Польша в конце 1923 – начале 1924 годов: относительная стабилизация

Если в Германии, Франции, США буржуазии удалось к 1924 году преодолеть послевоенный экономический и политический кризисы, развернувшиеся на базе общего кризиса капитализма, то в Польше переход к ста-

[201]

билизации затягивался. Правда, польские помещики и капиталисты отбили революционный натиск трудящихся в 1918—1919 и 1923 годы. Но они не смогли выбраться из экономического кризиса, приостановить рост безработицы и дальнейшее полевение широких народных масс. Это объяснялось не только общей слабостью польского капитализма, экономической разобщенностью отдельных частей страны, разрывом или ослаблением исторически сложившихся экономических связей с соседними странами, первую очередь с рынком Советского государства, не только остротой раздиравших Польшу коренных социально-экономических противоречий. Это объяснялось прежде всего тем, что в буржуазно-помещичьей Польше борьба за извлечение максимальной прибыли приобрела особо жестокий характер и сопровождалась усилением эксплуатации трудящихся масс. Польский империализм, в силу своего зависимого положения от монополий США, Англии, Франции, был вынужден переуступать значительную долю прибыли своим более мощным партнерам.

Захватнический характер буржуазно-помещичьего Польского государства определял исключительное значение милитаризации народного хозяйства, проводившейся господствовавшими эксплуататорскими классами в целях удержания захваченных ими земель и подготовки новых актов агрессии.

Рост военных расходов вел к непрерывному увеличению дефицита государственного бюджета ц расширению инфляции. Курс польской марки понизился к 1923 г. в 350 раз. Доходы от прямых налогов в конце 1923— начале 1924 г. покрывали лишь 8% государственных расходов.

Пришедшее к власти в ноябре 1923 г. «надпартийное» правительство во главе с Вл. Грабским (сохранившим за собой портфель министра финансов) ставало своей основной задачей упрочение власти помещиков и капиталистов путем укрепления капиталистической экономики и стабилизации валюты.

В целях финансового «оздоровления», проводимого на основе дальнейшего нажима на трудящихся, Грабский потребовал от сейма предоставления ему чрезвычайных финансовых полномочий, которые правительство собиралось использовать для получения за границей нового займа в сумме 500 миллионов золотых франков под гарантии государственных кредитных учреждений. Заем должен был послужить основой для введения новой валюты взамен совершенно обесцененной польской марки и учреждения эмиссионного банка с правом выпуска бумажных денег. Правительство намеревалось провести конверсирование и консолидирование государственных долгов, организовать продажу государственных торговых и промышленных предприятий общей стоимостью до 150 миллионов золотых франков и т. д.

Сейм предоставил Грабскому испрашиваемые им диктаторские полномочия в области финансовой политики. Против предоставления этих полномочий правительству выступали лишь депутаты-коммунисты и часть депутатов от национальных меньшинств, представлявшая интересы трудящихся. Правительство Вл. Грабского с 1 января 1924 г. установило золотое исчисление железнодорожных и почтово-телеграфных тарифов, а также налогов, но сохранило при этом исчисление заработной платы в обесценивавшейся с каждым днем польской марке. По данным государственной статистической комиссии, в результате падения марки и растущей экономической неурядицы дороговизна жизни лишь за вторую половину января возросла на 31,7%.

В стране продолжала увеличиваться безработица. Даже по признанию Грабского, число официально зарегистрированных безработных возросло

[202]

в Польше с 61 тысяч в декабре 1923 г. до 100 тысяч в феврале 1924 г. Эти явно заниженные данные не отражали действительного положения и совершенно не учитывали огромную армию частично безработных, занятых только два-три дня в неделю. В Лодзи, например, в начале февраля работало полную рабочую неделю 8% всех текстильщиков, четыре-пять дней— 12,5%, три дня — 10%.

Предприниматели, используя бедственное положение рабочих, стремились снизить п без того низкую заработную плату, увеличить рабочий день, ухудшить условия труда.

Финансовая реформа ударила не только по рабочему классу, но и по трудящемуся крестьянству.

В конце зимы 1924 г. началась новая длительная полоса отставания цен на сельскохозяйственные продукты от возраставших, несмотря на кризис, цен на промышленные изделия. Падение цен на продукты сельского хозяйства отражало как обнищание городского потребителя, л тленного средств для покрытия своих самых минимальных потребностей, так и обнищание трудящегося крестьянства, вынужденного под тяжестью помещичьего гнета и разорительной налоговой политики государства, высоких монопольных цен на промышленные товары, ростовщической кулацкой кабалы отказывать себе в хлебе, молоке, мясе и по низким ценам сбывать их скупщикам и спекулянтам.

В обстановке обострения коренных социально-экономических противоречий, раздиравших Польшу, усиливалась борьба за власть в первую очередь между пилсудчиками и эндеками. Эта борьба отражала шаткость и гнилость стабилизационных тенденций в Польше.

В отличие от некоторых других капиталистических стран, где переход к стабилизации был ознаменован наступлением «эры пацифизма и демократии», польское империалисты, ввиду своей слабости, продолжали искать способа разрешения раздиравших Польшу противоречий путем усиления политики террора и фашизации страны, а также политики, направленной к подготовке войны против СССР.

Война против СССР в политической программе пилсудчиков занимала центральное место. Пилсудчики, писала 9 января 1924 г. газета «Правда», «стремятся к отторжению Украины и Белоруссии от СССР и к образованию из них вместе с Литвой «федерального» привеска к великодержавной Польше... Лагерь Пилсудского, оценивающий все международные отношения с точки зрения предстоящей ближайшей войны с СССР, совершенно не заинтересован в сохранении Рижского договора. Эту стадию в русско-польских отношениях они считают переходной и кратковременной».

В злобной ненависти к СССР от пилсудчиков не отставали и эндеки. Но оценивая более реально перспективы новой антисоветской военной авантюры, эндеки опасались, что война против СССР завершится крахом шаткого буржуазно-помещичьего строя в Польше.

Существенное место в борьбе двух основных реакционных группировок занимали вопросы, связанные с методами укрепления буржуазно-помещичьего строя. Эндеки, тесно связанные с христианскими демократами, добивались установления режима реакционной диктатуры. Пилсудчики, стремившиеся к установлению фашистского режима, в силу своей особой организационной пестроты и разнообразия находившихся под их влиянием социальных групп, считали наиболее подходящей для себя тактику сочетания террора с политикой частичных уступок, с политикой заигрывания с народными массами, в том числе с угнетенным и бесправным населением захваченных украинских, белорусских и литовских земель.

[203]

В состав пилсудчиковского лагеря входило реакционное руководство Польской социалистической партии (ППС), крестьянской партии «Вызволене», а также реформистское большинство Центральной комиссия профессиональных союзов, возглавлявшее самые массовые профсоюзные организации страны — так называемые классовые профсоюзы.

ППС, несмотря на свою малочисленность (в ее рядах в то время было всего 13 тысяч членов), играла значительную роль в политической жизни страны. С помощью оппортунистического руководства ППС господствовавшие классы добивались раскола и дезорганизации рабочего движения. Занимая руководящие посты в большинстве профессиональных союзов, в больничных кассах, во многих муниципалитетах, лидеры ППС располагали немалыми возможностями для подчинения рядовых рабочих целям своей партийной политики. Но в партии было немало честных элементов, которые заблуждались в отношении задач рабочего движения, характера пилсудчины, действительной роли партийных лидеров ППС. Эти элементы оказывали известное противодействие политике партийного большинства, находились к нему в оппозиции, а в отдельных случаях порывали с партией. Но в целом левые внутри ППС были непоследовательны и по многим коренным вопросам разделяли взгляды, развивавшиеся правым руководством.

На происходившем в конце декабря 1923 г. — начале января 1924 г. XIX съезде ППС развернулась дискуссия по основным политическим вопросам, волновавшим польские трудящиеся массы. Вожди ППС не скупились на словесную критику политики правительства; они старались убедить рабочих и крестьян в том, что только участие ППС в правительстве откроет путь к оздоровлению политического и экономического положения страны. Для того чтобы развязать себе руки и быть готовыми в любой момент пойти на открытую сделку с буржуазными партиями, лидеры ППС добились пересмотра постановлений предшествующего съезда о неучастии в правительстве и провели решение о предоставлении Центральному исполнительному комитету ППС свободы действий в вопросе о правительственной коалиции.

Лидеры ППС не скупились на критику эндеков, христианских демократов, «Пяст» за их нетерпимое отношение к национальным меньшинствам. ППС располагала некоторым влиянием среди населения национальных «окраин». В частности, четыре депутата сейма и один сенаторы-члены ППС—были избраны голосами белорусских избирателей. Стремление упрочить свое положение среди трудящихся угнетенных национальностей побуждало лидеров ППС создать себе репутацию «друзей» белорусских и украинских трудящихся. Наконец, руководители ППС не могли не учитывать глубокого сочувствия польских рабочих к угнетенным народностям, не могли не считаться с усиливавшимся влиянием на рядовых членов ППС влей пролетарского интернационализма. Поэтому докладчик на съезде ППС по национальному вопросу Недзялковский, наряду с грубыми выпадами претив национальных меньшинств, вынужден был осудить притеснительную политику правительства. Резолюция, принятая съездом, исходила из защиты территориальной целостности буржуазно-помещичьей Польши, угнетавшей другие народности, и указывала, что ППС якобы стремятся к полной свободе национально-культурного развития национальных меньшинств.

Съезд принял решение об официальном присоединении ППС к восстановленному II Интернационалу.

В работе съезда участвовала представительница английской лейбористской партии М. Филиппе. Появление Филиппе в Варшаве было одним из проявлений растущей активности лейбористской партии, готовившейся

[204]

стать у власти в Англии и стремившейся к превращению Польши в орудие английской политики.

Старые связи с английскими империалистами составляли один из главных козырей пилсудчиков. Со своей стороны английский империализм стал уделять все большее внимание Польше как плацдарму для наступления на СССР. В то же время английские империалисты пытались ослабить и подорвать франко-польский союз, оформленный в 1921 г.

В октябре 1923 г. в Польшу был направлен с особой миссией английский финансовый эксперт X. Юнг. Этот посланец Сити пытался добиться назначения английских экспертов руководителями различных отраслей польского государственного хозяйства и получить согласие польского правительства на установление международного контроля над финансами страны. Предложения Юнга имели своей целью поставить Польшу в зависимость от Англии и были неприемлемы для правящих кругов Польши.

Польские правящие круги отвергли английские предложения. Позиция польского правительства отражала как силу сохранившегося еще влияния французского империализма в Польше, так и настороженность, вызванную у польских империалистов поражением консерваторов и пи- явлением у власти в Англии в январе 1924 г. лейбористского правительства. «Пацифизм» лейбористских лидеров смущал польских правителей, представлялся им угрозой самим устоям послеворсальского мира.

Установление 1 февраля 1924 г. нормальных дипломатических отношений между СССР и Англией и последовавшее затем установление дипломатических отношений между СССР и Италией глубоко встревожили правителей Польши.

Переход английских империалистов от потерпевшей полную неудачу политики «лобовой атаки» против СССР, проводившейся Болдуином и Керзоном, к политике расширения помощи германским империалистам в целях превращения Германии в главный инструмент антисоветской политики затруднил положение пилсудчиков, связывавших свои авантюристические планы именно с расчетом на быстрейшее возобновление антисоветской интервенции. В то же время возросли затруднения и эндеков в связи с тем, что поддержка, оказанная империалистам Германии со стороны империалистов Англии и США, и крах французских планов установления своей гегемонии в Европе резко ухудшили внешнеполитическое положение Польши. Когда в январе 1924 г. приступил к работе Международный комитет экспертов по вопросам германской экономики, В котором главную роль играл американский банкир генерал Дауэс, стало очевидно, что США и Англия ставят своей ближайшей целью восстановление германского военно-промышленного потенциала.

Политика Англии и США расходилась с непосредственными интересами правившей в Польше группы, которой не принесло успокоения послание премьер-министра Англии Р. Макдональда польскому премьеру Вл. Грабскому, даже несмотря на то, что лейбористский лидер выражал симпатии Польше и пожелание ей политической и финансовой консолидации. Сохраняя настороженное отношение к обнаруживавшимся изменениям в политике Англии и считая неприемлемыми английские планы в отношении Польши, правительство Вл. Грабского добилось в феврале 1924 г. отъезда Юнга. С точки зрения польских господствующих классов, лишь Франция, где у пласти продолжали оставаться вдохиовнтели и организаторы интервенционистской антисоветской политики, упорные сторонники борьбы за французскую гегемонию и Европе, А. Мильеран и Р. Пуанкаре представлялась надежным союзником Польши.

[205]

Политика английских и американских империалистов привела к временному ослаблению позиций пилсудчиков; в середине февраля близкий соратник Пилсудского генерал Соснковский был заменен на посту военного министра Б. Сикорским. Новый военный министр был известен стремлением к сотрудничеству в первую очередь именно с Францией.

От Франции польские правители ожидали срочной помощи для преодоления финансового кризиса и проведения финансовой реформы. Но тяжелое финансовое положение самой Франции затруднило Польше получение полого займа в Париже. Лишь итальянские фашистские правители, руководствуясь стремлением запастись выгодными позициями против своих французских соперников, согласились на предоставление Польше займа.

«Банк Коммерчиале итальяно» предоставил в марте 1924 г. Польше заем в 100 млн. золотых лир из 7% годовых сроком на 20 лет. Гарантией оплаты займа со стороны Польши должны были служить доходы польской табачной монополии. В соответствии с условиями займа Польша обязывалась закупить в Италии 60% экспортируемого табака.

Подобные кабальные сделки с иностранными капиталистами приводили не к укреплению, а к дальнейшему ослаблению как экономического, так и международного положения Польши.

[206]

Цитируется по изд.: История Польши в трех томах. Том III. Под ред. Ф.Г. Зуева, А.Я. Манусевича, И.А. Хренова. М., Изд. АН СССР, 1958, с. 201-206.