что повстанческая сеть в Галиции оказалась дезорганизованной и вместо массового восстания произошло лишь несколько локальных вспышек. Отряды шляхетских повстанцев, собравшиеся 21 февраля в Ясельском и Саноцком округах, частью самораспустились, частью были рассеяны крестьянами. В Горожане Самборского округа попытка поднять восстание была расстроена крестьянами. Лишь под Нараевом Бережанского округа отряд повстанцев под руководством Теофиля Висневского одержал успех в стычке с австрийскими гусарами, но затем, не получив ожидавшегося подкрепления, был вынужден самораспуститься.

Захваченные австрийскими властями Висневский и один из тарновских повстанцев, Юзеф Капусциньский, были повешены 21 июля 1847 года. Десятки повстанцев были осуждены на заточение в страшных казематах моравской крепости Шпильберг, сотни людей томились в подследственном заключении в Кракове и Львове.

Крестьянское восстание, начавшись с разоружения шляхетских повстанческих отрядов, приняло характер массового разгрома помещичьих усадеб и уничтожения помещиков. За несколько дней было разгромлена более 400 помещичьих усадеб (из них около 150 в Тарковском округе) и перебито более тысячи помещиков, управляющих и мелких шляхтичей.

Среди помещиков, погибших от руки восставших крестьян, был ряд деятелей национально-освободительного движения. Есть свидетельства, что они были убиты по прямому указанию австрийских властей.

Крестьяне собирались в отряды, которые чаще всего распадались сразу же после ликвидации соседних усадеб. Стабильных отрядов было немного. Известны имена руководителей крестьянских отрядов — Стемпак и Кукулка в Бохенском округе, Корыга и Яноха в Сандецком и др. Особую известность приобрело имя Якуба Шели, который был руководителем одного из наиболее активных крестьянских отрядов, действовавшего на границе между Тарновским и Ясельским округами.

Якуб Шеля — крестьянин из деревни Смажова — более 20 лет был уполномоченным сельской общины в ее судебных процессах с помещиками Богушами. Он пользовался большим уважением среди крестьян и не раз испытал на себе произвол ненавидевших его помещиков. Возглавив восстание в своей деревне, Шеля вскоре стал вождем восставших крестьян всей прилегающей местности: документы приписывают Шеле власть над 50 и даже 100 общинами. На фоне стихийного крестьянского движения фигу-

[18]

pa Шели резко выделилась, заслоняя собой других крестьянских вожаков. В представлении современников, в позднейших устных преданиях и исторических исследованиях Якуб Шеля стал как бы символом галицийского крестьянского восстания 1846 года.

Крестьяне были глубоко убеждены, что с уничтожением помещиков будет уничтожена и барщина. В донесении венской надворной канцелярии из Ясла 13 марта 1846 года сообщалось, что «буквально повсеместно крестьяне сожалеют, что не перебили всех панов, некоторые утешают себя тем, что еще исправят это». Крестьяне стремились не только сбросить с себя ярмо феодального гнета. Они требовали раздела панских земель, наделения землей безземельных халупников и коморников.

Во многих деревнях (Тренча близ Санока, Лужна в Ясельском округе, в селах Бохенского и Вадовицкого округов) крестьяне приступили к разделу помещичьих земель. Из Ясельского округа чиновник сообщал, что крестьяне «охраняют фольварочные амбары, делят землю изгнанных панов, а об отработке барщины и думать не хотят». Там же, где помещики оставались, они были принуждены проводить весенние полевые работы на фольварках наемной рабочей силой.

«Крестьяне,— записывал один из них в своем дневнике, — распоряжаются в моем лесу и в лесах соседних, как у себя, открыто идут туда, делают что хотят и никакая сила не может их остановить. Они пасут скот на фольварочных полях, говоря, что теперь это общее».

Крестьянское движение менее всего походило на «лояльную и верноподданную помощь» австрийскому императору, какой стремилось изобразить это движение австрийское правительство. Это было антифеодальное восстание крепостных крестьян. Именно так оценивал галицийское крестьянское восстание Маркс: «Для галицийских крестьян... вопрос собственности сводится к превращению феодальной земельной собственности в мелкобуржуазную земельную собственность. Он имеет для них тот же смысл, как и для французского крестьянства 1789 г.»  1 Уже на этом этапе крестьянского движения в ряде случаев крестьяне выступали не только против помещиков, но и против австрийских властей (отряд Корыги в Сандецком округе и др.). В столкновениях крестьянских отрядов с австрийскими войсками в Лисковицах и под Лимановой 27 февраля 1846 года были убитые и раненые. 

________

1. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. V, стр. 2008.

[19]

Если революционный порыв крепостного крестьянства в Галиции не был возглавлен буржуазными демократами и обратился против них самих, то это объясняется прежде всего классовой ограниченностью буржуазных демократов. В то же время события 1846 года дали ряд примеров того, что последовательная революционно-демократическая деятельность и последовательная защита интересов крестьянства приносили свои плоды, завоевывали доверие крестьян.

Таким примером является поддержка крестьянством Краковского восстания. Ярким свидетельством действенности и плодотворности революционно-демократической пропаганды было восстание в Подгалье, горном районе Сандецкого округа, где ранее вели пропаганду Станислав Мариновский и Юльян Госляр. Результатом их деятельности было выступление крестьян с антифеодальными и одновременно национально-освободительными лозунгами. Центром восстания было горное село Хохолов, по имени которого это восстание часто называется хохоловским. Во главе восставших стоял Ян Андрусикевич, в прошлом участник восстания 1830—1831 годов. Восставшие, начав свои действия в соответствии с общим повстанческим планом в ночь на 22 февраля, разоружили пограничную таможенную стражу, с успехом выдержали первый бой, но затем недостаток вооружения, отсутствие руководства (Андрусикевич был ранен) и изолированность от других районов восстания заставили крестьян сложить оружие. Сам факт ареста австрийскими властями по делу о восстании в Хохолове полутора сот крестьян ясно говорит и о направленности крестьянского движения в Подгалье и о его значительном масштабе.

Показателен и следующий эпизод. Госляр, в момент восстания находившийся в Сапоцком округе, был вместе с другими повстанцами схвачен крестьянами. Несмотря на то, что крестьяне были настроены враждебно и не доверяли шляхтичам-повстанцам, объяснение причин и целей восстания, которое давал крестьянам Госляр, произвело на них большое впечатление. Из всех тех, писал он, «кто выслушал меня, а в течение двух дней их собиралось много раз по несколько десятков человек, лишь один, выслушав, ударил меня в грудь, но тогда все присутствовавшие ополчились на него, многие же со вздохом говорили: почему же вы раньше так не говорили с нами?» Этот рассказ и аналогичные ему факты показывают, кто был виноват в роковом для организованного буржуазными демократами восстания столкновении с крестьянством.

В первый момент, когда антиавстрийское национальное восстание потерпело неудачу, австрийские власти торжествовали победу и были уверены, что им без труда удастся справиться с крестьянским движением. Вскоре они убедились в своей ошибке. С первых чисел марта окружные старосты начали рассылать комиссии, которые, объявляя крестьянам благодарность за верную службу австрийскому императору, призывали их, поскольку опасность «мятежа» ликвидирована, проявить послушание и... вновь приступить к отбыванию барщины. Это вызвало бурю негодования среди крестьян. Повсеместный отказ от работы на барщине сочетался с угрозами по адресу австрийских властей, которых крестьяне обвиняли в том, что они якобы утаивают изданный императором манифест об отмене барщины. Поднялась новая волна крестьянского движения, охватившая и такие районы, крестьянство которых не принимало участия на первом этапе движения — Цешянскую Силезию, Жешовский округ Галиции. Крестьяне отказывались от выполнения феодальных повинностей, поджигали помещичьи усадьбы.

Вице-губернатор Галиции барон Криг доносил в Вену о том, что «уважение к правительству все уменьшается, а отдельные крестьянские отря-

[20]

ды нападают на австрийских гренадеров». Движение приняло еще более массовый характер, чем в феврале. Из различных округов поступали сведения о готовившемся новом вооруженном выступлении крестьян в страстную пятницу — 10 апреля.

В охваченные крестьянским движением округа были направлены войска. Военными экзекуциями, палочной расправой, угрозами военно-полевого суда австрийские власти совместно с помещиками восстанавливали барщинный «порядок». Якуб Шоля был доставлен в Тарное и со держался под арестом (позже он был выслан на Буковину).

Одновременно австрийское правительство было вынуждено предоставить крестьянам «льготы». Указ от 13 апреля 1846 года отменял принудительные помочи и «далекие подводы», т. е. обязанность крестьян перевозить панский хлеб и другие продукты к пунктам сбыта или сплава, но полностью оставлял в силе барщину — основное бремя, лежавшее на крестьянине. Тот же указ предупреждал «верных галицийцев», что «насилия в отказ от выполнения повинностей, основанных на существующих правах, будут караться но всей строгости закона».

Вместе с тем австрийское правительство пыталось распространять легенду, будто галицийские крестьяне взялись за оружие ради защиты «обожаемого монарха». Эта выдумка, возвещенная Меттернихом всей Европе в его циркулярной ноте от 7 марта 1846 года, повторялась и в других официальных документах, публиковавшихся австрийскими властями. Этим объяснялось и то обстоятельство, что австрийское власти не решились предпринять суд и гласные репрессии в отношении крестьянских вожаков.

С необычайной быстротой откликнулся на события в Польше папа Григорий XVI, который уже 27 февраля 1846 года писал тарновскому епископу: «С большом огорчением мы узнали, что в крае, подвластном нашему дражайшему сыну, императору Австрии, апостолическому королю Венгрии и славному королю Чехии, возник отвратительный заговор против высочайшей власти наинснейшего монарха». Далее, обрушив потоки проклятий на головы этих «безбожных изменников», папа призывал епископа «с еще большим рвением учить своих овечек святым правилам покорности, которую подданные обязаны сохранять в отношении высочайшего монарха». Как всегда, папский Рим был против борющейся Польши. Он был активным помощником и защитником ее угнетателей. Следуя указаниям Григория XVI, духовенство своими проповедями оказывало поддержку австрийским властям в «умиротворении» крестьянства.

[21]

Крестьянское восстание было подавлено. Но отзвуки его еще долго ощущались в Галиции. Об этом говорит изданный в октябре 1846 года циркуляр о введении в Галиции полевого суда. Эта мера мотивировалась тем, что «внутренний мир в королевствах Галиции и Лодомерии вновь поставлен под угрозу опасными покушениями и подстрекательством крестьян к восстанию».

Некоторые австрийские чиновники и часть польских помещиков, исходя из убеждения, что сохранить барщину невозможно и что новый революционный взрыв еще большей силы не заставит себя долго ждать, выступали с докладными записками, развивая в них различные планы крестьянской реформы. Впрочем, эти проекты были проникнуты одной мыслью: уступить как можно меньше, превратить реформу в обман крестьянства, поживиться на самой отмене барщины. Два основных пункта выдвигались помещиками в их проектах крестьянской реформы: отмена феодальных повинностей за выкуп, притом за такой выкуп, который обогатил бы помещиков и разорил бы крестьян, и одновременная отмена сервитутов, т. е. завершение процесса экспроприации общинных пастбищ и общинных лесов, что обеспечивало бы условия для усиления эксплуатации «освобожденных» крестьян.

Австрийское правительство отвергло эти проекты. Отмена барщины в Галиции должна была неизбежно повлечь за собой падение барщинной системы во всей Австрийской империи. На это правительство Меттерниха не желало пойти.

Вместо этого правительство опубликовало три циркуляра, признававших за крестьянами право «практической» собственности на их наделы и несколько ограничивавших размер крестьянских повинностей.

Крестьяне встретили эти циркуляры бурным протестом. Показательно, что в числе округов, где отмечались волнения в конце 1846 года, наряду с Тарковским и Боконским округами, бывшими основным районом восстания в начале 1846 года, стоят украинские округа Восточной Галиции — Самборскиб, Коломыйский.

Движение сразу же нашло отклик и в польских районах Галиции. Ксендз Модла, который вел революционно-демократическую агитацию в Тарновском округе, указывал, что «в Саноцком округе народ готовится и будущей войне и так же поступают и украинцы». Модла вслед за Сцегенным и Госляром говорил крестьянам, что «земля в этом крае принадлежит только богу и крестьянам», и призывал их к новому восстанию.

Помещики не желали поступиться и малой частью феодальных повинностей. В ответ на издание циркуляров они стали кричать, будто бы им грозит разорение. В итоге эта жалкая реформа так и не была осуществлена. Полтора года галицийские власти занимались разработкой различного рода инструкций и поправок к циркулярам 1846 года и завершили свою деятельность в марте 1848 года, в канун революции, сразу же похоронившей все попытки куцыми реформами поддержать рушившийся барщинный строй.

Крестьянское восстание в Западной Галиции революционизировало крестьянские массы в ряде польских областей и земель. Оно нашло широкий отклик и за пределами Польши. В конце 1846 года крестьянские волнения охватили украинскую Восточную Галицию. На пример галицийских крестьян ссылались в революционном 1848 году крестьяне Закарпатской Украины: «Там всех панов перебили, и тут надо так сделать». Пример галицийских крестьян побуждал к сопротивлению крестьян в Чехии. В 1846 году в четырех районах Чехии дело дошло до серьезных крестьянских волнений. Крестьяне заявляли: «Будет и у нас восстание, как в Польше, перебьем всех, а там будь, что будет».

[22]

Цитируется по изд.: История Польши в трех томах. Том II. Под ред. И.С. Миллера, И.А. Хренова. М., Изд. АН СССР, 1955, с. 17-22.